Уравнение с четырьмя неизвестными (СИ)

Черт, она меня поймала…

Поймала…

Или нет?

Когда все закончилось, я еще какое-то время лежал неподвижно, пытаясь прийти в себя и отдышаться. Ничего не хотелось, даже курить. Даже открыть глаза и посмотреть ей в лицо. Чтобы понять, ловит она меня нарочно или так получилось случайно? Хочет она поймать меня или просто она — капкан, из которого мне не выбраться? Думать об этом было так больно, что я не стал. Тем более, что Ника встала. И пошла в ванную. Я тоже поднялся, покачиваясь, и поплелся на кухню. Закурил, попил тепловатой воды из чайника.

Вода в ванной шумела, в голове шумело тоже. Я встал, подошел к окну и раздвинул шторы, чтобы открыть окно.

Ого! Какая красота! На стекле было нарисовано… ну, мне сложно объяснить… Нарисована красота, вот что. Я разглядывал рисунки на стекле, и даже не услышал, как вошла Ника. А она вошла, чиркнула зажигалкой, и я обернулся на звук.

— Я подам на тебя заявление, Николашка, — улыбнулся я.

— Пошел к черту, Птица, — улыбнулась она мне в ответ.

— Какие красивые рисунки, — решил я спрыгнуть с темы обсуждения произошедшего в коридоре, — Кто рисовал? Ты?

— Нет, — ответила Ника, — это… друг рисовал, — она опустила глаза, и мне стало совершенно понятно, что этот как-бы-друг на самом деле не друг. Умом я понимал, что Ника ничего мне не должна, более того — у такой потрясающей женщины совершенно точно были мужчины, а может, есть и сейчас. Но мысль о том, что это я тут «как-бы-друг», а автор рисунков может приходить в этот дом на гораздо более законных правах, резанула меня довольно больно. Черт! Я все время забываю, что ничего о ней не знаю! И я решил это исправить:

— Ника, — начал я, — ты знаешь, что я ничего о тебе не знаю?

— Знаю, — улыбнулась Ника.

— Так вот, я хочу узнать.

— То есть, тебе мало того, что со мной понравилось, ты еще хочешь знать обо мне? Зачем?

— Хочу.

— Может, я не хочу?

— Почему?

— Дурацкий разговор. Хорошо, что ты хочешь знать?

И я узнал много. Все, что хотел. Ну, почти все…

Вероника Романова родилась, подросла, хорошо училась, ходила в музыкальную школу, поступила в Политех и окончила его вполне пристойно. С третьего курса подрабатывала по специальности, еще на пятом курсе устроилась на постоянную работу. Castle Systems — ее четвертая контора. На четвертом курсе попала в любительский театр под крыло к Виталику, вышла в примы. Не замужем, детей нет. Как-то так рассказала о себе Ника. Но меня интересовало не это. И, в конце концов, она рассказала.

Его звали Дима. До чего же мы, оказывается, похожи! У нее тоже была своя Анька, только его звали Дима. Дима учился в Консерватории, на вокале. Дима жил по соседству. Дима был сказочный мерзавец. Нет, он не был первым — в наше время к двадцати годам сохранить пресловутую девственность практически невозможно. Просто Дима был первым, кто что-то значил. И Дима отлично этим пользовался. Ника жила только им, только ради него — неслась после учебы в его холостяцкую берлогу, наводила там уют, писала работы по общим предметам, кормила обедами, ублажала в койке, могла ночью одна пойти за сигаретами для Димочки. Дарила дорогие подарки, даже устроилась работать, чтобы баловать любимого. Заглядывала в глаза, растворялась в нем, все время говорила ему, какой он гений, какой талант. Естественно, Дима пользовался. Разговаривал через губу, эксплуатировал в койке, забывал день ее рождения… Для его друзей она была «А, это Ника… Она сейчас накроет и уйдет, посидим спокойно…». Естественно, он изменял. Она закрывала глаза, выла ночами в подушку, прощала… Дима просто исчез в один прекрасный день. Съехал с квартиры, сменил номер. Ника не выходила из дому три недели. Благо, сестра забеспокоилась, помогла выбраться из засасывающей депрессии. С тех пор никаких отношений Ника не заводит. Никогда. Ни с кем.

— Поэтому я так рада, что именно тебе со мной понравилось, Таир, — улыбнулась Ника, — это значит, что отличный секс у меня будет, а отношений не будет, и это здорово! Да здравствует спортивная эротика в жизни каждого половозрелого индивидуума! — и Ника подняла кружку с чаем с намерением чокнуться со мной и выпить за эту сентенцию.

