Уравнение с четырьмя неизвестными (СИ)

— Я тоже скучаю, Таирка, тоже. До завтра! — я нажала отбой.

Ли сидела в кухне и даже не думала подслушивать. Я погладила ее по волосам, легко поцеловала в висок и сказала:

— Ли, мне пора на репетицию. Подвезешь меня?

— Конечно, собирайся, поедем, — улыбнулась она.

Я быстро оделась, засунула в рюкзак распечатки новой пьесы, и вместе с Ли спустилась вниз. Еще через двадцать минут я вошла через служебный вход ДК Связи.

***

«Мельница» — музыкальный театр. Мы чаще всего ставим мюзиклы, потому и актерский состав у нас весь поющий, кроме разве что девочек из кордебалета. «Мельница» — это, прежде всего, наш режиссер, Виталий Дробот, очень хороший режиссер, надо отдать ему должное. Виталику скоро сорок, он весь погружен в переосмысление своей жизни и сублимирует через творчество. Поэтому в репертуаре «Мельницы» в последние пару лет все больше романтические и трагические пьесы, герои которых мечутся и страдают, и преодолевают обстоятельства, и редко когда дело заканчивается хеппи-эндом. Я попала в труппу случайно, когда училась в институте — пришла за компанию с подружкой и не смогла уйти. Поначалу я подносила кофе и честно выстаивала часами в массовке. Потом случайно спела на какой-то мельничной пьянке одну хорошую песню. И Виталик обратил на меня внимание. Первая моя роль со словами была смешная — я играла жабу. Постановка была из жизни мелкой живности, главная героиня была мышка, и у этой мышки были нелады с законом. Смешно? Ну, может и смешно, но вышло очень пронзительно. И моя Жаба пела полтора куплета и прыгала по сцене и даже произносила три предложения. Я ужасно собой гордилась, да! Главное, Виталику понравилось. И хлопали моей лягушке-попрыгушке довольно активно, так что следующая роль уже была вполне приличной, хоть и второстепенной. В последние три года я считаюсь примой. Тем более что наша прежняя прима ушла в декрет. На сцене я живу десятками других жизней, страдаю и утешаюсь, люблю и ненавижу, борюсь и побеждаю. Рассказать об этом я не умею, умею только чувствовать и жить с каждой моей героиней, именно за это и любит меня Виталик, да и зритель, чего уж скромничать.

Я люблю играть, эта часть моей жизни всегда была для меня важна и ценна, так что я вошла в наш задрыпаный «храм искусств» с широкой улыбкой и предвкушением приятной работы.

Я протискивалась мимо горы хлама по темному коридору, когда из гримерки в сторону сцены вывалились участники сегодняшней репы. Соответственно, я получила десяток разнообразных приветствий и один грозный вопрос:

— Опаздываем? Хотим обратно в массовку?

Ну конечно, Виталик! Я быстро скинула рубашку и кроссовки, нацепила чешки и побежала догонять ребят.

Если в «Инквизиторе из Севильи» я играла ведьму, то в новой вещи мне повезло еще меньше — я играю королеву. Вещица так себе — про любовь королевы и менестреля, сопли с сахаром и, конечно, трагический финал. Наш герой-любовник, Сашка Казакин, юноша выдающихся вокальных данных, но не слишком выдающейся внешности, уже расхаживал по сцене, распеваясь и разминая конечности перед началом репы. Виталик ругался с Артемкой-звуковиком, которому снова нужны были деньги на конденсаторы и разъёмы. Пятые грибы в третьем ряду оживленно обсуждали что-то левое, только какой-то грустный блондинистый мальчик, кажется, Славик его зовут, сидел сбоку на авансцене и наигрывал на гитаре что-то из Silver Solid. Классно, между прочим, играет, и поет недурно, я помню, как они заливались на последней попойке с Копычем. И группу эту я обожаю, сто раз на концерт попасть собиралась, да все не получается. Это наши, энские ребята, такие крутые!

Я тоже помахала руками-ногами для сугреву, и даже помычала, зная, что Виталик может своими повторами довести до севшего голоса за милые веники.

— По местам! Хорош прохлаждаться! Начинаем! — заорал Виталик, и мы с Сашкой сошлись к арлекину и встали рядом, взявшись за руки.

— Повторяем семнадцатую сцену, только без мхатовщины!

