Вернуть любовь

Он многозначительно помолчал. Рейвен широко улыбнулась.

— Наверняка подумает о нас самое худшее, — озабоченно сказала Рейвен.

— Самое худшее? — Брэндон с удивлением посмотрел на нее.

— Конечно, что ты и я скрываем незаконные любовные отношения.

— И это самое худшее? Мне это кажется привлекательным.

Рейвен покраснела и опустила глаза.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Он с улыбкой поцеловал ей руку.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Беспокоишься, что тебя отнесут к категории падших женщин?

— Меня относили к этой категории долгие годы. Каждый раз, когда я покупала журналы, я приходила в ужас. Ты в курсе, сколько писали о моих любовных приключениях с мужчинами, с которыми я вряд ли перекинулась парой слов.

— Считается, что звездам эстрады и кино присуще сверхактивное половое влечение, это как часть их профессии.

— Пресса никогда не отказывала себе подпортить чью-то репутацию, — сухо ответила Рейвен.

— Так было всегда, — кивнул Брэндон. — Я слышал об опросе, который провели в Лондоне в прошлом году. Они спрашивали, сколько женщин я меняю за три месяца. Британок, — уточнил он.

Рейвен встретила молчанием его слова, пытаясь их осмыслить.

— И сколько же по их мнению?

— Двадцать семь, — усмехнулся Брэндон. — Думаю, это лучше, чем быть излишне умеренным.

Рейвен засмеялась, наслаждаясь беседой. А что, он вполне в силах оправдать такую репутацию.

— Думаю, лучше не спрашивать, правы ли они, и если нет, то в какую сторону ошиблись.

— Надеюсь, не будешь.

Машина между тем взбиралась наверх по усыпанной щебнем дороге.

Рейвен увидела трехэтажный каменный дом строгой архитектуры, с крепкими ставнями, выцветшими от ветра и непогоды. Когда-то они были зелеными. На крыше дома торчало несколько труб. Тонкие клубы дыма сливались со свинцовым небом.

— Ох, Брэнд, какая прелесть! — в восторге воскликнула девушка. — Как замечательно, что ты нашел такое место.

Она выскочила из машины, обогнула дом и обнаружила, что позади него виднелось море! Она стремительно бросилась к стене, сложенной из естественного камня.

Рейвен посмотрела вниз, через ограду, доходившую ей до пояса; там волны пенились и разбивались о подножие зубчатых скал. Море ревело, грохот был неистовый. Она стояла как зачарованная под мелким дождем, не обращая на него внимания.

— Сказка! Сказка! — Она побежала изучать дом и все, что было вокруг него. Переплетавшийся дикий виноград, кусты роз и жимолости, сад камней среди нежных побегов зелени — все это было так прекрасно, что у Рейвен перехватило дыхание.

— Внутри дома ты тоже очутишься в сказке, — сказал Брэндон, наслаждаясь ее восторгом, — но там посуше.

— Брэнд, какой ты неромантичный. — Она еще раз окинула взглядом дом.

— Романтичный или нет, как тебе угодно, а я хочу принять горячую ванну и выпить чашку чая.

— Звучит заманчиво. Нам дадут ячменные лепешки со сметаной? Я что-то уже забыла их вкус! А я их так люблю!

— Вот и попробуешь их у миссис Пенгали. — Брэндон положил руку на дверной молоток, но не успел поднять его, как дверь открылась.

Миссис Пенгали выглядела точно так, как обрисовал ее хозяин дома. Это была женщина с виду очень суровая, крепкого сложения, с темными волосами, тщательно собранными в пучок, и цепкими глазами. Проницательным взглядом она быстро окинула Рейвен, этот взгляд с неодобрением задержался на одежде незнакомой особы, но в глазах, обращенных на Брэндона, было трепетное восхищение.

— Доброе утро, мистер Карстерс, — проворковала она. — Вы приехали вовремя.

— Приветствую вас, миссис Пенгали, рад вас видеть снова. Это мисс Уилямс, она остановится у меня.

— Ее комната готова, сэр. Доброе утро, мисс Уилямс.

— Доброе утро, миссис Пенгали, — сказала Рейвен робко. Грозная домоправительница напугала ее. — Надеюсь, я не доставлю вам хлопот.

