Гадюки в сиропе или Научи меня любить (СИ)

Кристина посмотрела на нее отсутствующим взглядом, потом все же сумела усыпить внутренних демонов, улыбнулась и произнесла:

– Забудь. Это был призрак из прошлой жизни.

– Призрак? – ребенок испуганно посмотрел на мать. – А он вернется?

– Нет, он никогда не вернется, – решительно ответила мисс Вильямс.

Она сама обеими руками голосовала за желание Дитриха больше никогда не пересекаться. В их ситуации, решение игнорировать друг друга было единственным цивилизованным выходом из тупикового положения.

*

Переживания – плохой союзник в плане принятия ответственных решений. Лучше делать это с холодной головой, подготовившись к неприятной встрече основательно, не полагаясь на импровизацию.

Чувства здесь не помощник. Они все только портят. И неважно, какие именно чувства. Будь то любовь или же наоборот ненависть. Важно, что во время борьбы они становятся плохими спутниками, виртуозно путают карты, все время выводят на первый план проблемы, отнюдь, не самые важные. Недаром людям советуют чаще думать головой, а не сердцем. И лучше семь раз отмерять, лишь потом браться за ножницы.

Борьба… Такая глупая. Совершенно неуместная в их ситуации, она неизменно выходила на первый план, да так там и оставалась. Время шло, но ничего не менялось. Казалось бы, со временем все должно остаться в прошлом, картинки былой жизни – померкнуть, чувство взаимной неприязни притупиться. Дитрих искренне верил, что больше не испытывает к Кристине былой ненависти. И это убеждение жило в нем ровно до тех пор, пока он не заговорил с матерью своей бывшей девушки. Стоило ей открыть рот, как он ощутил всю гамму отрицательных чувств.

Она старалась влиять на его жизнь. Даже теперь, когда Люси не было, женщина продолжала совать нос в её дела, определяла, кто может приносить цветы на могилу, а кому лучше этого не делать.

Дитриху её слова и поступки казались варварством. Невежеством. Дикостью.

Она не имеет права ему указывать. Она – никто в его личной иерархии. Он никогда не станет подчиняться желаниям этой женщины. Ведь именно она стала причиной грусти Люси. Кристина старательно ломала свою дочь, надеясь однажды увидеть ту стоящей на коленях и вымаливающей прощение. Однако потерпела фиаско. Люси оказалась сильнее морально, чем могло показаться в первый момент.

Лайтвуд не тешила самолюбие матери, оттого попала в немилость. Заслужила не любовь, а презрение. Они изначально были разными людьми, даже удивительно, что судьба сделала их родственниками. Хотела посмеяться, вероятно.

Много раз Дитрих старался понять мотивы, которыми руководствовалась в своих поступках Кристина Вильямс, но ни разу не смог влезть в чужую шкуру, проникнуться чужими мыслями и взглядами на жизнь. Эта женщина оставалась загадкой, которую, правда, не хотелось разгадывать, чтобы не испачкаться в чужой грязи.

Есть люди, после общения с коими хочется расцеловать весь мир. Есть и такие, после общения с которыми весь мир хочется уничтожить. Кристина относилась как раз ко второй категории. Невозможно было найти с ней общий язык, подход к ней обнаруживался только один: стать ковриком у нее под ногами. Всегда слушаться, не перечить, не пререкаться. Просто потерять себя. Действительно, стать человеком

тенью.

Вот и сейчас Дитриху отчаянно хотелось что

то сломать, разбить, стереть с лица земли, только бы успокоиться.

Он не стал устраивать скандал в кафе. Ушел. И это было правильно. Не потому, что он чего

то опасался, не потому, что было стыдно перед другими посетителями. Просто этот поступок сыграл в его пользу. Кристина, скорее всего, рассчитывала на бурную реакцию с его стороны, а вместо этого получила равнодушие. Это стало для нее самым страшным ударом. Хотела взбесить своего собеседника, да ничего не вышло. Осталось только сидеть и давиться собственной злобой. Рано или поздно она захлебнется собственным ядом. Останется в старости одинокой, никому не нужной ворчливой старухой. Ни дети к ней не придут, ни внуки, потому что рядом с ней плохо. Она не тот человек, в обществе которого хочется провести как можно больше времени. От нее хочется сбежать, как можно скорее. Пока не перешагнул границу дозволенного, не сорвался с поводка. Пока злоба не затопила сознание, а эмоции не одержали победу над разумом.

