Поцелуй навылет

— Я не могу, — прохрипела она. — Я больше не верю в то, что поступаю правильно.

— Если ты этого не сделаешь, — пригрозила Саския, — то я расскажу ему, что мы с тобой замышляли.

— Нет! — Фоби закрыла рот рукой, не веря своим ушам.

— О да, — с ледяным спокойствием сказала Саския. — И он не сможет справиться с этим. Я расскажу ему о запланированных встречах, о досье, о поддельном приглашении на вечеринку «Разоблачения», о телефонных звонках за советом. Я расскажу ему, что твои одежда, походка, речь и действия с момента вашей первой встречи были тщательно спланированы, чтобы соблазнить его. Я расскажу ему, что он смотрел в зубы краденой лошади. Он просто возненавидит тебя за это.

Фоби подумала об этом и в страхе закрыла глаза. Затем она подумала о единственной альтернативе, которую предлагала ей Саския, и снова открыла их, не сумев сдержать слез.

— Разве он будет ненавидеть меня меньше, если я брошу его на глазах у всех его друзей?

— Да, если я расскажу о нашем маленьком обмане прессе.

— Что? — Фоби уставилась на нее.

— Очевидно, я смогу неплохо на этом заработать. — Саския заморгала распухшими веками. — Любимый плейбой Англии одурачен двумя старыми школьными подругами. Как современный Казанова пал перед безработным менеджером по телефонным продажам.

Фоби задохнулась.

— Дэн тоже заслуживает нескольких упоминаний, — продолжила Саския. Вновь появившиеся слезы искажали ее резкий, издевательский тон. — Я уверена, что его главные соперники из «Ньюз» предложат неплохую цену за эту историю.

Фоби сжала руками голову и уставилась на нее:

— Саския, ты сошла с ума.

— Я в отчаянии, Фредди. В полном отчаянии.

— Ты действительно хочешь причинить ему такую боль?

— Нет. Я до сих пор люблю его. Я не хочу заставлять его так страдать. Но я хочу, чтобы он перестал причинять боль другим людям. Не притворяйся, что ты не видела, как легко он это делает, Фредди. Он манипулирует, рискует, ищет острых ощущений. Все, что он делает, — это игра. Как ты думаешь, почему я выбрала тебя?

Фоби уткнулась лбом в колени.

— Я выбрала тебя, потому что ты тоже можешь играть. Я знала, что он полюбит тебя. Думаю, я знала, что ты тоже его полюбишь. Я ненавидела эту мысль, но я наполовину ожидала этого. Вот почему сейчас я веду себя как настоящая стерва. Это мой единственный шанс.

Фоби так сильно прижалась лицом к коленям, что у нее заболели глаза, и перед ними поплыли разноцветные картинки, как в калейдоскопе.

— Я всегда завидовала тебе, — продолжила Саския бесцветным голосом.

— Ты? — Фоби недоверчиво посмотрела на нее. — Мне? Ну, конечно.

Саския вздрогнула:

— Ты всегда была такой отчаянной и независимой. Ты была единственной, кому было на все наплевать, кто никогда не шел за толпой.

— Защитный механизм. — Она снова опустила подбородок на колени, совершенно опустошенная. — Я не могла убежать. У меня не было старших сестер, компании верных друзей, свиты поклонников. Даже мои родители находились в другом полушарии. Поэтому я выкрасила волосы в красный цвет, проколола каждую доступную часть тела и притворилась, что меня ничто не волнует.

— Я хотела быть тобой, — тихо сказала Саския, вертя в руках открытку.

— А я хотела быть тобой, — вздохнула Фоби, вновь близкая к слезам.

Одно мгновение Саския смотрела на нее так, словно она собиралась броситься к ней и обнять ее. Потом она отвела взгляд в сторону и сделала глубокий, прерывистый вздох.

— Решать тебе. — Она встала с кровати. Ее голос был холодным, безжизненным и тяжелым, как могильная плита. — Или ты сделаешь то, о чем я тебя прошу, или через несколько недель ты откроешь газету и увидишь себя, Феликса, меня и Дэна, политыми грязью, и упоминания о нашей мстительной игре.

Она прошла мимо Фоби к двери.

— Не заставляй меня это делать, Саския, — прошептала она, и ее голос оборвался.

— У меня нет другого выбора, — сквозь зубы ответила Саския, открывая дверь. — Если я этого не сделаю, то сойду с ума.

Когда она открыла дверь чуть шире, в комнату с радостью ворвалось крошечное, пятнистое существо и подбежало к Фоби, скуля от восторга и благодарности.

— Она очень милая. — Саския посмотрела, как щенок забирался к Фоби на колени, так неистово виляя хвостом, что снова падал. — Похожа на ту дворняжку, которая когда-то у тебя была — Титбит.

— Рэббит. Да, похожа.

— Тебе следует назвать ее Фурией, — предложила Саския едва слышным шепотом. Схватив сумки с одеждой Портии, она ушла.

38

— Феликс, это Сюзи.

— Сюзи, дорогая! Как ты поживаешь, черт возьми?

— Прекрасно. У тебя очень веселый голос.

— Я в хорошем настроении. Им понравился материал для «Диос»?

— Очень, но я звоню по другой причине.

— Правда? Ты звонишь не для того, чтобы постараться убедить меня побрить голову и лежать на раскаленных углях для их нового ролика? Хочу предупредить тебя, что я только с прошлой недели перестал выглядеть как полярник и у меня очень чувствительная задница.

— Нет.

— Тогда ты хочешь, чтобы я позировал в одних трусах на леднике в Норвегии для очередной статьи в «GQ» о нижнем белье? Или надел шубу во время сухого сезона на Кубе для итальянского каталога?

— Нет, Феликс.

— Сюзи, дорогая, у тебя все в порядке? Кажется, ты даже не пытаешься предложить мне работу.

— Нет. Мы можем встретиться на этой неделе и пообедать вместе?

— Звучит очень заманчиво, дорогая, но у меня другие планы.

— Всю неделю?

— Каждый день. Мой ежедневник забит, как почтовый ящик победителя лотереи.

— Тогда мне придется объявить предмет разговора — Фоби Фредерикс.

— Фоби? Ты ее знаешь?

— Нет, лично не знаю. Это довольно сложное и довольно деликатное дело.

— Да?

— Вы... э-э-э... видитесь друг с другом?

— Ну, я только что видел ее и думаю, что она тоже меня видела. Полагаю, это означает, что мы видели друг друга.

— Не шути, Феликс. Это серьезно. Ты довольно сильно увлечен ею, да?