Вот оно как. Вот оно как, ёкарный бабай! Никто тебя не ловит, идиот! Никому ты не нужен, Птичка! Просто я, похоже, серьезно вляпался, вот что. Ну, и что я мог сказать ей после этого? Я поднял свою кружку:

— За высококлассный секс без обязательств, Николашка!

***

И что мне теперь с этим делать? Что мне теперь с этим делать? А? Я ехал домой и думал о том, как же мне по жизни не везет. Единственная девушка, которая смогла что-то во мне зацепить, не желает никаких отношений. Хорошо ли это? Нет! Это ужасно! Я уже все себе нафантазировал, лежа на паркете в коридоре. Я уже все придумал, как придумывают, я знаю, юные барышни после первого поцелуя. Я уже все решил.

А теперь? Мое решение никого не волнует, вот что. Ну, мы еще посмотрим, волнует или нет. Если Ника смогла зацепить меня, то я смогу зацепить ее, а иначе деда Теймураз меня не поймет. Деда Теймураз вообще считает, что все на свете решают мужчины. Кроме того, что решила бабушка Тася. На этой жизнеутверждающей ноте я чуть не влетел в отбойник на повороте, поэтому решил подумать об этом дома. Но дома коварное одеяло схватило меня и не выпустило до самого утра.

Реверс:

Вера вынула альбом со старыми фотографиями. Еще бумажными, еще студенческими. Удивительно, но она не выбросила и не порвала фотографии Димы. Вера перебирала чуть потускневшие снимки, перебирала ту историю и курила. Потом вынула сигарету изо рта и воткнула в лицо смазливого блондина на фото. Бумага оплавилась, края прожженного отверстия почернели, в сигаретный дым вплелась нотка бумажной гари. Вера скомкала фотографию и потушила сигарету.

Зазвонил телефон:

— Верочка! — прокричал в трубку Копыч, — Ты на репу придешь? Виталик просил меня всех обзвонить, чтоб не было как в прошлый раз…

— Приду, — сказала Вера. Актерский дар никак не включался, Вера с трудом растянула губы в улыбку и снова повторила:

— Приду! Завтра в семь, как обычно!

Все будет, как обычно. С Таиром все будет — как обычно.

Глава 9

Аверс:

Пятница пролетела, как одна минутка. Мойдодыр еще в четверг нагрузил нас работой по полной, а в пятницу коршуны-эккаунты* были еще злее, еще сильнее терзали бедных разрабов UI-тима, так что когда, наконец, я закоммитилась, то долго не могла поверить своему счастью. Минут пять, потому что дольше раздумывать у меня времени не было. Спектакль, последний в этом месяце, начинается в восемь, и мне надо было успеть все и сразу. На этот раз машинка меня не подвела, я примчалась в ДК, шустро переоделась и шустро же отыграла свою «ведьму». Все самые страстные поклонники «Мельницы» уже посетили наше последнее творение, поэтому цветов почти не было. Только пара одиноких розочек и новый феерический букетище от Ли. Таир, кстати говоря, не звонил, не пришел, не писал мне в мессенджер и вообще не отсвечивал. Ну, тем лучше. Чем меньше мы контактируем, тем лучше.

После спектакля, когда мы, уже никуда не торопясь, снимали грим, пили чай или пиво и болтали в гримерке, героем моего вечера внезапно стал Копыч. Витя Копыч – коренастый шатен, менеджер в конторе по продаже стройматериалов, играет в текущем спектакле палача. Именно он бросает факел в кучу хвороста у моих ног и именно ему я «наношу оскорбленье» своим молчанием. Витька не особенно поет, зато очень артистичен. Так что ему часто достаются роли почти без текста, зато богатые на всякую мимику-пластику. Итак, Копыч присел своей натруженной менеджерской задницей на мой стол и протянул мне какие-то цветные бумажки:

— Верунька, мне тут по случаю достался десяток билетов на Silver Solid. Концерт завтра во Дворце Спорта. Поскольку ты – моя любимая жертва, и я уже запарился тебя жечь, то хочу тебе предложить два билета, сходи, развейся, ребята они классные.

— Вот здорово, Копыч! — я резво загребла себе билеты и обняла Витьку, — Спасибо, родной! Я с удовольствием пойду, люблю их песни, а сама, к своему позору, не была ни на одном концерте.