Дитрих безвольно сжал кулаки и тут же разжал.

Эта женщина уже сломала одну судьбу. Виртуозно, почти играючи. И теперь она взяла себе ребенка на воспитание. Хотелось верить, что приемная девочка не повторит судьбу Люси и все у нее сложится намного лучше, чем у предшественницы.

На смену мыслям о Кристине пришли мысли о Кайле. О том, что он так легко отказался от дочери. Второй ребенок оказался для него дороже. Люси никому из них не была нужна. Кристина не любила дочь, видя в ней отражение бывшего мужа. Кайл не любил дочь, по той простой причине, что она напоминала ему о бывшей жене. Замкнутый круг. Порочный. Его невозможно разорвать.

Зачем заводить ребенка, если знаешь, что он тебе не нужен? Или искренне веришь в чудо? Надеясь, что любовь проснется позже, семейные пары решаются на этот отчаянный шаг, а итогом становятся нелюбимые дети и сломанные судьбы.

– Загадочная штука – жизнь, – пробормотал Ланц.

*

– Он сломает тебе жизнь! Он – ничтожество.

– Не смей говорить о нем такое. Ты его совсем не знаешь.

– А ты? Ты знаешь? С чего ты решила, что он – принц на белом коне?

– Он заботится обо мне больше, чем ты.

– Как это? Обслюнявив тебе лицо? Прекрасная забота!

– Он поцеловал меня всего один раз.

– А на катке?

– На катке ничего не было. Ты пришла раньше, чем он позволил себе меня поцеловать.

– Я тебе не верю.

– Ты мне никогда не веришь.

– Потому что ты – лгунья!

– Когда я лгала?

– Постоянно.

– Приведи хотя бы один пример.

– Я не обязана перед тобой отчитываться!

– Тебе просто нечего сказать, мама.

– Даже, если так, то что?

– Ничего.

– Не разговаривай со мной в таком тоне.

– Хорошо.

Люси пожала плечами и отвернулась от матери, надеясь, что разговор дальше развиваться не будет. Она и так по горло сыта несправедливыми упреками. Рыдания подкатывали к горлу, но Лайтвуд держалась, не позволяя себе разрыдаться на глазах у матери. Хватит! Она так часто плачет от выпадов Кристины, что уже и слез не должно остаться. Однако наступает новый день, и снова мама находит причины, чтобы высказать ей свои претензии. Может, это просто стиль её жизни?

– Почему ты молчишь? – ворвался в её мысли голос матери.

– Ты сама сказала, не разговаривать с тобой.

– На повышенных тонах.

– А иначе у меня не получится.

– И всё из

за него?

– Нет.

– Лжешь!

– Отстань от меня! – не выдержала Люси, срываясь на крик. – Достала!

Она резко повернулась. Теперь взгляд матери не прожигал ей спину, они смотрели друг другу в глаза. Люси тяжело дышала, губы подрагивали. Руки вцепились в столешницу. Она и сама не поняла, в какой момент решилась откровенно дерзить матери. Раньше подобное поведение казалось ей недопустимым. Кто она, чтобы отвечать в подобной манере своей маме? У нее ничего нет. Она просто приживалка. Мать обеспечивает ей достойную жизнь, кормит, одевает, платит за все. Разумеется, ничего выдающегося в этом поступке нет, все родители так делают. Но далеко не все требуют в ответ полного подчинения. Люси старалась держать язык за зубами, лишний раз не провоцировать мать, но сейчас чаша терпения переполнилась. Надоело быть послушной марионеткой в чужих руках. И раньше она срывалась, но никогда не чувствовала себя так, как прежде. Сейчас ярость все допустимые пределы превосходила. Хотелось крушить все на своем пути.

Но Кристина первой нанесла удар. Ударила дочь по лицу так, что Люси от неожиданности прокусила губу, и из прокушенной губы потекла кровь.