Замки из песка (СИ)

На самом первом месте сидели два мужчины, оба в деловых костюмах, с какими-то странными черными креплениями на левом ухе, мигающим время от времени. Уткнувшись в ноут-буки, они, кажется, отключились от окружающего мира.

В третьей кабинке сидела пожилая пара, обменивающаяся тихими репликами, наклонившись друг к другу. Несмотря на свой возраст, выглядели они очень представительно.

Саша, легко подтолкнув Настю в спину, направил ее к самой последней кабинке. Ноги проваливались в мягкую ворсу красивого бежевого покрытия пола.

Заглянув внутрь кабинки, Настя восторженно ахнула, не сдержавшись. Сидения, обшитые светлой дорогой кожей, были устланы небольшими подушками. Так и хотелось провести по обивке рукой. Из стеночки, разделяющей сидения с соседними, торчал небольшой стол, накрытый красной салфеткой. На нем стояли приборы, стакан и бутылка минеральной воды. Иллюминатор был чуть прикрыт бежевой, под цвет всего здесь, шторкой.

Над сидениями крепился букет свежих цветов. А прямо над столом поблескивал плоский экран телевизора.

- О, Боже. Вот это да!

Саша кивнул на место у иллюминатора, и Настя тут же скользнула туда, дважды просить не пришлось. С виду кресла выглядели довольно неплохо. Сидеть же в них оказалось истинным наслаждением. Кажется, поверхность, обшитая мягкой кожей, была подстроена специально под Настину спину и бедра. Будто она родилась в этом кресле.

- Мне кажется, я обожаю летать на самолетах! – В восторге прошептала Настя, припадая к иллюминатору. Саша рассмеялся, усаживаясь рядом и вытягивая ноги. Он расстегнул и снял свою куртку, девушку тут же окутал запах его одеколона. Свежий. Под голубой галстук.

Настя по привычке повернулась, уткнувшись взглядом в основание его шеи, но тут же резко отвернулась, уставившись в иллюминатор на стеклянное здание Шереметьево столь же стеклянным взглядом.

Увиденное застыло перед глазами. Галстука не было. Был обтягивающий, черный свитер, который подчеркивал каждый мускул на широких плечах и груди. Там же, где должен был быть галстук, был V образный вырез, открывающий ключицы. Кажется, Саша ничего не заметил, пока возился с курткой.

Дрожащими пальцами девушка расстегнула верхнюю пуговицу своего пальто, и на этом остановилась. Глубоко вздохнув, она прислушалась к приветствию пилота, зазвучавшего из всех динамиков состава. В суть слов она не вникала.

До нее донеслось лишь «Удачного полета!» и просьба пристегнуть ремни. И, стоило самолету легко двинуться с места, сердце тут же сжало ледяной рукой страха, а ремень впился в грудную клетку.

Но ничего страшного не происходило. Махина медленно плыла вперед, затем начала столь же медленно разворачиваться.

- Может, мы поедем до Дании по земле? – С тихой надеждой спросила Настя, - мне нравится, когда он едет вот так, как сейчас.

- Боюсь, это займет намного больше времени, чем два часа, если мы будем ехать по земле на аэроплане. – Ответил Саша, который, кажется, не нервничал вообще.

Самолет набирал скорость. Несмотря на то, что практика в летаниях у нее была равна нулю, девушка знала, что они сейчас на взлетной полосе. Приковав взгляд к опускающемуся за горизонт солнечному диску, она повторяла про себя молитву, которую выучила в детстве еще с прабабушкой. Вот сейчас они оторвутся от земли. Сейчас. И огромная куча железа, весом в миллиард тонн, нагруженная людьми и их багажом, взлетит в небо. О, Господи.

- Если ты подерешь обивку кресел, эти места перестанут быть бизнес классом. – С тихой иронией произнес Саша, отрывая ее ледяную руку от сидения и сжимая ее в ладони. Вцепившись в его теплые пальцы, Настя закусила губу, стараясь не думать о том, что железо не летает. Железо очень тяжелое, и обычно падает, если оказывается без поддержки в воздухе.

- Горлова, а ну-ка посмотри на меня.

Она повернулась почти механически, ощущая, как на плечи и живот начинается давление. Самолет слегка трухнуло, давление усилилось. Но стоило ей взглянуть в зеленые, с золотыми точками, глаза, как все исчезло вокруг.

- Все хорошо, слышишь?

- Слышу. – Ответила она, почти не размыкая побелевших губ.

- Считай до пяти. Вслух.

- Р-раз… - Настя смотрела, как зеленые глаза улыбаются ей, - два, три… - взгляд его стал чуть прищуренным, скользнул по ее лбу и высоким скулам. Коснулся растрепанных волос. Рука осторожно поправила выбившуюся прядь. – Четыре… - Глаза опустились на ее губы, предоставляя ей рассматривать длинные темные ресницы. Мурашки пробежали по Настиной спине. Его рука, оставив волосы, потянулась к подбородку девушки. – Пять…

- Бинго! – Его лицо исчезло из ее поля зрения, и Настя вздрогнула, будто очнувшись. Давление на плечи прекратилось. Она вопросительно взглянула на Сашу. Тот кивнул на иллюминатор.

Девушка припала к стеклу и сердце ее зашлось от восторга. Москва подмигивала ей своими огнями, переливаясь и будто провожая. Где-то далеко внизу. А они мягко плыли по воздуху, навстречу темнеющему небу, окрашенному бардовым закатом. И стало совсем не страшно.

Ведь сильная рука все еще сжимала ее пальцы.

Глава 15

- Ты знаешь, что мне больше всего не нравится во всем этом? – Подперев подбородок рукой, Саша сидел, уставившись в глухую стену дождя за окном застекленного кафе в аэропорту.

- Догадываюсь. – Настя рассеяно помешивала ложечкой кофе со сливками. Первые полчаса полета они только и говорили о том, как здорово будет, когда они прилетят в Копенгаген и будут гулять по улицам, рассматривать достопримечательности. И на полпути в Данию их встретили грозовые тучи. – Обидно. Очень хотелось побывать на Ратушной площади.

Собрав в ложечку пенку, присыпанную какао, она отправила ее в рот.

Они уже прошли паспортный контроль, получили и снова сдали багаж, а теперь пили кофе, меланхолично перебрасываясь ничего не значащими фразами. Настя взглянула на наручные часы. Из Москвы они вылетели в пять.

- Полдевятого. – Сообщила она.

- А в Дании полседьмого.

- Вот ужас то. Прошло почти полдня, а на по времени - полтора часа, время будто остановилось.

Саша согласно кивнул.

- Разница во времени – это та еще сволочь. Из-за нее организм больше всего страдает. Особенно когда я летал в Токио. На часах – два часа ночи. А в Москве десять утра. И лежишь всю ночь, в потолок смотришь. А утром, когда дома вечер, а в Токио разгар дня, наваливается жуткая усталость. И так пока не привыкнешь. А только привык – пора обратно ехать. И снова мучение.

- Вы везде побывали, да, Александр Михайлович?

- Саша.

- Что?

- Какой я тебе Александр Михайлович в тысяче километров от Москвы?

Настя сдержала улыбку, вопросительно глядя на мужчину, вальяжно раскинувшегося в удобном кресле перед ней. Он ничего не ответил, поэтому девушка только пожала плечами.