Дежавю

Да, я была молода, но как я могла быть настолько наивной?..

Конечно. Марка обижает, что я приравниваю его ситуацию с Фредерикой к моей истории с Карло.

— Между нами все было кончено, — говорит он. — Как я мог быть с ней, когда приходил к тебе почти каждую ночь?

Но именно это его «почти» и беспокоит меня.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Карло ждал меня в классе, сидя спиной к двери, и выглядывал в окно, будто я минуту назад вышла отсюда за чем-нибудь, например, за словарем или грифелем для доски. Он что-то напевал. Меня не было пятнадцать лет, а он напевал.

Ничего не сказав, я задержалась на несколько секунд в дверях. Но, должно быть, он почувствовал мое присутствие, так как повел плечами, а пальцы легко ударили по поверхности стола.

— Анна!

Он повернулся, вставая, чтобы приветствовать меня. Карло был так рад меня видеть, что я вспомнила, что так же радовался трехлетний Чарли, когда я забирала его из детского сада. Он выпрыгивал из песочницы и бежал через двор, крича: «Мамочка!»

Карло шагнул мне навстречу, раскрыв объятия, не успела я и захлопнуть за собой дверь. В коридоре послышались шаги. Звук прекратился, а затем кто-то зашагал быстрее. Может, Ледяная Дева?

За годы мои воспоминания об этом мужчине стали более расплывчатыми. Я помнила его как бы по частям. Его черты были для меня словно деталями пазла, который я разобрала и убрала прочь. Я помнила черный цвет его волос с серебристыми вкраплениями на висках, помнила задор в его черных, словно уголь, глазах… его улыбку. Но я забыла то влияние, которое Карло оказывал на меня тогда, я забыла полную картинку трехмерного Карло из моего прошлого — настоящую, естественную красоту этого мужчины, его впечатляющее телосложение и силу его рук. Карло схватил меня и приблизил к себе. Я забыла это влияние, под которым находилась и сейчас. И ничто, даже возраст, не может защитить тебя.

Я не святая.

Я почувствовала, как краснею, и все мое тело начало деревенеть, когда Карло прижал меня к себе, проводя ладонями по спине, ниже, еще ниже. Он застал меня врасплох быстротой движений и яростными прикосновениями. Его бедра с силой вжимались в мои, отчего меня охватывало…

Пытаясь вывернуться из его объятий, я неловко уперлась руками ему в грудь. Я совсем не была готова к такой встрече с человеком, которого больше не знала, с мужчиной кроме Марка.

— Карло!

— Я соскучился! — Он убрал локон с моего лица, точно так, как сделал вчера Марк. Я задумалась, что он имеет в виду. Знал ли он, как долго мы не виделись на самом деле? — Тебе надо было поехать со мной, Анна! — Карло обнял меня за талию, провожая к столу. — Я кое-что тебе привез.

Поехать с ним куда? Затем я увидела то, что он привез мне, и вспомнила.

На столе лежала небольшая тонкая коробка, завернутая в золотистую бумагу. Карло ездил в Италию, на свою виллу в Тосканию. Он хотел, чтобы я поехала с ним на неделю, но на этот раз я смогла отказаться, устав быть любовницей.

— Возьми лучше свою жену, Карло, — сказала я.

Поэтому он поехал без меня. Хотя я очень не хотела, чтобы он ехал. Все-таки я мечтала отправиться с ним.

— Перестань, Энни! — сказала Бетти, когда ей надоело смотреть, как я с унылой физиономией шаталась по квартире всю неделю заодно с субботой. — Забудь о нем. Пошли в паб «Китти».

Я пошла и встретила Марка.

— Открой ее, Анна! — Карло легко подтолкнул меня в спину к столу.

Но мне не нужно было ее открывать. Я тут же узнала ее.

— Тебе не нужно было дарить мне это, Карло. — Так я ответила ему тогда, протянув коробку обратно, даже не открыв ее. — Я не могу принять твой подарок.

Он засмеялся, пихая коробку обратно мне в руки.

— Что ты имеешь в виду? — Карло тронул мою щеку. — Это глупо, забавная Анна! Откуда ты знаешь, что там, раз не открыла ее?

