Горечь Пепла (СИ)

можно, ласковее. С детьми приходится вести себя именно так.

Подбираюсь к нему ближе и вижу, что он лежит придавленный куском древесины.

Хорошо, что не цементной плитой.

— Всё хорошо, малыш, — вторю ему, аккуратно приподнимая его голову. — Ты

как?

Он кашляет. Быстро одной рукой снимаю с себя кислородную маску и прикладываю

к его лицу. Паренек начинает жадно вдыхать.

— Дыши, — подбадриваю его. — Мы тебя вытащим отсюда.

Осматриваю его и, слава богу, все не так критично, как кажется на первый взгляд.

Угар постепенно заполняет мои легкие, но я терплю. Этот парень сейчас больше меня

нуждается в чистом воздухе.

— Как тебя зовут? — спрашиваю его.

— Микки, — отвечает он слабым голосом. — А тебя?

— Кейн. Меня зовут Кейн, — понятия не имею, зачем я повторяю ему свое имя

дважды. — Давай, Микки, сейчас мне понадобится твоя помощь. Нам надо выбираться, к

чертям, отсюда, и мне нужно, чтобы ты слушал внимательно, что я буду тебе говорить.

Усек?

Он согласно кивает головой и неожиданно произносит:

— К чертям.

Твою мать, мне нужно следить за своим языком.

Сообщаю по рации Ларри, что у меня есть выживший, и приступаю к его

освобождению. Ларри отвечает, что на его части все без изменений.

— Здесь повсюду только мертвые тела, Кейн, — слышу раздосадованное его

шипение по передатчику. — Я сейчас буду запрашивать подмогу.

— Мне она тоже пригодится, я нашел мальчишку, но, может быть, здесь еще есть

кто живой.

— Мои мама и папа! — неожиданно вскрикивает Микки. — Вы должны спасти их!

— Да, да, конечно, малыш, мы найдем твоих родителей.

— У моей мамы сегодня День Рождения, — словно ножом по сердцу раздаются

слова ребенка.

— Да, я понял. Ларри, ты слышал? Теперь мне нужна твоя помощь, —

откашливаюсь в сторону.

— Забирай ребенка и неси на выход, — отвечает вместо Ларри капитан Уильямс. —

Позаботься о нем, дальше — мы сами.

— Слушаюсь, сэр.

Прошу Микки придерживать дыхательный аппарат, а сам пытаюсь вызволить его из-

под обломков. Когда я справляюсь с поставленной задачей, то еще в течение нескольких

секунд осматриваю его маленькое худое тельце на предмет переломов и других травм.

Черт, он весь в крови. Но не похоже, чтобы у него были открытые раны. Возможно, эта

кровь не его.

— Болит голова, — жалуется малыш, когда я поднимаю его на руки.

— Не переживай, сейчас докторишки займутся тобой. Ты ведь боец?

— Боец.

— Вот и замечательно, — улыбаюсь ему.

Пока мы шаг за шагом пробираемся назад по расчищенному мной пути, он сильнее

прижимается ко мне, обхватывая меня за засаленный воротник защитного костюма.

Ощущая приближающийся свет и чистый воздух, я понимаю, что мы практически

выбрались наружу.

— А как же мои мама и папа? — умоляюще сморят на меня эти карие глазки.

— Мы сделаем все, что в наших силах, малыш.

Глава 13

Дилан

Не задумываясь, я прыгаю в первую попавшуюся скорую. Все моим мысли заняты

мальчишкой.

— Куда везете ребенка? Ближайший госпиталь Сент Луис. Показатели? —

спрашиваю у реаниматора.

— В пределах нормы. Вы мать ребенка? — задает он мне встречный вопрос,

игнорируя дальнейшие расспросы.

Как я могу ответить, что не смогла спасти его мать? Что теперь он сирота?

Закрываю глаза, пытаясь стереть из памяти окровавленное тело женщины.

— Я интерн в госпитале Сент Луис, — сглатываю ком в горле. — Мать ребенка не

удалось спасти. Я… Он… Мне просто необходимо знать, как ребенок.

Да, этот малыш, родился в рубашке. Там настолько все полыхало, и мне не понятно,

как он оказался невредим.

Машины скорой помощи перекрывают все движение. Около пяти автомобилей

движутся в направлении больницы. Такого гула сирен я не слышала за всю свою

практику. По рации диспетчер сообщает о выживших для того, чтобы их могли

распределить в госпитали. В окошко вижу знакомый поворот. Мы все-таки едем в мой

госпиталь.

