Просто мы разучились прощать (СИ)

– Тебе хорошо, мелкая?

Женька только кивнула. Не было сил разговаривать, думать. Хотелось снова окунуться в теплоту этих ласковых прикосновений, которые становились всё смелее и смелее.

До самого утра девушка открывала для себя невиданные раньше грани удовольствия. Лёка была ласковой и осторожной, и именно эта боязнь причинить боль помогли Жене расслабиться и забыть о страхе. Тем более, что в эту ночь Лена сняла с неё только футболку, и ничего больше.

Время шло. Остались позади зимние праздники, веселые гулянки всем этажом и ящики выпитой водки. За этот месяц Женька расцвела. Как будто наконец-то проснулась после долгой спячки, распрямила плечи и превратилась в молодую прекрасную женщину. Летала по коридорам общаги, по улицам города. И застарелый страх внутри пел радостную веселую песню.

Преддипломная практика, подготовка к выпускным экзаменам – всё решалось как-то легко и само собой. И когда тетя сообщила, что в честь окончания института они с дядей Олегом дарят Жене квартиру в Таганроге, это было воспринято как неотъемлемая часть счастливой судьбы.

Лёка закончила, наконец, учебу в своем непонятном учебном заведении и устроилась на стажировку в какую-то местную фирму. Солнечным февральским утром она помогла Женьке перевезти на новую квартиру вещи, потосковала, глядя на просторные две комнаты и… решительно отказалась жить вместе. В этот день они впервые поссорились.

– Ну почему?, – Женя стояла посреди сумок и стоящей в беспорядке мебели, – Объясни хотя бы, почему ты не хочешь?

– Потому что еще рано.

– Что рано, Лена? Мы встречаемся уже почти полгода. Я люблю тебя. Я хочу жить с тобой.

– Я тоже тебя люблю, мелкая…, – Лёка обреченно уселась на подоконник и закурила, – Но жить вместе нам пока рано.

– Почему?

– Просто потому что рано.

– Я поняла, – Женька устало опустилась на стул и сжала ладони, – Ты боишься потерять свою свободу. Не хочешь ограничивать себя ничем. Я поняла. Прости.

– Ты глупая! Ты ничего не поняла!

– Ну так объясни мне, раз до меня так плохо доходит!, – сорвалась на крик.

– И объясню!, – Лёка выкинула сигарету, подскочила к Жене и уставилась прямо в глаза, – Вот когда я буду в состоянии САМА купить НАМ квартиру, вот тогда мы и будем жить вместе.

– Ленка, ты с ума сошла! Чем тебя не устраивает ЭТА квартира?

– Тем, что она ТВОЯ!

– Она наша!

– Нет. Мелкая, пойми – для меня это очень важно. Я люблю тебя, я хочу быть с тобой всегда. Но есть вещи, которые для меня имеют огромное значение. Мы будем жить вместе только тогда, когда я сама куплю нам квартиру.

Лёка говорила так жарко, что сумела убедить Женю. Она согласилась. А вскоре поняла, что это вообще не имело никакого значения, потому что каждый вечер с работы Лена шла уже не к родителям, а сюда. Долго купалась в душе, пила чай, ела приготовленный Женькой ужин и рассказывала свои немудреные новости. «Этакая имитация семейной жизни», – как выразился однажды Саня.

Само собой разумеется, вся компания, собиравшаяся раньше в четырнадцатой комнате, теперь перебралась к Женьке. В маленькой комнате поселились Кристинка и Ксюха, а по квартире постоянно гуляли гости. Но в эти дни девушка была рада всем и каждому – настолько переполняло её чувство всеобъемлющего счастья.

За три зимних месяца Женя совсем забыла о том, что был когда-то в её жизни Виталик, забыла обо всей боли, что он ей причинил – она просто жила и впервые в жизни наслаждалась тем, что живет. Каждой ночью она позволяла Лёке все больше и больше, выгоняя из души противный въедливый страх. Но где-то глубоко внутри всё же оставались сомнения… Много-много сомнений…

– Привет, – Лёка, выдавливая улыбку, стояла на пороге Женькиной квартиры.

– Привет, малыш. Заходи, – Женька проводила удивленным взглядом покачивающуюся Лёку и вдруг ясно почувствовала запах алкоголя.

– Чудовище, ты напилась, что ли?

– Ннет! Я трезва как сты… сти… стеклышко! А впрочем, – да. Я напилась как последняя свинья…

Женя засмеялась и присела на диван, рядышком с Леной.

