Ужин вдвоём

Около полудня получаю мейл от Дженни: она просит зайти к ней поболтать. Очень вовремя. Я как раз организую фотосессию и интервью с популярной девчачьей группой. Девушки и фотограф никак не могут друг с другом состыковаться, у меня уже голова кругом идет, и разговор с Дженни станет для меня вожделенным глотком свежего воздуха.

Кабинет Дженни — настоящая пещера сокровищ для тинейджера. Одна стена полностью оклеена обложками номеров «Крутой девчонки» начиная с 1994 года. Вдоль соседней стены — книжные полки с американскими подростковыми и развлекательными журналами, а напротив письменного стола, боком к стене, стоит огромный шкаф, битком набитый всякими сокровищами. Чего тут только нет: футболки с портретами кумиров, свитера с логотипами популярных фирм, компакт-диски, подростковая косметика — словом, все, что только можно получить в подарок от рекламодателей.

— Удивительно, Джен, сколько у тебя тут всякого барахла, — замечаю я, присаживаясь и указывая на шкаф.

— Жалко выбрасывать, — отвечает она. — Немало подростков полжизни бы отдали, лишь бы заполучить что-нибудь подобное. Но Трев говорит, что у себя в доме «этой пакости» не потерпит. — Она смеется. — Приглядел себе что-нибудь? Выбирай!

— Возьму-ка, пожалуй, вот это. — И я достаю с полки, из-за журналов, толстенную книгу в яркой обложке — литературный пересказ «Бухты Доусона». — Будет что полистать в туалете. Так зачем я тебе понадобился?

— Помнишь, я уже просила тебя о паре одолжений? Так вот, хочу попросить еще об одном.

— Выкладывай.

— Ты, конечно, уже читал наш журнал и видел колонки добрых советов…

— Раздел «Откровенный разговор»? Четыре страницы жалоб на парней, прыщи, месячные и снова на парней? Конечно, видел.

— Будешь смеяться, но это самый популярный раздел в журнале.

— И?..

— Видишь ли, мне хотелось бы внести в него кое-какие изменения. Я собираюсь распрощаться с Адамом Картером, ведущим колонки «Спросите Адама».

— Как, не будет больше Адама? Я потрясен.

— Боюсь, он тем более не обрадуется. Но он мне с самого начала не нравился — слишком уж заискивает перед аудиторией.

— А как он вообще здесь оказался?

— Я унаследовала его от предыдущего редактора. И до сих пор руки не доходили его сменить. Но вчера за обедом я обсудила проблему с шефом, и оба мы согласились, что в «Откровенный разговор» пора вдохнуть новую жизнь. Нам нужен новый подход. Нечто молодое, свежее, энергичное — одним словом, это должен быть полный отпад.

Я невольно прыскаю. Редакция подросткового журнала — единственное место, где взрослые способны с совершенно серьезными лицами употреблять словечки вроде «полный отпад».

— И кто же, по-твоему, способен обеспечить «полный отпад»?

— Ты, — отвечает она, указывая на меня. — Ты идеально подходишь для этой работы. Молодой, красивый, крутой… Да наши девчонки без ума от тебя будут!

Я в ответ могу только захохотать. И хохочу, не в силах остановиться.

— Смеешься, значит, над моей бедой? — укоризненно качает головой Дженни. — Я не прошу тебя соглашаться сразу — просто подумай. Всякие «технические проблемы» — менструации, беременность и тому подобное, — конечно, останутся в ведении «доктора Лиз». А разговаривать с девочками за жизнь будешь ты. Да, еще я хочу расширить «Откровенный разговор» — отдать ему шесть страниц вместо четырех.

— Нет, Джен. Спасибо тебе огромное — но ты же знаешь, для меня это чисто временная работа. Пока ничего другого не подвернулось.

— Но тебе пока что ничего не подвернулось, верно?

— Честно говоря, нет. Мне предложили место в «Селекторе», но…

— Ты боишься, что он закроется, как и «Громкий звук».

— Откуда ты знаешь?

Вместо ответа она игриво подмигивает. Терпеть не могу эту ее привычку.

— Иззи тебе рассказала, — соображаю я.

