Свободен для любви

— Что же мне делать? — застонала незнакомка, уткнувшись лицом в кушетку. — Что мне делать? Я хочу умереть! Мне ничего другого не остается! Да, только умереть…

Пока я придумывал, как быть дальше, она вдруг встрепенулась и посмотрела на меня, словно видела впервые.

— Кто вы такой?

— Я ассистент доктора Поттер-Фиппса, — вежливо ответил я. — Я могу вам помочь?

— Никто не в силах мне помочь! — Ее красивое лицо побледнело, а размывшаяся краска стекала по щекам грязными ручейками. Вдруг она заломила руки и, запрокинув голову назад, истошно завизжала.

Что ж, по крайней мере с легкими у незнакомки все было в порядке. Как, впрочем, и с трахеей и голосовыми связками. И тем не менее я посчитал своим долгом вмешаться.

— Прошу вас, успокойтесь, пожалуйста! — проорал я. — Бога ради, перестаньте кричать!

Но дамочка завизжала пуще прежнего и для убедительности замолотила себя кулачками по лбу и забарабанила каблуками по паркету.

К этой минуте меня уже меньше беспокоило состояние ее здоровья — жизненная энергия била из красотки ключом, — чем моя собственная репутация. Годы, проведенные в больнице, выработали в каждом из нас железное правило: никогда не оставаться с пациенткой-женщиной наедине, без присутствия медсестры. В любую минуту двери приемной могли пасть под натиском полицейских, журналистов или даже просто случайных прохожих, которым не давали спокойно спать лавры сэра Галахада.

— Проклятие! — воскликнул я. — Да замолчите же вы!

Однако поклонница Пиф-Пафа завопила еще громче. На сей счет инструкции больницы Святого Суизина ничего путного не предусматривали, однако, по счастью, я припомнил из художественной литературы, что спасением может стать звонкая пощечина. Собравшись с духом, я нагнулся к исходившей криком дамочке и со всего размаха отвесил ей увесистую оплеуху. Однако мое снадобье возымело обратное действие: вместо того чтобы успокоиться, эта особа ответила таким апперкотом слева, что я отлетел к стене. В следующий миг разъяренная не на шутку дамочка тигрицей соскочила с кушетки и принялась швырять в меня всем, что попадало под руку.

Беспомощно барахтаясь посреди кучи журналов, телефонных справочников, расколотого фарфора и стекла, я все же сумел подняться как раз вовремя, чтобы увернуться от меткого удара массивной лампой, которая наверняка оглушила бы меня, а то и вовсе раскроила череп.

— Что вы вытворяете, черт побери? — гневно вскричал я, хватая разбушевавшуюся посетительницу за руки. — Вы же меня убьете!

— И поделом тебе, мерзавец! — завизжала она. — Как ты посмел на женщину руку поднять? Неандерталец!

Последнее слово она произнесла уже почти спокойным тоном, заронив во мне надежду.

— А что мне оставалось делать? — миролюбиво вопросил я. — У вас началась истерика, и мне пришлось применить испытанное народное средство. Вы же набросились на меня как дикая кошка!

— Ненавижу вас! — кокетливо надулась она. И тут же упала мне на грудь, обливаясь горючими слезами.

В течение нескольких минут я только гладил ее по спине и бормотал слова утешения. Затем предложил:

— Может, вам лучше вернуться домой и лечь в постель? Если хотите, могу выписать вам хорошее успокаивающее средство. Поспите, и вам сразу полегчает.

Незнакомка с шумом высморкалась. Вид у нее был пренесчастный.

— Я останусь здесь до возвращения моей рыбки, моего Пиф-Пафа, — с обожанием пробормотала она.

— Но доктор Поттер-Фиппс может задержаться на всю ночь, — возразил я. И тут же, увидев ее гневно вспыхнувшие глаза, поправился: — В том смысле, что после гольфа его могут к больному вызвать, и все такое…

Ее голова бессильно поникла.

— Отвезите меня домой. Пожалуйста. Я не могу этого вынести. Не оставляйте меня одну.

— Ну что вы… — замялся я. — Я не могу.

— Пожалуйста! — взвыла она. — Умоляю вас. Это недалеко. Совсем рядышком.

Меня по-прежнему обуревали сомнения. Наконец я решился.

