Только не Эбигейл!

— Тебе необходима моя успокаивающая мазь «Бабуля Свон»! — Напевая себе под нос и приплясывая, Мейвис подошла к ее столу.

Временами Эбигейл мечтала хотя бы о половине той уверенности в себе, какой обладала секретарша. Мейвис не заблуждалась на свой счет, но нисколько не смущалась ни щедрости своих форм, ни широты натуры. Она была крупной, красивой женщиной, и окружающим оставалось либо примириться с этим, либо убраться прочь с ее пути.

Сегодня на Мейвис были широченные брюки из легкого шелка в сине-зеленую полоску, которые развевались вокруг ее щиколоток цвета кофе с молоком, и такая же свободная длинная блуза. Сквозь блузу просвечивал бирюзовый, скроенный по индивидуальному образцу бюстгальтер, в котором покоился ее роскошный бюст.

Эбигейл в строгом бежевом костюме, сшитом на заказ, со своими сдержанными манерами, с темной косой, узлом скрученной на затылке — потому что это был самый быстрый способ уложить густые, непослушные волосы, — казалась себе рядом с Мейвис серой мышкой.

Мейвис водрузила сумку размером с небольшой чемодан на стол, пошарила в ней и, выудив пеструю баночку с мазью, вручила ее подруге с милой улыбкой.

— На, полечись!

Смазав липким снадобьем место ушиба, Эбигейл моментально почувствовала облегчение.

Мейвис могла бы открыть аптеку и торговать только своими домашними лекарствами фирмы «Бабуля Свон»: собственными снадобьями от головной боли, натуральными антидепрессантами, средствами для увеличения объема бюста и травами, способствующими повышению плодовитости. Она даже утверждала, что имеет приворотное зелье, которое подмешивает в еду своему приятелю Генри каждый раз, когда у того «начинает блуждать глаз».

Мазь представляла собой причудливую смесь густого шоколадного цвета с добавлением чего-то похожего на крем из аптечного алтея. Как-то Мейвис варила такую смесь прямо здесь, в офисе, в маленькой кухне-кофейне, но и близко не подпустила Эбигейл к своему священнодейству.

— Я не отвечаю за то, чем все это может кончиться, — многозначительно предупредила она тогда.

Эбигейл поблагодарила за лекарство и сделала попытку вернуть баночку, но секретарша настояла, чтобы она оставила ее себе.

— У каждого в домашней аптечке должна быть успокаивающая мазь, — объявила Мейвис. — А теперь, радость моя, рассказывай, в чем истинная проблема. Снадобье моей бабушки может снять боль, но оно не лечит сердечные раны — а ты вздыхала здесь так, словно у тебя отняли будущее.

Эбигейл взяла в руки блокнот и вручила его секретарше.

— Вот список поручений мистера Галлахера. В нем вся проблема.

Мейвис с огромным интересом начала проглядывать список.

— Каталог Интела, курс доллара к иене… — бормотала она. — Аспирин?

— Читай дальше. Он хочет, чтобы я нашла ему жену.

Мейвис вытаращила свои карие глаза и стала похожа на божью коровку.

— Если я обмочу свои брюки, ты будешь виновата, девушка! Ты ведь это не серьезно?

Эбигейл потерла ушибленный лоб.

— Я тоже думала, что он пошутил. Но босс всегда такой серьезный…

— Что правда, то правда. Однажды кто-то подарил ему на Рождество кусок мыла на шнурке, так Макс-Мидас решил, что это намек.

— Он хочет жену и желает получить ее ко Дню святого Валентина.

— Ну что тебе остается? — Мейвис громко фыркнула. — Не обращай внимания на его причуды, и через две недели он сам обо всем забудет. Наш босс не в состоянии упомнить, что делал вчера, если, конечно, речь не идет о сделках с акциями.

— Не думаю, что он об этом забудет. Это часть его двадцатилетнего плана.

— Часть чего?

Много лет назад Макс беседовал с Эбигейл перед приемом на работу и рассказал о своих долгосрочных целях, а затем вручил обтрепанный лист бумаги, который хранил еще со студенческих лет. На нем были записаны его пятилетние планы вплоть до сорокового дня рождения. К двадцати пяти годам Галлахер намеревался завести собственное дело, к тридцати — стать миллионером, к тридцати пяти — начать выставлять на продажу ценные бумаги, а к сорока — найти идеальную женщину и жениться на ней.