Я закатила глаза к потолку, погружаясь в чувства и эмоции героини и начала:

— Гарольд… Гарольд… Ты не смеешь взглянуть мне в глаза, мой менестрель?

Сашка поднял на меня полные боли глаза и прошептал:

— Ваше величество…

— Стоп! Не надо рвать кулисы! Ты страдаешь, но все твои конечности целы, давай еще раз!

— Гарольд… Гарольд… Ты не смеешь взглянуть мне в глаза, мой менестрель?

— Ваше величество…

— Стоп! Еще раз, без придыхания!

— Гарольд… Гарольд… Ты не смеешь взглянуть мне в глаза, мой менестрель?

— Ваше величество…

— Стоп!

Сашка скрипнул зубами, бросил мои руки и шагнул к краю авансцены с намерением высказать режисавру все, что он думает про мхатовщину и повторы.

Как в замедленной съемке, я вдруг увидела, как нога его поехала на скользком участке, Сашка потерял равновесие и, неестественно выгнувшись, сверзился на пол. И заорал, схватившись за левую ногу. Мы все бросились к нему, кудахтая и вопрошая, что случилось. Сашка орал дурниной и все терзал свою несчастную ногу. Скорая прикатила минут через двадцать. Замотанный тощий доктор пощупал Сашкину ногу и тоном автоответчика сообщил, что у него перелом, предположительно с подвывихом, и в ближайшие несколько месяцев его ждет больничка, гипс, физиотерапия и еще множество интересных дел, далеких от театра.

Но Виталик бы не был Виталиком, если бы отменил репу. Так что мы проводили скорую и вернулись в зал. Естественно, на повестке дня стоял только один вопрос: кто заменит Казакина? Полчаса мы сумбурно обсуждали, чинили разборки и торговались за роль. В конце концов режисавру это надоело, и, чтобы найти Казакину достойную замену, он решил устроить пробы. Собственно, вариантов было не особенно много — человек шесть. Все более-менее голосистые актеры выстроились в очередь к моему бренному телу. Я не затруднилась погружаться в образ, просто подавала реплики:

— Гарольд… Гарольд… Ты не смеешь взглянуть мне в глаза, мой менестрель?

— Ваше величество…

Виталик издевался над кандидатами и кривил морду — ему никто не нравился, никто и близко не лежал с обожаемым Казакиным. Гарольдом побыли Антоха Степненко, Игорек Бурсин, Копыч, но никому не удалось понравиться Виталику. Я рассматривала наших мужчинок и думала, кто бы мог заменить Сашку. Выходило, что никто. И вдруг глаза мои зацепились за мальчика Славу.

— Виталь, давай Славика попробуем?

Виталик поглядел на массовку и пожал плечами:

— Ну, давай, мы сегодня, чувствую, всех попробуем.

Славик немного смутился, но отважно вышел на сцену и взял меня за руки:

— Гарольд… Гарольд… Ты не смеешь взглянуть мне в глаза, мой менестрель?

— Ваше величество… — прошептал Славик и посмотрел на меня. Светлые, почти прозрачные, голубые глаза смотрели на меня так, что я невольно почти поверила в эту самую несчастную любовь. О, черт! Я мгновенно погрузилась в тему!

— Я недостоин в них смотреть, но… Я буду!

Звуковик в кои то веки правильно врубил фонограмму, и мы запели:

— Мне полагается лишь слух ваш услаждать,

Мечтать мне, черт возьми, по рангу не положено,

Но я не в силах запретить себе мечтать

И упиваться даже тенью невозможного… — Мечтать ни бог, ни дьявол нам не запретят!

И черви могут помечтать, как вдруг взлетят!...

— И я мечтаю тоже, будто я крылат,

Но жизнь реальная мне ставит шах и мат…

Черт! Меня! Дери! Как круто, как же круто! Славик — настоящий монстр!

— Славик! — кричу я, — Как же круто! Виталь, это Гарольд, сто пудов!

Виталик аплодирует:

— Браво, браво, Слав! Это натурально Гарольд. Пробы окончены, у тебя новый партнер, Верочка!

Реверс:

Репетиции в здании ДК Связи заканчиваются примерно в десять. Актеры «Мельницы» вывалились из дверей служебного входа, шумно обсуждая что-то крайне важное. Следом за ними вылетела небольшая кучка танцоров из шоу-балета «Рапсодия». Эти не задерживались на ступеньках возле урны, поскольку не курят. Следом вышли еще какие-то «люди искусства», кто их разберет в темноте.