Искусство похищения сердец (ЛП)

Лидия выглядит пораженной, и при других обстоятельствах я бы получила наслаждение от того, как ее передернуло.

– Это все, что необходимо? – спрашивает она. – Я, э-э, ну, мы бы не хотели особо распространяться об этом.

– Репутация вашей компании – не моя забота. – Он смотрит на нее сверху вниз. – Меня заботит только поиск картины. У нас будут с этим проблемы? Потому что если мне нужно позвонить вашему боссу…

Я приготовилась к вспышке ярости у Лидии, но она отступает.

– Нет, все в порядке. Я сделаю все, что потребуется, чтобы помочь расследованию.

– Хорошо. Вы можете начать с предоставления списка клиентов, делавших ставки на картину во время аукциона. Чья ставка в итоге выиграла? – спрашивает Леннокс.

– Чарльза Сент-Клэра.

Леннокс выгибает бровь:

– Интересно. Мне нужно будет поговорить с ним.

– Вам и нашему страховому агенту тоже, – Лидия выглядит бледной. – Акт передачи прав собственности еще не завершен. Мы возьмем на себя полную компенсацию стоимости картины.

– Как я уже сказал, это не моя проблема, – пожимает плечами Леннокс. – Дайте знать, когда у вас будет вся необходимая мне информация.

Он оборачивается и ловит меня на том, как я за ними наблюдаю, поэтому я быстренько ретируюсь на рабочее место. Я нахожу свободный угол, чтобы не попасть на глаза кому-нибудь с потрепанными нервами, и снова приступаю к заполнению картотеки, пока Стэнфорд не находит меня среди залежей пыли.

– Где ты была?! – вопрошает он.

– Там, куда ты сам меня отправил, – говорю я. – Ведь я живу, чтобы служить тебе.

– Прибереги юмор до того дня, когда мы не будем стоять перед лицом полного краха, – вздыхает Стэнфорд. – Пошли, твой черед предстать перед инквизицией.

Он ведет меня наверх, в офис Лидии. Я подмечаю, что в холле и по коридорам снуют уже три полицейские ищейки. Люди все еще на взводе, нервные, и когда я захожу в кабинет, то обнаруживаю там агента из подвала, удобно устроившегося за столом Лидии.

– Эмм, привет. Мне сказали, что вы хотели со мной поговорить? – неуверенно мнусь я. Не знаю, чем я могла бы помочь расследованию.

– Благодарю, присаживайтесь. – Леннокс открывает свой маленький кожаный блокнотик и быстро пробегает глазами по паре страничек. – Я ведущий агент в этих делах, так что у меня есть пара вопросов.

Делах? То есть их больше чем одно?

– Были и другие кражи? – спрашиваю я, сидя напротив него.

Он поднимает взгляд, вскинув брови:

– Это не разглашается.

– Простите, – краснею я.

Неожиданно его лицо озаряет улыбка, и я понимаю, что он выглядит гораздо красивее, когда не хмурится.

– Вам не о чем волноваться. А теперь мисс… – он заглядывает в свой блокнот, – Беннет. Несколько дежурных вопросов. Как давно вы работаете в «Кэррингерс»?

– Я начала лишь на прошлой неделе, поэтому не уверена насколько смогу быть полезной.

Он снова смотрит на свои заметки и становится сосредоточенным:

– Слышал, это вы делали ставку на украденную картину?

– Да, – отвечаю я, вдруг слегка встревожившись. – Мистеру Сент–Клэру нужно было ответить на звонок, и он попросил меня сделать ставку за него.

– Были ли другие участники, которые казались огорченными проигрышем своих ставок?

– Только один. Им был Эндрю Тейт. Он казался рассерженным, но больше из-за проигрыша, – говорю я, вспомнив его сексистские шутки. – Может, из-за того, что проиграл женщине. Но вообще-то он не очень пекся о картине.

Леннокс делает у себя пару пометок.

– У вас был доступ в хранилище?

– Нет.

– Вас видели там в пятницу вечером до аукциона.

– Ах, это! – Черт. Боже, допросы определенно тяжелее, чем они выглядят по телевизору. Кто помнит каждую деталь своих будней? – Меня отправили туда за стульями, – пожимаю я плечами. – Я на подхвате. Делаю то, что мне велят.

– Вы видели там еще кого-нибудь? – спрашивает он.

– Только Лидию и Стэнфорда, парочку фотографов и клиентов… – Мои ладошки начинают потеть. Теперь я и правда нервничаю. – Что, как вы думаете, произошло? Думаете, это кто-то из своих?

