Проверка на любовь

— Если бы я только знала, — вздыхает Фиона, всем своим видом признавая, что зашла чересчур далеко и сболтнула какую-то ерунду. — Может быть, она знакома с нехорошими людьми. Последние два слова она нарочно произносит, как в дешевой мелодраме. Ну, как тот скороспелый, не по годам развитый отпрыск из «Шестого чувства», когда он сообщает Брюсу Уиллису, что видит мертвых людей. А так как этот фильм у Фионы один из самых любимых, значит, и фразу она подобрала тоже специально для меня. Но за всеми этими словами я чувствую ее искреннюю любовь и заботу обо мне.

— Погоди-ка. Ты только что призналась, что мы ее совсем не знаем. Как же мы можем судить о том, насколько она опасна?

— Не знаю. Мне так показалось.

Если у Фионы и есть какой-то роковой недостаток (что вряд ли, по крайней мере, насчет рокового), так это то, что она привыкла сразу же, в одно мгновение, составлять свое мнение о человеке и потом еще долго придерживаться его, даже несмотря на то, что оно иногда оказывается ошибочным. Мне кажется, такая привычка исходит от ее желания привести в порядок все то, что ее окружает, разложить людей и все предметы по коробочкам, и пусть они там себе лежат и хранятся.

— Послушай, Фи. Я не стараюсь притворяться и делать вид, что нашла идеальный выход из положения. Но ведь это не свадьба, которая должна быть продумана тщательнейшим образом. Я просто переезжаю к ней жить.

Именно так. Переезжаю. Ну, что еще я могу добавить? Мне показалось, что это чудесный выход. У нее имеется лишняя комната. А мне как раз и нужна такая комната. Может быть, это и есть идеальное решение.

— Я все понимаю. И все равно, мне как-то странно слышать и сознавать это. Я же не против, что ты живешь у меня. Только и всего. — Она обеими руками одновременно заправляет волосы за уши.

— Фи, дорогая, мне здесь очень нравится, но ты же сама знаешь, что я поступаю так, чтобы нам обеим было лучше.

Мы от всей души обнимаемся, и в этот момент у меня возникает такое странное чувство, будто сейчас я предаю подругу, и она буквально сникает у меня в руках. Фиона вздыхает, и этим опять напоминает мне проколотую шину.

Как это ни парадоксально, Джеки живет в церкви. В церкви святого Лаврентия, гордо возвышающейся в Холланд-парке на Лэнсдаун-роуд. Несколько лет назад она была переоборудована в жилой дом из шести претенциозных квартир. Надо заметить, что мастера здесь потрудились со вкусом. Ажурные решетки из нержавеющей из стали. Массивная щитовая дверь, отделанная вишневого цвета шпоном. В коридорах — паркет из мореного дуба. Специалисты старались по возможности сохранить архитектуру церкви, оставив без переделки каменную кладку, арки, все деревянные части строения и даже витраж в ванной комнате, изображающий сцену Нагорной проповеди. Разумеется, Джеки добавила в квартире и немало своего: развесила по стенам японские гравюры, расставила комплект ярко-красной мебели, модные стеллажи для книг и широкоэкранный телевизор.

Хотя Джеки довольно, как бы это лучше сказать, спокойно относится к порядку в квартире, особенно если ее сравнивать с Фионой, она серьезно увлекается системой фэн-шуй или, как она произносит это: Фан-шуэй. Вся мебель, как она пояснила мне, стоит именно на том месте, где она должна находиться, чтобы приносить в квартиру здоровье, достаток и пищу, состоящую из случайных продуктов. Ну а кто я такая, чтобы возражать хозяйке дома? Тем более что эта система, по-моему, у Джеки неплохо работает.

Если большая часть квартиры находится в относительном порядке (еще раз повторю, что стандарты Фионы здесь неуместны), то длинный журнальный столик, стоящий посреди гостиной, представляет собой средоточие хаоса. На нем постоянно пребывают, сваленные в кучу, пульты дистанционного управления и журналы. Здесь же присутствуют пустые винные бутылки, забитые окурками пепельницы, использованные одноразовые носовые платки, свечные огарки и даже бигуди.

Джеки показывает мне вторую спальню, где относительно пусто, если не считать двух плакатов в рамках (реклама фильмов «Покидая Лас-Вегас» и «Дикое сердце» — Джеки, оказывается, поклонница Николаса Кейджа, он, как она выражается, вызывает у нее приятные ностальгические воспоминания).