— Мне не нужны подарки — больше никаких подарков, Карло!

Я встретила Марка.

Карло разочарованно кивнул, взял коробку и молча положил ее обратно в свой кейс. Тогда, казалось, он все понял.

После занятий я нашла его подарок в своем ящике. Это были часы.

Наступил поздний вечер длинного дня. Я преподавала восемь часов подряд. Как я уже говорила, я могу преподавать хоть стоя на голове, но в этот первый понедельник чувствовала, что действительно перевернута вверх ногами.

Трудно описать, что я чувствовала, без упоминания мнения на сей счет Барбары Картланд, когда я толкнула тяжелую стеклянную дверь ресторана «Жюльен» и ко мне с широкой улыбкой поспешил метрдотель, придержав дверь, пока я прошла. Что есть Париж, если в нем нет романтики? И поскольку романтики в парижских ресторанах немало, «Жюльен» с шикарным интерьером является воплощением озаренных звездным сиянием классических французских ресторанов. Центральный вход с рубиновой бархатной драпировкой вел в большой зал, словно бы освещенный свечами, где за столиками сидели любовники, томно глядящие друг другу в глаза. Мы всегда любили встречаться здесь после работы. По коже у меня забегали мурашки, да и как я могла чувствовать что-то кроме душевного подъема? Да, это напоминало мне выход на сцену. Я словно бы снова играла роль в эпизоде, сыгранном нами много раз раньше. Я снова слышала тот же приглушенный звон тяжелых серебряных столовых приборов, бокалов. Пока я пробиралась по залу к Марку, голоса эхом отдавались у меня в ушах, будто это призраки приветствовали нас.

Он сидел спиной к стене за столиком в углу, на нашем любимом месте, под одним из больших старинных зеркал. На этой тусклой поверхности когда-то уже отражались как наши размытые силуэты, так и образы других людей, которые здесь ели, целовались и делили один на двоих десерт crème caramel [17]. Официанты же в длинных белых фартуках и с белоснежной салфеткой, переброшенной через руку, неустанно носились по залу с ведерками льда и серебряными подносами, разливая шампанское.

Они все были здесь, все так же.

Марк заметил меня и, улыбаясь, наблюдал, как метрдотель помогает мне снять пальто. И как раз когда служащая гардероба подошла и унесла его, я подумала, всего на секунду, что, может быть, с нами все будет хорошо. Может быть, мы сможем пройти через это испытание и в конце концов вернем Чарли.

Сегодня я сделала над собой усилие и надела давно потерянное платье, которое нашла у себя в шкафу по чистой случайности, так как оно было спрятано в самом дальнем углу, и, видимо, спрятано специально. Когда я извлекла его на свет божий, то не смогла сдержать возгласа восхищения. Я вспомнила, это была восхитительная вещь из нежного шелкового джерси, подарок Карло, который я ни разу не надевала. Я провела ладонью по темной мягкой ткани и, надев его через голову, оправила на талии и пригладила на бедрах. Платье облегало меня словно вторая кожа. Посмотрев на молодую девушку в зеркале, я забрала волосы в верх, оголив шею, и подумала о том, что была совсем глупой — чересчур стеснялась и совершенно не понимала, чем владела. Карло однажды протянул мне белую коробку, перетянутую шелковой лентой, в которой было это платье. Сама коробка была невероятно красивой, и мне никогда не дарили подобных подарков. Когда я потянула за ленту и подняла крышку, платье лежало внутри, словно нежный волнистый лепесток, завернутый в бумагу и перевязанный шнурком. Это было слишком! Тогда я просто не могла надеть что-либо подобное на себя.

— Ты должен отдать его своей жене, — прошептала я.

— О Анна!

Я никогда не надевала это платье для Карло, впрочем, как и для Марка. До сегодняшнего вечера.

Марк встал из-за стола и отошел в сторону, освобождая для меня свое кресло, мое место с видом на зал ресторана. Марк казался радостным и удивленным.

— Я не помню это платье. И твоя прическа… — Он коснулся губами моего уха, и, когда я шагнула мимо него, чтобы сесть за стол, наши бедра случайно соприкоснулись. — Ты сделала такую же, как тогда, раньше…