– Что случилось, чудо?

– А я родителям всё рассказала.

– Что – всё?

– А вот всё. Про себя. Про тебя. Про нас. И вообще – всё.

– Ты с ума сошла…, – задрожали руки и где-то в горле заходил вверх-вниз противный комок, – И что… они?

– А ничего!, – Лёка со злостью закурила, – Мама орала, папа пил валокордин. Потом сказали, что отведут меня к психиатру. Потом – что выпишут из квартиры, потом – что заявят в милицию, потом – что переедут в Ростов… Короче говоря, полное понимание со стороны любящих родственников.

– А ты как хотела?, – Женя осторожно обняла девушку и поцеловала в висок, – Чтобы они благословили нас, чтоли? Лен, это же родители… Тебе не стоило им рассказывать.

– А что стоило?, – Лёка подскочила, как ужаленная, – Опять прятаться? Скрываться? Мне надоело. И потом, мы же не будем вот так всю жизнь. Когда-нибудь в любом случае пришлось бы рассказать.

– Ну, когда-нибудь… Иди сюда, чудо. Успокойся.

– Нет, погоди! Ты что, собираешься вот так всю оставшуюся жизнь прятаться? Или ты думаешь потом себе мальчика найти для отвода глаз, так сказать, а?

– Лена…, – Женька в ужасе смотрела на мечущуюся по комнате Лёку. Она совершенно была не готова к этому разговору и боялась его, – Лен, успокойся.

– Да не хочу я успокаиваться!, – словно противореча самой себе, девушка упала на стул и прикурила очередную сигарету, – Безнадежно это всё, мелкая…

– Что безнадежно?, – тихонько подошла, села на коленки и замерла в ласковых объятиях.

– Наши отношения. Безнадежные какие-то… У нас будущего нет, понимаешь?

– Ты что… Ты что такое говоришь? Я же люблю тебя!

– Это сейчас. А через пару лет тебе захочется семью, мужа, ребенка… И всё это перевесит твою любовь.

– Мою любовь ничего не перевесит, Лен…

– Перевесит. Разве ты не хочешь детей?

– По больному бьешь?, – Женя сползла со стула и отошла к окну. Уткнулась лбом в холодное стекло и почувствовала, как по лицу побежали тонкие дорожки слез. Колыхнулся, разрастаясь, старый страх. И сразу вспомнилось всё и навалилась огромной скалой… Вся боль, все страхи, все сомнения.

Лека подошла тихонько и обняла Женьку за талию.

– Прости меня, мелкая.

Потерлась носом о затылок… Поцеловала легонько.

– Жень… Ну, прости меня, дуру.

– Прощаю, – Женька вздохнула и стала смотреть, как запотевает стекло от тяжелого дыхания, – Я тебе всё прощу, Лена. Всё и всегда. Но постарайся понять, что я тоже человек и мне тоже бывает тяжело и плохо.

– Я понимаю! Неужели ты думаешь, что я не понимаю? Я же люблю тебя!, – Лёка щекотала своим дыханием ухо девушки и легонько гладила ладонями по животу.

– Я тоже тебя люблю. Только вот что мы теперь будем делать?

– Жить будем, мелкая. Вместе. Заберу свои шмотки – и к тебе. Пустишь?

– Жить? Вместе?, – Женька развернулась в кольце Лёкиных рук и блестящими глазами уставилась на неё, – Ты серьёзно?

– Конечно, серьёзно! К черту все мои комплексы, я быть с тобой хочу. Всегда.

Женя взвизгнула от радости и прижалась к Лёкиным губам. Постепенно мимолетный поцелуй стал крепче, и вот уже Лена со стоном забралась руками под Женькин халатик, нащупывая жадными руками мягкую грудь. Наклонила голову, впилась губами в сосок, лаская его нежно и осторожно. Женя задрожала, сжала Лёкины плечи, ощущая уже на другой груди настойчивые губы.

Опустив ладони на Женькины щеки, Лёка впилась в нежные губы, язык проник внутрь рта и стал ласкать небо, играть с языком, восхитительное острое желание поднялось от живота к горлу.

Снова развернув Женю к себе спиной, Лёка целовала ее шею, толкаясь языком, добралась до мочки уха и, лизнув, шепнула: "Мелкая… Моя маленькая… Я так хочу тебя". И закрыла глаза, чувствуя как тело наполняется возбуждением. Ладошки сами собой потянулись к груди, едва касаясь сосков, губы продолжали шептать: "Ты моя любимая, моя родная, ты моя, моя".