— Ну, я ее просто спросила, какая сейчас у тебя ситуация… Послушай, Дейв: пожалуйста, возьмись за эту работу. Ведь не только я думаю, что у тебя все получится. Фрэн еще давным-давно на совещании говорила, что у тебя классно получается давать советы. Сказала, ты ей что-то подсказал насчет того, как обращаться с ее приятелем, и твой совет помог.

Это верно. В пятницу на прошлой неделе Фрэн явилась на работу в слезах. Они с Линденом крупно поругались, и он объявил, что не хочет больше ее видеть. Фрэн не знала, что делать. Звонить и извиняться? Но почему-то всегда получалось так, что обижал ее он, а просить прощения приходилось ей… Я предложил пари на десять фунтов, что, если она никуда звонить не будет, а вечером выберется с друзьями в город и повеселится как следует, то не позднее десяти вечера на ее автоответчике появится сообщение от Линдена — с извинениями. В половине девятого, когда мы с Иззи сидели перед телевизором, Фрэн позвонила мне на мобильник. Ее приятель Линден, который никогда в жизни никого ни о чем не просил, теперь едва ли не на коленях умолял ее с ним не рвать! До сих пор Фрэн в их отношениях была ведомой, но теперь почувствовала себя на коне. «Спасибо, Дейв, — кричала она в трубку, — не знаю, что бы я без тебя делала! Ты просто гений!»

— На твоем месте я бы не принимал всерьез мнения Фрэн. У нее еще ветер в голове гуляет.

— Послушай, Дейв, — вкрадчиво начинает Дженни, — неужели тебе не надоело писать о музыке? Превозносить до небес то одну, то другую группу только для того, чтобы месяц спустя втоптать ее в грязь? Зарплата у нас очень приличная, а работы не так уж много. Тебе даже не придется ходить каждый день в офис. Сможешь работать в двух местах сразу. Ну, что скажешь?

— О какой сумме мы говорим?

Она записывает на листке из блокнота несколько цифр и придвигает ко мне через стол.

— Неплохо, — говорю я, взглянув на листок. — Полагаю, ты учитываешь, что никакого психологического образования у меня нет.

— И не нужно. Мне нравится то, что ты пишешь для нас и для Иззи, а Фрэн от тебя просто в восторге. Главное, что когда-то ты был мальчиком-подростком и знаешь, что это такое. Это все, что нужно нашим читательницам — человек, который сможет им растолковать, что на уме у парней и почему они ведут себя так, а не иначе. Девочки не понимают, что движет мальчиками. Ты станешь для нашей аудитории кем-то вроде старшего брата, который растолковывает сестренкам сложности жизни.

— Дашь мне время на размышления?

— Не дам. Тина, моя заместительница, мечтает отдать это место своему приятелю: он работает на втором этаже, в том мужском журнале, у которого на обложках одни полуголые телезвезды. Я обещала дать ей ответ к концу дня. Дейв, пожалуйста, не отдавай наших девочек на растерзание этому типу! И меня тоже! Я этого не вынесу! Он просто кретин! Красивый, как картинка, сексуальный, как не знаю кто, но тем не менее редкостный кретин. Дейв, у тебя это получится в тысячу раз лучше! Ну, что скажешь? Я мысленно озираю свой жизненный путь за последние несколько месяцев. Потеря работы в «Громком звуке». Колонка в глянцевом женском журнале. Пара случайных заметок о рок-концертах для газет. Статья для подросткового журнальчика, а затем — временная работа в той же самой макулатуре для подростков… Кажется, это голос судьбы. Что пытается сказать мне судьба, я не знаю, но с изумлением слышу свой собственный голос, отвечающий Дженни: «Согласен».

— Фантастика! — восклицает Дженни. — Итак, ты официально принят на должность Дейва Хардинга, Доктора Разбитых Сердец.

— Доктора… чего-чего?

— Разбитых Сердец. Мы это название всей командой придумывали. Вот увидишь, у тебя все получится!

— А как же музыкальные обзоры, интервью со знаменитостями? Их-то кто делать будет?

— Хороший вопрос, — отвечает Дженни и подмигивает. — Я тут как раз подумала: может быть, пока не найдем постоянного автора, ты и этот раздел оставишь за собой?

Улыбка

— Поздравляю! — говорит Фрэн, когда я возвращаюсь на свое место.

— Это ты во всем виновата! — ворчу я.

Фрэн просто сияет от гордости.