Просто мы разучились прощать (СИ)

– Тебе не нравится?, – Лёка демонстративно надула губы и кивнула стоящему в дверном проеме Пашке.

– Мне не нравятся последствия, которые могут быть… Ленка-Ленка… Ну вроде взрослый человек, а такой детский сад развела.

– Брось, мелкая. Влетела как ураган. Красиво же. Иди сюда.

Лёка притянула Женю к себе и крепко, с удовольствием, поцеловала. А потом развернула спиной к себе и, обняв, глянула на продолжающего мяться в проходе Пашу.

– Ну что, главный эльф? Мириться пришел?, – хмыкнула.

– Угу…, – Пашка во все глаза смотрел на сцепленные на Женькином животе Лёкины пальцы, – Ленка, ты того… Я дурак был.

– Да всё нормально, Паш. Это уже дела минувших дней. Кстати, мелкая, как ты думаешь – Пашку пригласим на новоселье?

– Конечно, – улыбнулась Женя.

– Вот и славно. Паш, приходи. Ровно в следующее воскресенье. Адрес если что Шурик знает.

– Ага… Я приду!, – радостно, – А чье новоселье-то?

Лёка и Женька переглянулись и хором захохотали.

– Вот приходи – и узнаешь, чье.

В пятницу вечером Женя и Лёка вопреки обыкновению были дома. Кристина с Толиком и Ксюха убежали на дискотеку, а девчонки решили посидеть вдвоем за книжкой. Сегодня Лёка читала Жене вслух Джека Лондона. Они вдвоем сидели в широком кресле и Женя с удовольствием смотрела на точеный Лёкин профиль, на острый нос и блестящие очки на этом носу.

– Лен, погоди!, – Женя прервала Лену на одной из самых динамичных сцен книги, – А помнишь, ты мне говорила о том, что если есть возможность избежать драки – то нужно это сделать?

– Конечно, – Лёка вложила в книгу закладку и поплотнее натянула на шею плед, – Просто так кулаками машут только дураки и самоуверенные эгоисты.

– А если, например, на твоих глазах кого-то из близких людей обижают – тоже лучше без драки дело решить?

– Если есть такая возможность – то да, малыш, – Лёка задумалась, – Понимаешь, то, что делает другой человек – это на его совести. Но всё, что делаешь ты – останется на твоей.

– В смысле?

– Ну вот представь: какой-то человек, назовем его Вася, обидел другого человека, назовем его Петя. Это осталось на Васиной совести. Но вот если Петя потом пойдет в ответ обижать Васю, это будет уже на его совести. Чувствуешь? Месть, она… Она ничего не уравновешивает. Она только добавляет грехов.

– Значит, правильно говорят: ударили по одной щеке – подставь другую?

– Да, малыш, правильно, – улыбнулась Лёка и нежно поцеловала Женю в переносицу, – Но не в прямом смысле, конечно же. Я имею ввиду, если, не дай Бог, тебя кто-то ударит – не надо стоять и ждать, когда ударят снова. Защищать себя как-то нужно…

– А как же защищать, если это принесет кому-то боль?

– Мелкая…

Их разговор прервал резкий телефонный звонок. Лёка потянулась сладко и взяла трубку.

– Алё, – почти промурлыкала, разгоряченная Жениными объятиями и, выслушав ответ, как будто похолодела, собралась и резко выпрямила спину, – Подожди, не реви. Да подожди ты! Где?… Из наших там кто был? Твою… Блин! Стой там, я сейчас приду.

Бросив трубку, Лёка вскочила на ноги и принялась одеваться, на ходу объясняя Женьке:

– Там какие-то козлы Кристину побили. Надо бежать.

– Я с тобой, – Женя тоже начала одеваться.

– Ладно, только быстрее.

Через пятнадцать минут, разгоряченные быстрым бегом, они уже были у студенческого клуба. У Жени сжалось сердце, когда она увидела сидящую на скамейке Кристину и двух врачей, склонившихся над ней. На щеке девушки алела огромная ссадина, а левая часть макушки покраснела от запекшейся крови.

Лёка шагнула к Кристине и придирчивым взглядом посмотрела на её раны.

– Как ты?, – спросила отрывисто, не обращая внимания на присевшую рядом Женьку

– Нормально, – Кристина не плакала, только морщилась от боли. Врачи обрабатывали ей макушку каким-то раствором, – Жень, дай мне руку, а то очень больно.