— Здесь их немного. — Она снова перевела взгляд на Брэндона. — Камин разожжен, припасы в кладовке, как вы поручили. Еда на вечер готова, ее только придется подогреть, когда вы захотите есть. Мистер Пенгали заготовил для вас много дров, ночи холодные и сырые. Сейчас он принесет ваши чемоданы. Мы слышали, как вы подъехали.

— Спасибо. Нам нужна горячая ванна и чай, который вы так замечательно завариваете. Хочешь еще что-нибудь для себя, Рейвен?

— Прости, что ты сказал? Брэндон улыбнулся.

— Не хочешь ли чего-нибудь, прежде чем миссис Пенгали пойдет готовить чай.

— Нет. — Рейвен улыбнулась строгой домоправительнице. — Я убеждена, что все будет прекрасно.

Миссис Пенгали величественно выплыла из комнаты.

— Ты постоянно поражаешь меня, Брэндон

Теперь можно было осмотреть внутренность дома. Вот в этой комнате ей и Брэндону суждено работать в течение нескольких недель. Большой старый рояль стоял около двух узких окон. Девушка открыла крышку и пробежалась по клавишам, звучал он великолепно. Коврик под роялем покрывал дубовые доски пола. Портьеры кремового цвета с вышивкой ручной работы, две удобные софы и несколько столиков прошлого века составляли обстановку комнаты.

В большом камине потрескивали дрова. Рейвен сдвинула шторки, прикрывающие картины, чтобы рассмотреть живопись. Это оказались портреты. Младший брат Брэндона выглядел таким же самоуверенным, как и старший. На другом портрете была изображена женщина — поразительно красивая, с огненно-рыжими волосами и блестящими зелеными глазами, лет двадцати пяти. Рейвен догадалась, что это сестра Брэндона. Они были похожи, несмотря на различие в цвете волос и глаз. Рядом висел групповой портрет — светловолосый мужчина с двумя мальчиками, у всех были типичные для Карстерсов насмешливые глаза. На стенах размешалось еще множество групповых портретов разных родственников — у Карстерсов были большие семьи.

— Ты старший ребенок в семье? Кажется, я где-то читала об этом. Сходство удивительное.

— В основном по материнской линии. Но позволь мне проводить тебя наверх и дать возможность устроиться. Я рад, Рейвен, что ты здесь и что тебе нравится мой дом. Я никогда не видел тебя в моей домашней обстановке.

Позже, нежась в горячей ароматной ванне, Рейвен размышляла о Брэндоне, о том, с каким вниманием тот относится к своим родным, как заботится об их судьбе, о доме, в который, казалось, вложил свою душу… Для нее же домом были гостиницы в разных городах, где она пела. Даже собственный особняк в Ел-Ей почему-то не ассоциировался у нее с родным очагом. Может, поэтому она и отдала его с легким сердцем, за исключением музыкального салона, на откуп Джули. Сначала ее устраивало подобное положение вещей. Но чем она становилась знаменитее, тем больше нуждалась в какой-то прочной основе, привязанности к родному месту, к родному человеку. И ей вдруг представилось, что она могла бы обрести все это, связав свою судьбу с Брэндоном.

Что-то очень уютное было в этом доме и в его хозяине.

Ей нравились грохот морских волн за окном и окружавшие дом пейзажи. Ей нравилась старинная ванна на резных ножках, зеркало в раме из красного дерева. Словом, ей нравилось здесь все.

Девушка вылезла из ванны, закуталась в толстую мохнатую цветную простыню, распустила волосы, заколотые на макушке, и, забыв обо всем, направилась в спальню. Ее чемодан стоял рядом со старинным сундуком, но она и не думала распаковывать вещи, а сразу подошла к окну, выходящему на южную сторону, и облокотилась на подоконник, став коленями на мягкую подушку. Внизу шумело море, гонимые ветром волны ударялись о скалы. Как и небо, волны были серыми, только у скал кипела белая пена. Дождь еще моросил, затуманивая стекла, капли сливались и тоненькими струйками стекали вниз. Рейвен, подперев голову руками, задумчиво созерцала картины природы.

— Рейвен! — услышала она голос Брэндона и стук в дверь.

— Да, войди, — сказала она механически.

— Я думал, ты готова спуститься вниз.

— Одну минутку, здесь такое захватывающее зрелище. Посмотри. Твоя комната тоже с видом на море? Кажется, я бесконечно долго могут тут сидеть и смотреть на него.