Леннокс откидывается назад.

– Пока рано что-либо говорить, и я не в праве делиться деталями следствия, но, похоже, это может быть связано с другими похищениями элитарных произведений искусства, с которыми мы столкнулись в Европе.

То есть были и другие ограбления. Сомневаюсь, что он бы мне сказал, что именно было украдено, поэтому не докучаю расспросами.

– Что ж, удачи, – произношу я. – Хотела бы я знать больше, чтобы помочь.

От мысли обо всех этих украденных произведениях искусства у меня сводит желудок.

Леннокс кивает и, насупившись, пересматривает свои записи. Он поднимает взор, когда я встаю.

– Если припомните еще что-нибудь, вспомните какие-то подробности... – он вытаскивает визитку из кармана куртки, – звоните в любое время.

– Я правда надеюсь, что вы найдете эту картину, – говорю ему, взяв визитку. – Она слишком прекрасна, чтобы томиться в каком-нибудь воровском логове.

Он улыбается.

– Мы найдем ее, мисс Беннет, – говорит он. – Чего бы это ни стоило. Вы можете на это рассчитывать.

Снаружи Стэнфорд сообщает мне, что Аукционный дом закрывается на день, и мы все можем идти по домам. Холл все еще выглядит как место преступления – хотя, полагаю, технически это и есть место преступления –так что я стараюсь пройти незамеченной сквозь этот гвалт. Но у дверей замечаю Сент-Клэра в компании пары пожилых мужчин.

Я останавливаюсь и пячусь назад, стараясь не попасться на глаза. Меня вдруг охватывает волнение, все внутренности скручивает. Мои щеки горят, когда я вспоминаю о нашем поцелуе, но не уверена, что должна подойти к нему и его друзьям. Господи, я словно в старшей школе. Уместно ли будет подойти поздороваться?

– Грэйс!

Я поднимаю глаза. Сент-Клэр заметил меня и машет рукой.

– Привет, – говорю я, подходя к нему ближе, гадая, как его поприветствовать: объятием, поцелуем, рукопожатием? Я довольствуюсь улыбкой. – Сожалею о картине. Это такой позор.

Он грустно улыбается:

– Такое случается. Я не сомневаюсь, что полиция найдет и вернет ее мне.

– Как ты можешь быть так в этом уверен?

–Потому что таков мой выбор, – усмехается он. Я удивлена; я ожидала, что он будет зол или расстроен: шедевр за шесть миллионов долларов – это значимая вещица, чтобы ее потерять, но вместо этого он полностью сконцентрирован на мне:

–Ты сейчас куда?

–Иду домой, – говорю я ему. – В интересах следствия «Кэррингерс» закрывается рано.

– Что ж, если ты свободна сегодня днем, возможно, ты сможешь помочь мне кое с чем? Поделишься своей экспертной оценкой?

Я смеюсь:

– Вообще-то никакой я не эксперт...

– Позволю себе не согласиться, – вновь улыбается мне Сент-Клэр, врубая свое очарование по полной. –Я рассматриваю вариант покупки картины и хотел бы знать твое мнение.

– Серьезно? – Он меня подкалывает, да? – Почему?

Он приподнимает бровь, вроде как говоря: «Да ладно тебе».

– А как ты думаешь?

– Я понятия не имею, – признаюсь я, растерянно. – Я совсем не квалифицирована, как сертифицированные оценщики или консультанты. Не знаю, а если... – он прикладывает палец к моим губам, и шок от его прикосновения заставляет меня замолчать.

– Мне плевать на квалификацию, – говорит он, пронизывая меня своими бездонными синими глазами. – У тебя наметанный глаз и превосходный вкус. Вот, что для меня важно.

Я вздыхаю.

– Ну, ладно… – говорю я. – Но ты не сможешь винить меня, если я скажу тебе потратить миллионы на детские каракули.

Он снова посмеивается.

– Там будут и мои старомодные официальные советники, но мне действительно нужна и твоя страсть. Твоя инстинктивная реакция. – Он берет меня за руку, будто это что-то самое естественное в мире. – Твое внимание к деталям.

Боже мой, у меня нет слов. Все, о чем я могу думать, это детали, которые я замечаю прямо сейчас: покалывание от его пальцев на моей коже, волнение, оттого что он просит моего совета, его признание. Ах, да, и еще рельеф его мышц под рубашкой.