Мы видели звезды лишь на старых фотографиях (СИ)

— Я не понимаю, — растерянно пробормотал я, переводя глаза с одной работницы «Апрельского дня» на другую. — Откуда вы, чёрт возьми, знаете про неё, и про Трентон, да и вообще… Да кто вы такие? — подозрительно сощурив глаза, я открыл рот, задыхаясь от негодования.

— Тебе ничего и не надо понимать, — резко бросила мне коротковолосая девушка, с треском захлопывая ящичек кассы. — Мы закрываемся. Письмо прочитаешь в машине.

Опешив от резкого тона незнакомки, я перевел взгляд на её коллегу, но та лишь смотрела в пол, глубоко о чём-то задумавшись.

— Идите, — тихо проговорила она. — Поторопитесь.

— Не уйдешь — я позову охрану, — добавила коротковолосая и, словно подтверждая свои слова, положила ладонь на трубку стационарного телефона.

Боясь сказать что-то лишнее, я положил рядом с чеком две зелёные купюры, достоинством, достаточным для оплаты чашки кофе, к которому я, кстати, так и не притронулся. Положив конверт в карман куртки, я прошествовал к двери и, потянув её за тяжелую деревянную ручку, последний раз оглянулся назад и покинул помещение.

Ночной воздух ударил мне в ноздри, и я словно отрезвел. Что это было сейчас? Стоит ли мне открывать письмо или всё же лучше зайти обратно в это дурацкое занюханное кафе и настоять на своём, узнать, в чём, вашу мать, дело и что этот чертов цирк означает?

Тряхнув головой, я всё же зашагал к своему автомобилю и, быстро открыв дверь, опустился на кожаное сиденье. Взглянув на абсолютно белый, без надписей и марок конверт, я снова начал обвинять себя в идиотизме. Внутри может быть что угодно, содержание непредсказуемо, а мой интерес не даст мне оставить его без внимания…

Глянув на окна «Апрельского дня», я обнаружил, что свет в помещении уже не горит. Недовольно зарычав, я выругался, снова осознавая в какой каламбурной ситуации я нахожусь. Бросив письмо на панель управления, я открыл бардачок и извлёк оттуда пачку сигарет. Обхватив губами одно табачное изделие, я щёлкнул зажигалкой и глубоко вдохнул дым. Нихрена не расслабляет, только усиливает сгущающуюся тахикардию. Из холода меня резко бросило в жар, и я остервенело вдавил кнопку, открывающую окно автомобиля. Так ещё хуже.

Зажав сигарету между зубов и морщась от дыма, стремящегося попасть мне прямо в глаза, я положил пачку сигарет в карман, снова схватил конверт и выскочил из автомобиля, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Раздумывая о происходящем со мной апофеозе бреда, я неспешно прогуливался вдоль улиц Лос-Анджелеса, всё дальше и дальше удаляясь от дома МакИвен, «Апрельского дня» и своего автомобиля, куря одну сигарету за одной.

Когда сил уже не осталось, и интерес начал сжирать меня изнутри, как маленькие червячки яблоко, я выбросил очередной бычок, тут же раздавив его ногой, достал бумажный сверток из кармана джинсов, осторожно открыл сверху и, тряхнув большой, сложенной вчетверо бумажкой, принялся читать…

====== Письмо ======

POV Билл

Eminem — Space bound

Прокручивая в голове последние события, мысля о превратностях собственной судьбы, а также сожалея о том, что пачка сигарет закончилась так быстро, я и не заметил, как остался позади дом МакИвен, «Апрельский день» и, в том числе, мой собственный автомобиль. Покрутив головой, я принял во внимание тот факт, что я, задумавшись, оказался где-то на окраине города, о чём говорили мне лесные массивы вокруг.

Впервые за приличное количество лет я вновь чувствовал себя одиночкой. Мне казалось, что никто меня не знает, а моё сердце холоднее, чем многолетние льды Арктики.

Запах загородного асфальта мне нравился. Он отличался от сухого, пыльного и отталкивающего смрада городских дорог, и сейчас я дышал с удовольствием, даже не задумываясь о том, как меня далеко занесло, и какого черта я не тороплюсь обратно. Это всё… не так важно.

