Королевское приглашение

Тедди отвернулась.

— …и, naturellement [4], я приобрел еще четыре танкера для перевозки сырой нефти, — продолжал ее партнер.

Тедди стиснула зубы и проглотила непрошеные слезы. Раз так, надо забыть Жака.

Она-то, как последняя дура, вбила себе в голову, что он его заинтересовался.

Кристину вел в танце Жан-Люк Фюрнуар. Она выпила слишком много вина. У нее перед глазами словно в калейдоскопе мелькали танцующие пары, огни, яркие туалеты и сверкающие бриллианты дам.

Тонкие обнаженные руки принцессы обвили шею Жан-Люка. Его узкие бедра чувственно двигались в такт музыке. Такие партнеры не оставляли Кристину равнодушной. Жан-Люк был сам не свой до светских развлечений, и это ей тоже нравилось.

— Я хочу сделать «мостик», — шепнула ему Кристина.

Жан-Люк опасливо покосился на возвышение, где восседал князь Генрих, а рядом с ним — принцесса Габриелла.

— Давай, — требовала Кристина.

Фюрнуар послушно опустил ее к самому полу. Кристина выгнула позвоночник и грациозно отставила руку.

— На нас все смотрят, — засмеялся Жан-Люк, поднимая Кристину.

— Я хочу, чтобы мы сегодня же сделали объявление, — мечтательно сказала она.

— О чем? — не понял Жан-Люк.

— Не притворяйся. Объявим сегодня!

Фюрнуар застыл. Несколько дней назад они тайно заключили помолвку и решили не спешить с ее объявлением, чтобы князь Генрих, убежденный католик, свыкся с мыслью о том, что его зятем готовится стать разведенный мужчина, имеющий двух взрослых детей.

— Прямо сейчас? Но мы же собирались…

— Сейчас,— упрямо повторила Кристина. — Здесь Габи и все остальные. Зачем откладывать? Тем более что вино придает храбрости.

Не давая ему возразить, Кристина ринулась сквозь толпу танцующих к эстраде, на которой играл оркестр.

— Мне нужен микрофон, — заявила она, останавливаясь рядом с изумленным дирижером.

— Слушайте все! У меня есть сообщение! — загремел ее голос, усиленный динамиками.

Танцующие замерли. Все взгляды устремились на Кристину. Она спрыгнула с эстрады, подбежала к Жан-Люку и потащила его за собой к микрофону.

— Жан-Люк и я… мы собираемся пожениться! Ровно через месяц!

По залу прокатился ропот. Кристине было видно, как князь Генрих, побледнев, поднимается со своего кресла. Габриелла поддержала его за локоть, чтобы он не упал.

Принц Георг сидел в салоне, угрюмо разглядывая стоящий перед ним графин. Помолвка Кристины нарушила его планы.

Его так и подмывало выплеснуть коньяк в физиономию этой капризной девчонке. Он долго ждал своего часа. Как она посмела? Кристина еще слишком молода, чтобы думать о замужестве. Чего доброго, через девять месяцев на свет появится ее отпрыск, еще один наследничек, и тогда онотодвинется на пятое место. Отвратительная перспектива.

— Почему ты не празднуешь вместе со всеми? — сухо спросил князь Генрих, входя в салон.

— Не правда ли, замечательная новость? — Георг ушел от прямого ответа.

— Конечно. — Генрих повелительно махнул официанту, и тот заспешил к нему. — Бренди, — приказал князь и снова повернулся к брату. — Не могу прийти в себя после сообщения об этой авиакатастрофе.

— Да, весьма прискорбно.

— Дети взрослеют. — Генрих переменил тему и сокрушенно покачал головой. — Хлопот с ними…

— О да, — подтвердил Георг. — По моему убеждению, Кристина еще не вполне ответственна за свои поступки. Разумеется, она будет самой очаровательной невестой, — поспешно добавил он, видя, что брат нахмурился.

— Женихи, невесты… У меня две дочери и сын, — сказал Генрих. — Подозреваю, что в ближайшие годы дело не ограничится одним этим бракосочетанием. Возможно, состоится еще и коронация.

