Безмолвные воды (ЛП)

— Это не твое дело.

Джордан ударил тебя.

— Я вынудила его, Мэгги. Вынудила.

Я должна сказать маме и папе, что он ударил тебя.

— А может, тебе просто заткнуться, Мэгги? — зло прошептала она, вырвав страницу из моего блокнота и, скомкав, бросила ее в комнату. — Ты ничего не понимаешь ни в отношениях, ни в парнях. С Джорданом иногда такое случается. Я довела его, и в ответ он ударил. Перестань делать из мухи слона. Не всех это травмирует и ранит так, как тебя. И то, что у тебя, дефективной, нет собственной жизни, не дает тебе права вмешиваться в мою.

Я отступила.

Ой.

На секунду верхняя губа Шерил дернулась, а глаза остекленели. Неужели она сожалеет о том, что задела меня за живое? Но она покачала головой, словно стряхивая раскаяние.

— Я не собираюсь извиняться, ясно? Ты обидела меня, и я сделала в ответ то же самое. В любом случае, мы с Джорданом больше не вместе, так что все это не имеет значения. Сейчас у меня планы поважнее и поинтереснее… — она помахала мне рукой. — До свидания.

Я вздохнула и ушла в свою комнату — обратно в свой укромный уголок мира — и снова взяла в руки книгу. Иногда я задавалась вопросом: каково это — уйти из дома? Но если там, за дверью, живут такие люди, как Джордан, то мне лучше не выходить.

***

Я не могла сосредоточиться. Сидела на кровати перед открытой на двести девятой странице книгой, но читать не получалось. Мысли постоянно возвращались к сцене между Джорданом и моей сестрой. Шок на лице Шерил, когда Джордан ударил ее ладонью по щеке. Громкий всхлип, слетевший с ее губ.

Я закрыла глаза.

Ш-ш-ш-ш…

— Ты в порядке сегодня, Магнит? — сказал Брукс, появившись немного позже тем же вечером в дверях моей спальни со свисающим с плеча рюкзаком. Открыв глаза, я облегченно вздохнула. Он никогда не догадывался, что приходил всегда в самый нужный момент, но каждый раз появлялся именно тогда, когда я больше всего в нем нуждалась.

Я закрыла книгу, села на кровати, скрестив ноги, и посмотрела на него. Его непослушные каштановые волосы отросли — в стиле рок-звезд — и свисали ниже линии бровей. Время от времени он слегка встряхивал головой, чтобы убрать челку с глаз. А иногда, оттопырив нижнюю губу, сдувал непослушные пряди, но никогда — действительно никогда — не поправлял волосы руками.

При виде меня он всегда так широко улыбался, что у меня возникало желание улыбнуться в ответ. У меня редко возникало желание улыбнуться, но Брукс? Рядом с ним складывалось ощущение, что улыбка — это единственное мое желание.

— Можно зайти? — спросил он.

Ответ был «да». Каждый раз «да».

Он присел на мою кровать. Я дотянулась до блокнота и ручки на тумбочке и открыла чистую страницу. Рядом с кроватью стояла корзина для мусора, забитая исписанными листами с тех вечеров, когда Брукс приходил в гости. Это был наш любимый способ общения. По утрам мы просто слушали музыку, но после обеда он говорил, а я писала. Я попробовала такой способ общения с миссис Бун, но она заявила, что не собирается помогать мне уничтожать деревья. Кроме того, она сказала, что у меня есть голос, и я должна им пользоваться.

— Миссис Бун сказала, что вы поругались, — начал Брукс.

Я закатила глаза, и он рассмеялся.

— Она не хотела тебя обидеть, ты же понимаешь? Я заходил к ней, чтобы снять Маффина с дерева, и она пересказала мне ваш разговор. Я не оправдываю ее в том, как она это сказала, но в душе считаю, что старушка права… — он замолчал, увидев мой раздраженный взгляд. — Она была права, — хохотнул он. — Ты злишься.

Я начала писать в блокноте. Она назвала меня Джессикой.

Брукс нахмурился.

— Да, — он немного поерзал и устремил взгляд вверх.

Я выжидательно приподняла бровь. Он сделал вид, что не заметил, и продолжил разглядывать что-то на потолке. Я слегка постучала пальцами по его плечу.

— Я не должен ничего рассказывать, Мэгги.