И почему я так редко выбираюсь, чтобы просто погулять в одиночестве? Сейчас всё, что происходило и будет происходить, кажется таким далёким и почти эфемерным... Мне так легко, я почти готов идти вприпрыжку или расхохотаться в голос, я уверен, что могу свернуть горы и мне любое море по колено, вот только…

Свет фар не ударил по моим глазам, потому что незнакомый автомобиль двигался за моей спиной. Когда медленно двигающаяся машина старой американской марки поравнялась с моим шагом, я почувствовал себя не совсем уютно: ну зачем нарушать моё столь редкое, бесценное одиночество?!

— Эй, красавчик! Садись, промокнешь, — послышалось поодаль от меня, и я был несказанно рад, обнаружив, что водитель автомобиля — никто иной, как Виктория МакИвен собственной персоной. Блондинка опустила стекло автомобильного окна и изучающее смотрела на меня своими чёрными как смоль глазами.

— Чего?.. — растерянно переспросил я, непроизвольно расплываясь в улыбке. Я несомненно был рад видеть Викторию, и сейчас это было важнее всех ссор, непониманий и недомолвок. Зачем вообще нам это всё нужно? Ведь на самом деле всё так просто…

— Садись, говорю, — назидательно протянула девушка. — Если тебе не холодно под ливнем, то я, конечно, могу оставить тебя здесь… — развела руками блондинка.

Оглянувшись по сторонам, я понял, что на улице и правда разыгрался ливень. Неужели, я просто-напросто его проворонил? Ощутив в кроссовках воду, я поежился: мне пора переставать витать в облаках, так ведь можно и в беду попасть.

Обойдя автомобиль с другой стороны, я ухватился за ручку двери, чтобы опуститься на сиденье рядом с Викторией.

— Назад, — громко, резко и даже грубо выпалила Виктория, а я так и застыл рядом с машиной, не понимая решительно ничего. — Садись назад, — уже мягче произнесла она, глядя на пустую дорогу перед собой.

Решив в лишний раз не перечить, я быстро обосновался на заднем сидении, расслабленно опустил голову на подголовник, и мы тронулись.

Кромешная темнота успокаивала, и меня полностью устраивало что ни я, ни Виктория не начинаем какую-либо глупую беседу, которая наверняка разрушила бы очарование этого вечера. Я просто любовался своей возлюбленной, как делал это всегда, порой смотря в окно и удивляясь глубине синевы, почти черноты ночных небес…

Держась за руль одной рукой, девушка извлекла из кармана чуть великоватой ей толстовки пачку сигарет, и не успел я даже ничего сказать, как Виктория уже затянулась одной, позволяя губительному дыму проникнуть в её лёгкие.

— Ты куришь? — почти испуганно выдохнул я.

— Захотелось, — пожала плечами блондинка, заглянув в мои глаза через зеркало заднего вида.

Быстро ответив на её взгляд, я вцепился в сиденье, до боли вдавливая в кожу свои ногти, ибо то, что я увидел в небольшом прямоугольном зеркальце, повергло меня в шок.

Мотнув головой и проморгавшись, я снова поднял голову, чтобы разглядеть своё отражение. Господи, нет, быть того не может, мне не показалось… Хлопая растерянными глазами, на меня с испугом смотрел худой как вобла мальчишка, чьи тёмные волосы, «пакли», как я теперь уже их называл, ниспадали на плечи, делая общую картину образа ещё более мрачной.

— НЕ-Е-ЕТ! — что есть мочи закричал я, когда почти животный страх крепко сжал моё горло своими холодными мокрыми щупальцами.

Оглушающий визг колёс заставил меня зажмуриться и вжаться в сиденье ещё сильнее, а в следующую секунду, открыв глаза, я осознал, что машина стоит на обочине, а Виктория упёрлась руками в руль и, обернувшись через плечо, смотрит на меня в ожидании объяснений.

— Что такое?! — тяжело дыша от испуга, спросила блондинка, обеспокоенно осматривая меня с ног до головы.

— Я увидел, — опасаясь даже поднять глаза обратно на зеркало, пролепетал я. — Мне показалось, что… — собравшись с духом, я резко задрал голову и всё же заглянул в отражающую поверхность. Нет, это я. Тот самый, сегодняшний я с короткими светлыми волосами, чуть небрежной щетиной… Нет ни намёка на того мальчишку, которого я так долго в себе убивал. — Не важно, — наконец выдохнул я. — Наверное, я сегодня слишком мало спал, вот и чудится всякое. Поехали.