Мистер Грей младший (СИ)

— Мисс Уизли, а меня накрасить?! А меня?!

— Сейчас, Стейси, — я услышал её голос, и сердце во мне содрогнулось, — Я накрашу всех. По очереди.

Я опёрся о косяк двери и пристально смотрел на её склонившийся силуэт… Она в моей комнате. Она тяжело дышит. И не видит меня, ей сейчас не до меня, она меня не замечает… Как же больно!

Как больно!

«Нет, нет, нет. Не смотри на неё, отвернись», — приказываю я себе, но чьи-то щупальца плотно держат мою шею недвижимой, заставляя глядеть лишь на этого единственного ангела — одного, среди многих — в невинном и откровенном платье: цвет ткани — пудра, но этот вырез, этот тончайший гипюр, эта талия — хрупкая, маленькая, которую я так хочу сжать в объятиях… Я с трудом сглатываю боль и желание закричать её имя, а затем, ещё два слова: «забери меня, закрой меня в себе, пошли всё прошлое дерьмо к чертям»…

Тёплые детские пальчики хватают меня за оледеневшую руку, и я опускаю голову, замечая маленькую кудрявую девочку. Она легонько тянет меня вглубь комнаты, а я, почему-то, таю и поддаюсь…

Мы вновь встречаемся глазами. Она вдыхает, смотря на меня. Опускает глаза на мою сплетённую с той малюткой руку, а затем — на ту девочку:

— Викки, что происходит? — спрашивает она строго, но мягко.

— Мисс Уизли, дядя хочет, чтобы вы тоже его накрасили, но стесняется. Он боялся подойти. Просто стоял и смотрел на вас, — сдаёт меня с потрохами малютка.

Чёрт, очень надеюсь, что Айри… В смысле — мисс Уизли не воспримет слова девочки всерьёз. О том, что касается макияжа для меня, естественно.

Она выгибает бровь, поднимая на меня глаза.

— Дядя не должен ничего бояться, — сказала она тихо, — Он большой. И красить, думаю, его не стоит… У вас губки маленькие, а у мистера Грея., — она вдруг прервалась, бросив недолгий взгляд на мои губы, — Они… большие. Помады не хватит, — Айрин сглатывает, мурашки бегут по моей коже.

Она смотрит на меня так отчаянно, что моё дыхание сбивается. «Ты мне так нужен», — шепчут её глаза, — «Ты мне очень нужен…»

Боль в груди, ледяные ладони и пот на висках от сумасшедшего волнения. Во рту сухо, сердце глохнет, что-то сжимает меня напополам изнутри.

«Я предал тебя, моя Айрин. Я предал тебя! Я не могу быть достоин твоей любви, твоих прикосновений, и я тебе не нужен, это мой самообман. Я слишком хочу так думать! Я отойду, и не буду так смотреть на тебя. Я не буду высасывать твою свободу, твой внутренней стержень, не буду…»

Я сглатываю горечь во рту, используя весь контроль над телом, разворачиваюсь к ней спиной и иду подальше от этой комнаты. От неё. От её тепла. От её огня…

Сбегая по лестнице вниз, к своему расстройству, застаю Макса. Он смотрит на меня так, будто поймал меня на воровстве. И правда. Я украл у себя пять лет. Я украл у себя счастье. И в глазах Макса было столько понимания, что это сносило мне голову.

— Ну, у тебя и лицо, Грей. Что? Посмотрел в глаза истине? — растягивая губы в улыбке, произнёс он.

— Отвали, — я потираю ладонями лицо.

— Эй, Грей, в себя приди, ладно? Благо то, что видно, как она одинока, запутана и потеряна… В этом вы схожи.

Мы? Схожи? Она запутана? Потеряна? Да она выглядит как человек, нашедший гармонию и дело всей своей жизни.

— Знаешь, чем мы с ней отличаемся? — резко спросил я, — Даже сейчас, у неё внутри — свобода, а у меня — пустота.

— Откуда ты знаешь?.. Вы даже не говорили!

