Ничья (СИ)

— Что?! — Деймон вскакивает, полыхая гневом, но она не двигается с места, словно не реагируя на его приступ ярости.

— Но я умею определять, когда люди врут. Вообще у меня неплохо с распознаванием характеров людей, особенно когда они что-то скрывают. И по тебе я поняла, что ты не имеешь к его смерти отношения.

— Но…

— Поэтому у меня к тебе все еще остается предложение.

— Стой, — он вскидывает руки, нахмурившись, — ты говоришь слишком много и непонятно. А что было бы, если бы ты так сказать поняла, что я убил Энзо? Что бы это изменило?

— Я бы тебя убила, — легко отзывается она, и у Деймона невольно открывается рот. — Думаешь, я вру или хвастаюсь? Думаю, ты знаешь, кем был Энзо. А он мой учитель, так что не удивительно, что я могу за себя постоять, — он открывает рот, чтобы перебить ее, но Елена быстрым движением достает из кармана куртки пистолет и направляет дуло ему в грудь.

Мужчина приподнимает одну бровь, оценивающе посмотрев на нее, потом резко выворачивает руку, сжав ее запястье, и девушка нажимает на курок. Раздается выстрел, и пуля врезается в стену. Пару секунд они не шевелятся, пристально глядя друг на друга, потом Деймон отпускает ее руку, и Елена медленно отводит оружие в сторону, не отрывая от него глаз.

— Хорошая реакция. Энзо хорошо тебя выучил.

— Я еще в процессе обучения.

— А чего ты еще хочешь добиться? Реакция отличная, руки не дрожат, когда стреляешь, двигаешься достаточно быстро и практически бесшумно. Отшлифовать, и будет замечательно.

— Я не умею убивать, — она сама не понимает, почему говорит о самом большом своем страхе незнакомому мужчине, но ее сбивает с толку тот факт, что он слишком похож на человека, которого она боготворила последние десять лет.

— А так хочется?

— Нужно разобраться с одним человеком.

— Кастрированием не обойдешься?

— Слишком просто.

— Что ж, спорить не буду, тебе виднее. Но, если тебе понадобится помощь…

— С ним я сама справлюсь, мне не нужна помощь. Но я хочу, чтобы ты помог мне найти того, кто убил Энзо. Я не могу это просто так оставить. Ублюдок, который взорвал наш дом, должен сдохнуть, и я не успокоюсь, пока не увижу, как он захлебывается в собственной крови.

— Оу, — Деймон облизывает сухие губы и невесело усмехается, — ты неожиданно… грубая для своего возраста. Кстати, я так и не понял — сколько тебе сейчас? Прошло больше десяти лет, так что…

— Засужу, — коротко отзывается она, пожав плечами, и он не сдерживает смешок, закатив глаза.

— Я не об этом. Я в курсе, что ты несовершеннолетняя, может я и не фанат математики, но считать умею. Просто я бы не дал тебе больше шестнадцати, но в то же время становится дико, когда ты ведешь себя, как взрослая.

— Мне пришлось повзрослеть, выбора другого не было, — Елена пожимает плечами, ее лицо словно непроницаемая маска, — Энзо далеко не мягкий, я научилась не плакать и скрывать эмоции.

— Да, похоже на него… — он снова опускается на диван и упирается руками в колени. — То есть он мертв… Что ж, мне бы, наверное, стоило радоваться, так как соперник, как ты говоришь, устранен, но почему-то радости нет. Какие бы ни были между нами отношения, он все-таки мой брат. А в последнее время я и вовсе хотел наладить с ним контакт… Не успел, видать… — Деймон подходит к окну и убирает руки в карманы, пытаясь скрыть напряжение.

Елена смотрит на его спину, невольно отмечая, что с этого ракурса она бы братьев не смогла бы отличить. И ей дико от этого сходства. Она любила Энзо долгие годы, и сейчас ей кажется, что, сравнивая его с Деймоном, она предает его память, придает все, что было между ними.

К горлу подступает ком, и она поджимает губы, понимая, что это чувство является предшественником слез. Сжав руки в кулаки, девушка крепко стискивает зубы и расслабляется, отгоняя мысли. Она не может позволить себе сейчас поддаться чувствам, она не плачет, не сдается, а остается сильной, несмотря ни на что.