— Есть ли у вас соображения по поводу того, как помочь мне в достижении моих целей? — спросил он тогда Эбигейл.

В тот момент девушка восприняла все это совершенно серьезно, потому что не только двух первых целей, но и кое-чего сверх того Макс уже добился. Его темно-синие глаза сверкали, как сапфиры. Глядя в их таинственную глубину как завороженная, Эбигейл пообещала сделать все возможное, чтобы его план был выполнен. Она только что окончила колледж и в двадцать лет не имела никакого опыта работы, но ее энтузиазм, должно быть, подкупил Макса. Объяснив все это подруге, Эбигейл снова тяжело вздохнула:

— Тогда я не обратила особого внимания на всю эту чушь об «идеальной женщине», я и представить себе не могла, что он действительно попросит меня найти такую. Господи, ну почему босс хочет, чтобы именно я выбирала ему жену?

— Ну ты же выбираешь ему галстуки, не так ли?

Галстуки и все остальное, согласилась Эбигейл. Она была немного помешана на организационной деятельности, что как раз и требовалось Максу Галлахеру. Убедившись в этом, он постепенно свалил на ее плечи все свои повседневные заботы, включая присмотр за фешенебельной квартирой, находившейся прямо над его офисом.

Эбигейл заново отделала и обустроила ее по своему вкусу и до сих пор время от времени чем-нибудь украшала. Каждый день, перед тем как уйти с работы, девушка поднималась туда, чтобы разложить по розеточкам ежедневные дозы витаминов и пилюль, выбрать шефу на ужин блюдо из полуфабрикатов «Здоровое питание для гурмана», которыми был забит холодильник (она нашла фирму, которая доставляла на дом недельный набор вкусных блюд для микроволновых печей), и убедиться, что вся одежда, которая понадобится ему на вечер, в полной готовности.

— О! Кто это здесь распускает лапы?!

Вздрогнув от пронзительного возгласа Мейвис, Эбигейл в ужасе уставилась на мужские руки, которые обвили пышную фигуру секретарши, сомкнувшись на ее подушкообразной груди.

Мейвис возмущенно визжала и шлепала по этим рукам, но улыбка выдавала ее истинные чувства. Эбигейл не знала, что и думать, пока не увидела показавшуюся из-за спины секретарши волнистую русую шевелюру нахала.

— Мистер Уэстон, — строго сказала она, — прекратите приставать к Мейвис, или мне придется вызвать охрану.

Руки замерли и спустя мгновение трусливо уползли назад.

Мейвис поправила блузку и отступила в сторону, явив взору Эбигейл стоявшего с абсолютно невинным видом Джеффа Уэстопа. Высокий, угловатый глава Фонда Уэстона был лучшим другом Макса со студенческих лет и его самым яростным соперником во всем, начиная с крупнейших финансовых операций и кончая повседневными житейскими делами. Эбигейл доводилось видеть, как эти двое заключали пари, сядет ли муха на окно в кабинете Макса.

— С тебя сто долларов, если муха сядет на стекло, пока ты считаешь до десяти, — сказал Джефф.

— А с тебя двести, если не сядет. — Макс начал считать и выиграл.

Он всегда выигрывал, зато Джефф всегда был заводилой.

— Я просто хотел поздороваться с вами, дамы, — попытался оправдаться Джефф. — К чему весь этот шум?

— В следующий раз здоровайтесь с моим лицом! — фыркнула Мейвис, едва сдерживая смех.

— В следующий раз, когда я встречу вас в комнате для совещаний, мы запремся там и вы сможете поздороваться с моей…

— Мистер Уэстон! — предупреждающе воскликнула Эбигейл; нужно же было кому-то поставить любвеобильного субъекта на место, и совершенно очевидно, что Мейвис этим кем-то не была. — Если вы будете прилично себя вести, я, так и быть, доложу мистеру Галлахеру, что вы здесь.

Джефф расплылся в озорной улыбке и достал из внутреннего кармана пиджака сводку фондового рынка.

— Скажите ему, пришел гений, который только что оставил его без штанов, выиграв пари по сегодняшним торгам.

Эбигейл сняла трубку и сделала знак Мейвис. Та сгребла со стола свою огромную сумку и, погрозив обоим пальцем, ушла.