Она говорила, я молчал и просто…

— Я просто посмотрел в её глаза. Этого нельзя не понять. В ней дыхание! Дыхание, которого мне так чертовски не хватает, — я закинул голову к потолку и зажмурил глаза.

— Ну, не знаю… Она так оглядывалась вокруг, когда увидела тебя… В глазах был испуг, она будто хотела повеситься, — задумчиво произнёс Макс, сердце во мне пропустило удар от этих слов, — Что-то в ней сломалось…

Сломалось? Не скажи. В ней многое выстроилось.

— Ей стало стыдно, что в ней так много кислорода. Она захлёбывалась дыханием, что в ней, — прошипел я, чувствуя, что давлюсь углекислым газом.

— Нет, Грей, — категорично произнёс он, — Она захлёбывалась любовью. Спаси её.

Я долго, пристально смотрел в глаза Макса.

— Я сам решу, что мне делать и какое решение принять, — категорично произнёс я, — Она… не для меня. А я не для неё. Всё в прошлом, — я не хотел произносить эти слова, но всё прозвучало.

Пусть и против моей воли, но прозвучало. И это того стоит…

Внезапно, я услышал звук шагов на лестнице и обернулся. Лицо Айрин было застывшим. Я хотел достать кинжал и вонзить себе в сердце от этого взгляда. Больше, чем уверен, она слышала моё последнее предложение. Слышала ложь и правду. Слышала мою боль, моё отчаяннее, мой сердечный визг. Я отвернулся от неё, тяжело дыша, закрыл глаза.

— Меня ждёт Даниэль. Я пойду, Макс, — кивнул ему я, поспешно выходя из комнаты.

Я чувствовал боль всем телом и её глубокий, прожигающий взгляд. Я быстрее передвигал ногами, стараясь как можно скорее выбраться из поля её зрения… Но едва я перешёл за черту, ушёл от неё на достаточно дальнее расстояние, я ощутил страшный озноб. Мне стало холодно, будто везде — вместо торжества — наступила вечная мерзлота.

— Тео, — Даниэль шла мне навстречу, её глаза опасно блестели, — Где ты так долго бродишь?.. Кристиан уже ведёт Фиби к алтарю, пошли, немедленно! — она взяла меня под руку и мы поспешно продвинулись на свои места, к церемониальной арке.

Сердце глохло, а голова шла кругом и была чугунной.

Мне не по себе. И я ощущал это «не по себе» каждой клеткой своего тела. Я стоял в паре с Даной, крепко сжимавшей мой локоть и хотел провалиться сквозь землю. Вместе с ней — ко всем моим тараканам и чертям.

Папа вёл Фиби очень медленно и осторожно. Лицо у него было такое, точно он тащил её на казнь… А Фиби — она светилась счастьем. Так же, как и жених. Гордый. Счастливый. Она хранила ему любовь и верность… Никто не прикасался к ней.

«А Айрин?.. Было ли у неё, с чем сравнивать меня?» — посторонняя мысль начала дробить подкорку головного мозга, пока я… вновь не увидел её. За ней шла стайка ангелов-детей, одна — та кудрявая малышка — самая бесстрашная и болтливая, схватила её за руку, будто она её… мама. Она с улыбкой посмотрела на неё… С такой детской и чистой улыбкой, что моё сердце замерло на несколько секунд.

Я мог бы вечность смотреть на неё. Я мог бы вечность целовать её. Я мог бы вечность быть с ней. Но она всё решила сама.

Холодные пальцы сжали мою руку более цепко, я посмотрел на Дану. Она впилась в меня своими небесными глазами, в которых прыгали чёртики. Улыбка держалась на очерченных губах. Она смотрела на меня с интересом, пытаясь понять… И я вновь понимал её значение в моей жизни. У нас много общего. Даже если бы мы не решили возобновлять контракт, мы были бы хорошими друзьями и партнёрами… Вдруг, она оторвала от меня взгляд и увидел, как её лицо дрогнуло. Оно изменилось. Глядя в её глаза я понял, что она смотрит на Айрин. Она близко.