— Очевидно, именно здесь когда-то находился алтарь, — осведомленно информирует она меня.

— А тебе никогда не бывает страшновато жить в таком месте? — тут же интересуюсь я.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, то, что это бывшая церковь.

Она бросает на меня насмешливый взгляд:

— Только в дни святых и в религиозные праздники. Тогда мне действительно бывает не по себе. Но зато по воскресеньям здесь очень удобно причащаться.

Я улыбаюсь и ставлю свою сумку на кровать.

Через пару дней я понимаю, что почти успела акклиматизироваться в новой обстановке. Я говорю «почти», потому что все же до сих пор испытываю нечто вроде культурного шока в окружении Джеки и ее непрерывного конвейера симпатичных подвыпивших поклонников.

Конечно, я к ним даже не притрагиваюсь, боже упаси. И в этом, наверное, тоже заключается часть проблемы. То есть мне трудно понять, зачем ей все это нужно? И как она все это успевает? Я, конечно, извиняюсь, но только я сама никогда не могла понять прелести случайных и мимолетных половых связей. Да и как их можно называть мимолетными, если под этим словом подразумевается тяжкий труд — ну, там, надо как-то пристроиться, учитывая все эти неудобства в мини-такси. И ведь потом, на следующий день, начинаешь обо всем сожалеть и раскаиваться…

Возьмем, к примеру, сегодняшнее утро. Из ее спальни выбежало какое-то существо с головой квадратной формы и в боксерских перчатках. Ну, как это можно назвать, и кто это был?!

Неожиданно секс, которым мы занимались с Люком, начинает казаться мне самым значимым и важным делом во всем мире. Когда я говорила о том, что спать с Люком для меня было истинным чудом, я не имела в виду сексуальную половину этого понятия, если вы помните. Но вот теперь мне начинает не хватать секса с Люком не меньше, чем не хватает его присутствия во время сна.

Ну, конечно, нельзя сказать, что у нас все восхитительно получилось с самого первого раза. Я бы не стала называть наш первый опыт «все как надо», так, как привыкли это делать наши американские братья. Никаких фейерверков и салютов не было. Вернее, было какое-то подобие одного вращающегося колеса с огнями, которое крутилось и крутилось где-то рядом с полминуты, а потом выстрелило вверх и растворилось в ночном небе.

Но постепенно дела у нас налаживались.

Мы вскоре приноровились к одному ритму и, как послушные любовных дел мастера, каковыми я нас считала, совместными усилиями выяснили, что именно возбуждает и заводит каждого из нас. В моем случае это оказалось до смешного просто. Как и у многих мужчин, у Люка нашлась одна-единственная эрогенная зона, которая удобно болталась у него между ног. Но и он добился не меньшего успеха, когда своими спокойными пальцами стал проникать на новую территорию и радоваться каждой находке — он искал самые чувствительные места — точки «г».

Однако всякий раз попадать точно в цель трудновато, верно? В наших отношениях наступил такой момент, когда простое траханье стало чем-то более героическим. Но и на этом этапе мы сразу поняли друг друга. Мы знали, когда кончается пробный, подготовительный этап — в этот момент наши взгляды встречались, и мы уже больше не сводили друг с друга глаз. Я перебирала ему пальцами волосы, а его голос с каждым движением становился все более напряженным: «Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя…»

Ну, хорошо, может быть, я немножко увлеклась романтикой наших отношений. Виновата. Это я снова, оглядываясь назад, смотрю сквозь розовое окошко, которого больше для меня не существует. Как бы там ни было, я считаю, что мы не сильно отклонялись от того, что называется среднестатистическим сексом, ни по частоте актов, ни по их форме. И мне даже надо было бы прекратить пытаться вычеркивать маленькие бытовые отступления, которые происходили до, во время и после наших встреч «плоть к плоти». Ну, например, как он неуклюже возился в ящике комода, ругаясь, на чем свет стоит, пытаясь отыскать куда-то запропастившийся презерватив, а потом, с несколько недовольным видом, так же неловко раскатывал его на своем члене. А еще всякие опасные перемены поз и, разумеется, сам немного неряшливый и мокрый момент окончания полового акта. Разумеется, наш секс не имел ничего общего с киношным и даже с телевизионным, хотя, как мне показалось, пару раз я как будто слышала смех, кем-то заранее записанный на пленку.