Life in me (СИ)

Как сейчас помню это зрелище и то, что было после.

Парень закрывает дверь в комнату, и я улыбаюсь.

Он стоит полуголый с расстёгнутой ширинкой, и я просто разрываюсь от такого вида. КАКОЙ ЖЕ ОН СЕКСУАЛЬНЫЙ! У парня горят глаза, и я начинаю снимать с себя платье. Украшения с головы лежат на диване в гостиной. Я расстёгиваю молнию, и платье слетает с меня. Оно специально сделано больше на размер и держится, только если застёгнуто. Платье падает на пол, и я перешагиваю его в своём нижнем белье, от которого на лице у моего мужа появляется безумное удивление. Он держится из последних сил только из-за того, что под лифчиком у меня красуется приличный живот. Я лишь нахожу сумку на кресле и достаю припрятанный в ней сюрприз для мужа.

В боковом кармане лежали мои любимые наручники, в количестве одной пары. Всё-таки он подсадил меня на это занятие, но главное, чтобы он больше ничем не увлекался в этом направлении.

Я показываю этот предмет мужу.

— Ты что, хочешь, чтобы я тебя пристегнул к этой огромной кровати? — парень показывает на трёхместную кровать с железной решёткой в виде подголовника. Но кровать кажется очень мягкой, на ней разбросаны лепестки красных роз, а на полу горят одноразовые свечки. Я же улыбаюсь и сама ложусь на середину кровати. Парень в шоке, но, тем не менее, очень доволен и пользуется моментом.

Не проходит и полминуты, как на нём не оказывается ничего. И парень ложится на меня, сверху раздвигая мои ноги, целует каждый сантиметр моего тела, пристёгивая меня к подголовнику, заставляя изгибаться от его прикосновений. Я не могу терпеть и издаю стон.

Албертон догадывается, и я, наконец, чувствую, как мои безупречно белые трусики рвутся с боков. После этого действия парень зачем-то целует мой живот, и только потом до меня доходит.

— Ребят, — специально картавит он букву «р». Знает же, что меня это дико смешит! — Пр-р-ростите меня за то, что сейчас с вами будет пр-роисходить.

Убила бы, если бы мне так не хотелось ощутить его в себе. Я, только улыбнувшись, изгибаюсь, прося его действовать. А парень как будто специально не торопится и растягивает удовольствие, наслаждаясь тем, что я не могу коснуться его руками. Он целует низ моего живота и, спускаясь ниже, вдыхает воздух носом.

— Ты снова принимала ванну со своим малиново-молочным гелем? Ты же знаешь, что я от него схожу с ума! — прекрасно знаю и сделала это специально. А Албертон начинает меня мучить, спускаясь в недра моей промежности.

Эти мучения происходили недолго. Я слишком сильно его хочу. После того, как всё кончилось, парень наконец поднялся наверх, и я ощутила, как он трётся об меня своим органом.

— Подожди, надень защиту, завтра же анализы и УЗИ! — вовремя вспоминаю я, и сама жалею о сказанном, но так нужно.

Муж, конечно, понимает всё, и время его отсутствия не составляет и пятнадцати секунд. Он возвращается обратно, и совершенно неожиданно, резко входит в меня. Я же ожидала, что он будет ещё как минимум минут пять насиловать мою кожу. Но нет, он решил сделать всё так, как хочет хозяин в семье! И поэтому он дарит мне такое долгожданное наслаждение.

Он двигается во мне очень плавно, и я, не в силах ждать, сама начинаю двигаться так, как я этого хочу. Ноги-то мне никто к кровати не приковывал!

Сделав несколько движений, я не выдерживаю и, выгнувшись, кончаю, содрогаясь в сладостном пике наслаждения. Господи, как же давно этого не было!

Да уж, тот раз я запомню надолго, я опять пыталась взять его за голову, но, не в силах сказать вслух, порвала только связку на руке. После того, как он намазал мне живот кремом от растяжек, и я встала, чтобы надеть пижаму, ему захотелось ещё, когда я наклонилась к сумке, которая лежала на кресле.

В тот день он сделал это без презерватива, но с другой стороны. Я чуть не порвала обивку на диване. Он хорошо оторвался на моей пятой точке. После этого я не могла сидеть дня три на твёрдом.