— Кем был для тебя мой брат? — вдруг спрашивает Деймон, и Елена вздрагивает от неожиданности, на мгновение забыв, где она находится. Подняв голову, она встречается взглядом с голубыми глазами и едва слышно втягивает носом воздух.

— Проще ответить, что он стал для меня всем. Он вытащил меня из такого места, где я бы или умерла, или стала предметом торговли. Он же подарил мне шанс начать жизнь заново. Он для меня все и сразу — отец, мать, брат, другие родственники, лучший друг, учитель, эталон… И, знаешь, не важно, что порой он был груб и делал мне больно, он все делал правильно, а его слова и уроки я запомню на всю жизнь.

— Ты… — он садится рядом с ней и осторожно спрашивает, следя за ее реакцией, — любила его?

— Знаешь, — она делает паузу, глядя на свои короткие ногти, и пытается тщательно подобрать слова, — раньше люди поклонялись богам? Или явлениям природы? Я читала в книжках о мифах разных народах. Например, некоторые поклонялись солнцу и верили, что оно их то ли слышит, то ли понимает. Короче как-то реагирует на их беды и помогает. Не знаю, что они употребляли, но штука это была явно мощная. Но если проводить параллель, то Энзо был для меня солнцем. Я не верю в Бога, он слишком часто подводит, но Энзо был для меня им, — она встречается с ним взглядом, и ей становится не по себе от чрезмерной эмоциональности в его глазах. Восхищение, изумления, шок… Кажется, что он сам не понимает, что творится в его духе. Отвернувшись, Елена продолжает более небрежно, взяв себя в руки: — А теперь его нет. И никогда уже не будет.

— Если заплакать, станет легче.

— Я не умею плакать. Не знаю, как, потому что никогда не пробовала, да и как-то не хотелось, если честно. Энзо учил меня быть сильной. И я буду, потому что он так хотел, а все, что я сейчас могу делать, это жить по его правилам. Именно поэтому я хочу отомстить тем, кто убил его — Энзо поступил бы так же.

— А у тебя есть какие-либо догадки или предположения о том, кто бы это мог быть? У Энзо, насколько я могу судить, было немало врагов. Ты же не собираешься встречаться с каждым из них и проводить тест на вшивость? Или собираешься?

— Если это будет единственным вариантом, то буду.

— Но это же абсурд! Их, может, тысячи человек. Тебе жизни не хватит.

— Ты, видимо, так и не понял, что я за человек, — она слабо улыбается, но ее глаза остаются холодными. — Я не остановлюсь, пока не доберусь до твари, убившей Энзо. Я готова потратить на это свою жизнь, но я должна сделать это, и плевать, какой ценой. Он слишком много сделал для меня, чтобы я просто так оставила его смерть. Даже убийство. Виновные должны ответить по заслугам.

Деймон молчит и, кажется, даже не дышит. Его взгляд прикован к ее спокойному лицу, и он судорожно пытается понять, что творится у него в душе. Столько лет он искал эту девушку, психуя и срываясь на других, и вот сейчас она сама пришла к нему. Но это уже не тот ребенок, которого он хотел купить и вырастить. Это уже действительно девушка, с характером, принципами, уверенная и жесткая, слишком зрелая для своего возраста. Он никогда не встречал таких женщин и сейчас не особо представляет, как ему с ней себя вести.

Она держится спокойно и сдержанно, тщательно следя за своими эмоциями и словами, и это восхищает его. Самоконтроль, самообладание — от нее веет уверенностью и опытом, словно ей не от силы семнадцать, а минимум тридцать лет, словно она повидала жизнь и ощутила на собственной шкуре все ее прелести. И это восхищает его.

Поняв, что она ждет от него какой-нибудь реакции, Деймон немного встряхивается и проводит рукой по лицу, взяв себя в руки. Становится смешно от того, что этот ребенок держится увереннее, чем он сам, и он усмехается, признавая, что его брат вырастил настоящее чудо.

— Я не знаю, получится ли что-нибудь и какие у тебя планы для реализации своей цели, но я абсолютно точно могу сказать тебе одно, — он останавливается в полуметре от нее, глядя ей прямо в глаза, и с удовольствием отмечает, что она встречает его взгляд, не пытаясь отвести глаза, — тебе не придется проходить через это в одиночку. Я буду рядом.