— Ну что ж, я отвезу вас. — Ведь должен же я был каким-то образом от нее избавиться. — Только обещайте, что по пути будете вести себя прилично.

Она поспешно закивала, словно провинившаяся школьница.

— Обещаю.

Я помог ей выйти на улицу и, остановив такси, забрался следом за ней на заднее сиденье.

— Есть дома кто-нибудь, кто сможет за вами присмотреть? — спросил я.

Она молча покачала головой.

— А есть у вас родственники или друзья, которых можно об этом попросить?

— Я их всех ненавижу!

Я полюбовался в окно на ярко-синее небо, на солнце, весело золотившее крыши домов, и вдруг пожалел, что я не мальчик, который таскает вслед за Пиф-Пафом клюшки для гольфа.

Жила моя скандалистка в самом конце Керзон-стрит. Почти весь путь мы проделали в полном молчании, и уже подъезжали, когда она вдруг радостно воскликнула:

— Господи, ну и дура же я!

Повернув голову, я обнаружил, что моя спутница достала косметичку и, глядясь в зеркало, накрашивается.

— Должен признаться, мне не совсем понятна ваша реплика, — сдержанно произнес я.

Впервые за все время нашего знакомства она улыбнулась.

— Я ведь и правда дура, да? И чего так завелась, сама не понимаю. Должно быть, выпила лишнего за ленчем. Алкоголь на меня порой убийственно действует. А вы, наверное, решили, что у меня вообще крыша поехала?

— Откровенно говоря, подобные подозрения у меня появились, — сдержанно признался я. — Я даже подумывал, не вызвать ли машину с санитарами.

— Спасибо, что не вызвали. Господи, а денек-то какой стоит, а? Загляденье просто. — Она со щелчком захлопнула косметичку. — Ну, вот мы и приехали. Заскочите на секундочку — махнем по рюмашке. После всего пережитого вам это просто необходимо.

Я заколебался:

— Может, не стоит…

— Ну что вы! Идемте сейчас же. Я позвоню на коммутатор и попрошу переводить все ваши звонки на мой номер. Пиф-Паф так часто делает.

Я мучительно раздумывал. Оставаться наедине с пациенткой женского пола и без того уже было отступлением от правил, распитие же спиртных напитков у нее дома наверняка квалифицировалось бы моими коллегами как настоящее грехопадение. Однако не забудьте, что все-таки на дворе стояла весна…

— Хорошо, но только на минутку, — кивнул я.

— Кстати, меня зовут Китти, — прощебетала она, отпирая дверь. — Квартирка у меня крохотная, но уютная. Располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Пиф-Пафу здесь нравится.

В ее «крохотной квартирке» разместилась бы добрая дюжина моих бейсуотерских комнат, да и обставлена она была с такой богатой экстравагантностью, которая составила бы честь и самому Эразму Поттер-Фиппсу. Впрочем, возможно, он и приложил к этому руку, подумал я.

Распахнув окно, Китти высунулась наружу и пропела:

— Весна, весна, весна! Боже, как прекрасно! Вы любите весну? Ландыши, тюльпаны и колокольчики! Нет, непременно цветничок у себя разобью. Что вам налить, милый?

— Я уже пил сегодня бренди, — признался я. — Лучше бы уж не смешивать, если у вас оно есть, конечно.

— Есть, мой зайчик, — проворковала Китти. — Бренди у меня целый бар.

Она поставила на столик две рюмки и бутылку с этикеткой, на которой красовалась одинокая корона, а ниже я с изумлением рассмотрел цифры: «1904».

У меня перехватило дыхание.

— Эй, полегче, — выдавил я, глядя, как Китти небрежно наполняет рюмки. — Такой нектар пьется разве что наперстками.

Китти только игриво хихикнула и вручила мне наполненную до краев рюмку.

— За нашу удачу! — провозгласила она, отпивая. — Вот, совсем другое дело, — добавила она, облизываясь. Затем уселась на софу рядом со мной.

Я отодвинулся. Китти тут же придвинулась ко мне, уже вплотную.

— Расскажите о себе, — попросила она, кладя руку мне на колено.

— А что тут рассказывать? — Я, в свою очередь, облизнулся, смакуя бренди. — Я всего лишь временный ассистент доктора Поттер-Фиппса, вот и все.

— Вы слишком молоды для врача, — кокетливо заметила Китти, гладя меня по ноге.