– Что тут случилось?, – Лёка отвернулась и увидела бледного Толика. На его лице был целый калейдоскоп разных цветов – от желтого до ало-красного. Он вытирал с губы кровь и баюкал неестественно выгнутую руку.

– Как всегда, – сплюнул Толик, – Местная гопота против неместных кавказцев.

– А Кристина?

– А что Кристина… Головы нет на плечах. Разнимать полезла. Вот и попала под горячую руку. Козел какой-то её об ступеньки… головой. Урод, блин.

Лёкины глаза загорелись. Расширились зрачки, превращая некогда синие глазищи в черный сгусток энергии.

– Какой козел?, – как будто выплюнула она сквозь зубы.

– Да вон он стоит, белобрысый, за уши держится. Сергеем зовут. Я ему того… По уху зарядил.

Поворот через плечо. Несколько шагов – и вот уже Лёка рядом с группой парней. Короткий вскрик – и белобрысый парень лицом падает на асфальт в метре от Кристинкиных ног.

Лёка нагнулась, поднимая его за шиворот и швырнула еще ближе к скамейке. Снова нагнулась и почувствовала резкую боль в шее. Обернулась, сверкнув глазами и увидела молодого парнишку, снова заносящего кулак.

– Уйди, – прошипела, – Покалечу же…

Парень испуганно отступил. А Лёка за волосы приподняла стонущего Сергея, держащегося за окровавленное лицо и посмотрела ему в глаза.

– Прощения проси у девушки, козел.

Парень тихо матерился сквозь зубы. В следующий момент он закричал от боли, когда Лёка носком ботинка ударила в ямку под ключицей.

– Прощения проси, козел! Покалечу, – проорала в наступившей тишине.

– Извини, извини!, – закричал в ответ Сергей, воя и держась то за лицо, то за ключицу. Его нижняя губа, поцарапанная об асфальт, хлопала и наливалась кровью, – Прости меня! Я не хотел! В запале всё!

Кристина испуганно таращилась то на Лёку, то на белобрысого парня. Но в глубине её зрачков Женька вдруг разглядела какое-то спокойствие. И удовлетворение.

Лёкин гнев прошел. Она вытерла руки о штаны и огляделась.

И все разом заговорили, как будто кто-то сказал «отомри». Зашевелились студенты, один из врачей подхватил под руки Сергея. Другой доктор посмотрел на Лёку, открыл было рот, но ничего не сказал.

– Да уж, глаза у тебя были ужасные, Лёк. Черные-черные, как будто другой человек просто.

Кристина полусидела на постели, откинувшись спиной на подушки. На её умытом лице и причесанной голове красовались огромные куски пластыря.

Позади был этот длинный и суматошный вечер. Позади была и травматология, где Кристине сделали рентген и наложили на макушку швы, и милиция, где Лёка наряду со многими студентами, давала показания и подписывала протокол. Закончились объяснения с охранниками студгородка и многочисленными любопытствующими.

Девчонки, наконец, были дома. Лёка и Женя сидели на краю Кристиной кровати. Ксюха примостилась где-то в углу.

– Я просто взбесилась, – пробормотала Лёка, – Кажется, это называется состояние аффекта.

– Не хотелось бы мне еще раз увидеть тебя в таком состоянии, – улыбнулась Женя и сжала Лёкину ладошку, – Кристь, а чего ты их разнимать-то полезла?

– А среди кавказцев Тимур был, знакомый мой, на втором курсе мы встречались. Ну я подумала – он меня послушает. А он даже не узнал меня, кажется… Ну а потом уже этот белобрысый по лицу мне дал, повалил и того… об ступеньки. Ой! А видели бы вы, как Толик их разбрасывал! Как озверел, честное слово. И швыряет, и швыряет… Пока самого не швырнули.

Нельзя было смеяться. Не тот был случай, не тот момент, но девушки ничего не могли с собой поделать – и хохот четырех молодых голосов наполнил квартиру.

– Ладно, дамы, – отсмеявшись, хмыкнула Лёка, – Давайте уже спать ложиться. День и без того богат был… Впечатлениями.

Укладывались долго. Женя всё никак не хотела выходить из ванной комнаты – то чистила зубы, то вдруг решила вымыть волосы, которые потом, конечно же, понадобилось высушить. У неё из головы никак не шел тот, вечерний разговор с Лёкой. Как удивительно не сочетался этот мягкий правильный разговор с почерневшими глазами и разбитым в кровь лицом молодого человека.