Коронация? У Георга похолодело в груди. Mon Dieu!..Боль в сердце не отпускала. Он даже испугался, что это инфаркт. Ловя ртом воздух, он силился что-то сказать:

— Ты планируешь… отречься в пользу…

— До этого еще далеко, — перебил его Генрих и прищурился. — Можешь быть уверен, я не выроню корону Коста-дель-Мар. Придет время — и Жак вступит на престол по всем правилам.

Кристина стояла на корме, перегнувшись через перила. Ее слегка подташнивало. После импровизированного объявления помолвки она выпила еще три бокала вина и теперь с трудом вспоминала, какие слова произнесла в микрофон. Единственное, что отпечаталось у нее в сознании — это всеобщий шок. Присутствующие потеряли дар речи. Жан-Люк, сын видной французской актрисы, всю жизнь спекулировал известностью матери и своим собственным сомнительным обаянием. Он не принадлежал к католической церкви; его развод оброс грязными сплетнями. Его ни с какой стороны нельзя было считать подходящей партией для принцессы.

— Ты довольна?

Кристина обернулась и увидела хмурое лицо отца.

— Да, — тихо ответила она, — я очень довольна.

Ее сознание прояснялось с каждой минутой.

— Ты совершила безрассудный поступок. Газеты раструбят по всему миру, что мужем моей младшей дочери будет малопочтенный cavaleurвдвое старше ее по возрасту. Человек весьма сомнительного происхождения; повеса, который уже был однажды женат, оставил двух детей и никогда в жизни пальцем о палец не ударил.

— Начнем с того, что тридцать шесть лет — это не возраст для мужчины, — возразила Кристина, но отец жестом остановил ее.

— Разве ты не понимаешь, что я хотел для тебя лучшей участи, нежели этот… Жан-Люк. Тебе нужен сильный мужчина, на которого ты во всем сможешь положиться, который уважает нашу страну и наши обычаи. А этот — даже не католик. Что будет, если он откажется принять веру?

— Не откажется, я уверена. Он хороший!

— Кристина, — устало произнес Генрих, — когда мы вернемся домой, позвони ему и скажи, что ты разрываешь вашу, с позволения сказать, помолвку. Зачем устраивать весь этот фарс?

— Что? — Кристина была сражена.

— Я не могу благословить ваш союз.

— Тебе придется это сделать! — вспылила она. — Я хочу венчаться в соборе. А если ты запретишь, тогда… тогда я полечу в Лас-Вегас, и мы обвенчаемся в первой попавшейся брачной конторе. Ты этого добиваешься? — Кристина повысила голос. — Вокруг нас будут виться американские репортеры. Я всем расскажу, что ты запретил мне венчаться на родине и вынудил меня к такому шагу.

— Ты не посмеешь этого сделать! — загрохотал Генрих.

Кристина задрожала.

— Посмею. Сейчас не средние века. Я вправе сама выбирать себе мужа. Возможно, он далек от совершенства — ну и пусть. Мне нужен только он! И я ему нужна. Я люблю его.

Генрих молчал.

— Ну хорошо, Кристина, — сказал он наконец, сокрушенно покачав головой. — Может быть, когда у тебя будет семья… дети… ты угомонишься. Остается только надеяться. Но это должно быть католическое венчание в лоне церкви, а перед тем будет составлен подробнейший брачный контракт. На подготовку, конечно, потребуется больше месяца. Мы во всем будем следовать протоколу, в этом можешь не сомневаться.

Отец удалился, оставив Кристину стоять на палубе. Ветер трепал ее бальное платье и холодил мокрое от слез лицо.

На следующее утро от борта яхты отделился катер. С той самой минуты как Кристина во всеуслышание объявила о своем решении, Тедди преследовало ощущение потери от того, что Кристина, Габриелла и Жак будут и дальше жить своей жизнью, а она вернется в совершенно другой мир — мир, в котором нет места ни для чего, кроме тенниса.

Уже не в первый раз она задумалась, как долго теннис будет оставаться ее жизнью. Да, она любила выходить на корт, она собиралась еще долго одерживать победы, радуя отца. Но неужели она всю себя отдавала игре только во имя отцовского честолюбия? Он всегда вел ее вперед… она его горячо любит… и все же… Господи, как трудно в этом разобраться!