Я снова толкнула его.

Он вздохнул.

— Ладно, но обещай, что никому не расскажешь, хорошо?

Интересно, кому я могу рассказать?

Он рассмеялся и дважды щелкнул пальцем по кончику моего носа.

— Я забыл, что разговариваю с девушкой, которая идеально сохранит тайну. Короче, моя мама сказала, что миссис Бун не в ладах со своей памятью. В прошлые выходные мама обнаружила ее, блуждающую по округе, и миссис Бун была очень смущена тем, что не понимала, где находится. Мама сказала, что, возможно, это первые признаки болезни Альцгеймера и посоветовала миссис Бун пройти обследование — просто на всякий случай.

А она?

Он нахмурился.

— Ты же знаешь миссис Би — она, мягко говоря, немного упрямая. Так вот, она сказала, что с ней все в порядке, и никто не должен вмешиваться в ее дела.

Внутри зародилось чувство беспокойства, когда я представила, что с миссис Бун может случиться что-то действительно плохое. Несмотря на временами испытываемую ненависть, я очень ее любила. От одной мысли, что с ней что-то произойдет, к горлу подступила тошнота. Но когда я собралась написать Бруксу еще несколько слов, он отстранил мою руку от блокнота.

— Подожди, у меня кое-что есть для тебя. Для нас, — он снял рюкзак, расстегнул его и вытащил большую маркерную доску и новую пачку фломастеров. — Я решил, что так проще писать, не тратя впустую столько бумаги. Плюс, если нам когда-нибудь нужно будет поделиться секретом, я не буду говорить его вслух, а потом мы просто сотрем все улики.

Я улыбнулась.

И он улыбнулся.

Я взяла маркер и начала писать, но не успела вывести хоть что-то, потому что он сказал:

— Сегодня я расстался с Лэйси.

У меня отвисла челюсть, а маркер в моей руке прочертил линию через всю доску. Он нервно рассмеялся и пожал плечами.

— Да, я знаю.

Лэйси и Брукс встречались девять месяцев. Точнее, девять месяцев, две недели и четыре дня — не то чтобы я вела подсчет.

Почему?

— Ну, я думаю, она вроде как бросила меня. Сказала, что не может быть третьей в списке моих жизненных приоритетов.

Третьей?

— Музыка… и… ну… — он усмехнулся, но это больше было похоже на гримасу, — ты.

В груди все сжалось, и я выпрямилась. Он продолжил говорить:

— Она говорит, что каждый день навещая тебя, я провожу с тобой слишком много времени. Это ревность. У нее возникло безумное предположение, что между нами что-то есть.

Между нами? Что-то есть?

Он закатил глаза.

— Конечно, ничего такого нет. Я сказал ей, что мы просто друзья, потому что так и есть.

Правильно. Конечно. Между нами ничего нет. Я прижала ладонь к кулону в виде якоря, который всегда носила на шее, и слегка сжала его. Мы с Бруксом просто друзья, но почему тогда это ощущается, словно удар под дых?

— В любом случае, я решил сам тебе рассказать, прежде чем это сделает кто-то другой. Это хреново, потому что я уже потратил кучу денег на смокинг для завтрашнего выпускного. Как бы то ни было, все это ерунда.

Я знала, что для него это не ерунда, потому что каждый раз, когда Бруксу было больно, он грыз ноготь на большом пальце правой руки.

Мне очень жаль, Брукс. Я сочувствую твоей боли.

— Да, мне тоже. Она мне нравилась, понимаешь? Лэйси была замечательная. Но… — он нахмурился, увидев написанные на доске слова, и стер их ладонью. — Видишь? Один взмах руки — и боль исчезла.

Он встал и начал бродить по комнате, перебирая кончиками пальцев корешки моих книг. И я знала, что боль не ушла, потому что еще одним признаком печали Брукса была его привычка листать мои книги.

Малюсенькая книжная полка, которая была у меня с детства, теперь полностью заставлена романами. А те, что не поместились, выстроились по периметру моей спальни. В отличие от большинства людей, я не группировала книги по жанрам или именам авторов. Мои книги были расставлены в соответствии с цветом их переплетов. Красные стояли рядом с красными, фиолетовые — с фиолетовыми. Поэтому всех входящих в мою комнату встречало пространство, окруженное радугой.