На обследовании нам сказали, что детки растут очень активными и всё хорошо. Активно кушают, и жидкости им хватает. Видимо, в тот раз мы избавились от нескольких миллилитров лишней жидкости. Я покраснела в тот момент, но стеснение исчезло очень быстро, когда мне рассказывали, что делать на учёбе и на чём лучше сидеть. После визита в больницу мы заехали в магазин и купили солнышко – подушку для попы. Видимо, придётся брать большую сумку. Я наконец-то буду ездить на своей машине, ибо наши с Дэвином колледжи находятся не по пути. Первое сентября он проведёт со мной, но не весь день. После официальной части многие уйдут знакомиться с новыми учителями, а Дэвин поедет в академию, знакомиться со своими. Он хоть и учится на платном отделении и в субботу, но познакомиться всё равно нужно. В этом году первое сентября наступает второго, так как первое число – воскресенье. Сегодня мы проходим обследование и скрининг. УЗИ будет на второй неделе сентября. В тот момент, когда я перейду на шестой месяц.

Дэвин хочет договориться с доктором о втором приходе в середине шестого месяца. Там уж точно можно будет определить, кто у нас.

— Давай собираться? — говорю я и смотрю на часы. Ровно половина четвёртого. Муж массажировал мои ноги всё время, пока я вспоминала прошлое. Теперь мои ноги пахнут оливками.

— Только руки помою, а то сейчас я больше похож на забальзамированную мумию. Бу-у-у-у-у, — говорит он, пугая меня своими белыми руками. Я хватаю подушку и бью его по рукам и дурной голове, хотя сама смеюсь.

В конце концов он всё-таки уходит мыть руки.

Спустя полчаса мы собираем нужную сумку, и я беру с собой шоколадку. Нам так сказали. Если они будут измерять детей, нужно будет, чтобы они спали, а если захотят посмотреть их активность, то нужно будет съесть шоколадку. На этот продукт питания все дети в утробе очень бурно реагируют.

Дэвин уже успел почувствовать движения малышей. Это было долго, но он таки смог почувствовать лёгкие пиночки. Это было после первого раза. Я-то чувствовала их движения очень хорошо. Он на меня тогда обиделся, почему это я чувствую их, а он нет.

Спустя час мы доехали до больницы, забрав миссис Тайлс. Она всю дорогу расспрашивала меня о моём самочувствии и о том, как проходили эти две недели. Она очень милая женщина, но тактичности ей не занимать. Она иногда может и поругать меня за то, что я не так что-то делаю.

Приехали мы в больницу ровно к нашему времени. 17:00. Я сдала нужные анализы и ЭКГ. Только после этого я прошла на скрининг: на нём мне покажут моих деток и их рост, обещали еще назвать пол. А на УЗИ уже будут смотреть активность, подвижность и развитие в сантиметрах, проверяя данные скрининга, посмотрят, достаточно ли они развиты для восемнадцатой недели.

Я лежу, готовая к обследованию, в стерильном кабинете. Всё так чисто и культурно, что аж пугает.

В белый кабинет заходит доктор – мужчина! Я немного пугаюсь, но миссис Тайлс рядом, она здоровается с доктором и рассказывает ему результаты своего обследования: она приезжала к нам на семнадцатой неделе и делала общий осмотр.

— Ну, что же, давайте посмотрим на ваших деток. Я так понимаю, ждём двойню? — спрашивает доктор в белом халате и шапочке, на нагрудном кармане надпись – мистер Крейц.

Я читала о нём. У него в кабинете много грамот и благодарностей, степеней.

Муж отвечает за меня, а я лишь слежу за действием врача-гинеколога. После паузы мужчина смотрит на экран и постоянно что-то выделяет.

— Что же, вас можно поздравить, детки развиваются вполне хорошо, даже как-то странновато, обычно на этом этапе один малыш развивается медленнее. Но у вас всё очень гармонично. Размер малышей на восемнадцатой неделе от макушки до копчика составляет 13 см каждый, а от макушки до пяточек – 19,6 см каждый. Весят они почти 395 граммов. Вы очень поправились, и от этого страдают дети, поэтому вам пропишут недолгую диету, нужно немного потерпеть. Диаметр головы и грудной клетки приблизительно 40 мм. Толщина плаценты – 21-26 мм. – Мужчина делает паузу, разглядывая монитор, как бы проверяя свои слова. – Тела детей становятся всё более пропорциональными. Головки уже не выглядят такими большими, как раньше. Длина стопы составляет около 2,5 см. Теперь с уверенностью можно сказать, что у вас не двойняшки, а близнецы. Вы готовы узнать, кто у вас будет? – совершенно неожиданно спрашивает мужчина после долгого рассказа.