Притормаживая, двери машины раскрываются, и я вижу доктора Ким.

— Микки Льюис, возраст шесть лет. Сотрясение мозга. Кровь на одежде ему не

принадлежит. При осмотре видимых поражений тела не видно, — выдвигает каталку.

Я выхожу, все еще держа в руках баллон с кислородом.

– Эта девушка сказала, что ваш интерн. Думаю, она нуждается в осмотре.

Я хочу возмутиться, но не могу вымолвить ни слова. Чувствую, как кто-то

обхватывает меня сзади. Мои руки уже свободны, а сама я сижу на асфальте. Меня всю

трясет. Вытягиваю руки вперед и вижу на них засохшую кровь. Закрываю глаза и не могу

стереть картину катастрофы: множество тел, обожжённые и окровавленные лежали на

тротуаре. Некоторые выглядели просто как куски мяса. Металлический запах крови не

дает мне дышать. Задыхаюсь, стуча зубами, и обхватываю себя руками.

Господи, там же были дети.

— Дилан, вставай, все хорошо, — голос отца, словно в тумане. — Маску, быстро.

Шевелитесь. У нее шок, — родные, теплые руки притягивают меня к себе, обнимают. —

Малышка, все хорошо. Давай, Дилан, дыши глубже.

— Там были дети, папа, — захлебываюсь от своих слез, — маленькие дети. Их

родители. Понимаешь? Папа они же… Их ведь больше нет, — уже вою с маской на лице.

Ощущение иглы пронзает мое тело. Начинаю дышать чаще и глубже. Мне просто

надо забыть произошедшее. Стереть из памяти. Но как это сделать? Мне приходилось

видеть разные травмы, но дети — мое самое уязвимое место. Я совсем не умею с ними

ладить. Однако, это ведь люди, которые только начинают жить.

Ощущаю, как замедляется мое сердцебиение, и я успокаиваюсь. Оглядываюсь

вокруг — все носятся и суетятся. Машины бесконечно прибывают и пострадавших на

каталках отвозят в госпиталь. Мой отец сидит на коленях и встревожено смотрит на меня.

— Дилан, мне необходимо бежать на операцию. Соберись, пожалуйста. Ты сейчас

нам нужна, — встает и быстрым шагом направляется в госпиталь. — Не подпускайте ее к

операционным. Пусть занимается мальчиком.

Поднимаюсь на ноги и медленно плетусь в госпиталь. Все палаты переполнены, в

воздухе витает густой запах крови и страданий. Доктора, медсестры и младший

медперсонал заняты пострадавшими.

— В какую палату положили Микки Льюиса? — спрашиваю я у регистратора.

Она поднимает на меня печальные глаза и ошарашено смотрит.

— Дилан, дорогая, — сочувственно произносит она. — Я думаю, тебе надо сходить

в душ и переодеться. А потом мы найдем твоего Микки.

Я смотрю на свою одежду, она вся перепачкана кровью. Чужой, запекшейся кровью.

Срываюсь с места и бегу в ординаторскую.

Двери лифта не успевают закрыться, когда входит Майкл. Он ничего не говорит,

просто смотрит. На нем повседневная одежда, значит, его вызвали на смену. Прислоняюсь

к дальней стене лифта и делаю глубокий вдох, затем считаю свой пульс. Двери

открываются, и мы вместе направляемся в сторону ординаторской.

Майкл молча подталкивает меня.

— Прими душ, я поищу во что тебе переодеться, — заталкивает меня прямо в

одежде в душевую кабину.

Резкий поток теплой воды, и я прихожу в чувства. Начинаю лихорадочно стягивать с

себя одежду, сбрасывая ее на пол. Я растираю свое тело настолько сильно, что, кажется, у

меня будут раны. Мне нужно забыть все это, как страшный сон. Я должна быть с

ребенком, мать которого я не смогла спасти. Я просто хочу помочь.

— Дилан, одежда на тумбе. Жду тебя снаружи. — Громко говорит Майкл.

Приведя себя в порядок, выхожу из душа и сушу волосы полотенцем. Все мои

ощущения и мысли крутятся около произошедшего.

— Много жертв? — хриплым голосом спрашиваю у Майкла, который затягивает

веревки на больничных штанах.

— По последним данным, погибло двадцать человек. Если тебе станет легче, спасли