Спасение Келли и Кайдена (ЛП)

Это самая глупая вещь, которая слетала с моих губ, но это нужно закончить. Она заслуживает лучшего, чем сломанный кусок дерьма, как я.

Келли

Я стою у входа в его палату, нервничая и ожидая, встречи с ним. Его мама в комнате, и я не хочу заходить туда, пока она не выйдет. Не знаю что сказать, или какие слова подобрать, когда зайду внутрь. Нет ни одного волшебного слова, которое поможет сделать ситуацию проще, и это ужасно.

Коридор полон болтающими людьми, хаос приводит в замешательство и поддает огня и в без того моим натянутым нервам. Я писала в дневнике днями о том, что я скажу ему, когда увижу. «Рада, что ты в порядке». «Извини». «Спасибо». Думаю, я всегда буду чувствовать вину, но не могу выкинуть это из моей головы.

— Ты выглядишь так, как будто тебя сейчас стошнит, Келли. — Голос Сета врывается в мои мысли. Он стоит посреди коридора, рядом с Люком, убрав руки за спину и смотря на меня с тревогой. — Нужно ли нам найти ведро для тебя?

Качаю головой.

— Нет, все хорошо. К тому же, где ты будешь искать ведро?

Уголки его губ ползут вверх, и в три огромных шага он пересекает коридор и останавливается передо мной.

— Ты же знаешь, что с ним все отлично, да? Он все тот же Кайден, просто побитый, и ты нужна ему сейчас намного больше, чем что-либо еще.

— Да, наверное, — я скрещиваю руки на груди, а затем распрямляю, не способная ждать дальше.

Он оборачивает свои руки вокруг меня и обнимает.

— Просто дыши, дыши.

Я киваю, вдыхаю воздух через нос и выдыхаю через рот, так как он и инструктировал. Но как только дверь распахивается, моя грудь сжимается на пару с сердцем, когда мимо проходит Маци Оуенс. Она одета, как будто собирается идти на необычный ужин, и это кажется мне нелепым. Ее волосы убраны в элегантный пучок, на глазах толстая подводка, а на губах помада. Она в темно-синем платье и в черных туфлях на шпильке. Мои темные чувства к ее наряду и внешности, возможно, вытекают из-за того, что она здесь и выглядит ничуть не расстроенной.

Ее каблуки цокают, когда она выходит вместе с одной из медсестер. В одной руке у нее телефон, а в другой пара кожаных перчаток. Она проходит мимо меня и женщина, которая однажды приветствовала меня с дружелюбной улыбкой, теперь даже не признает меня. Она, вероятно, все еще расстроена из-за моей реакции, когда та пыталась сказать мне, что Кайден режет себя.

Я смотрю на нее, пока она удаляется по холлу. Сет слегка толкает меня локтем, и я отвожу взгляд от нее и фокусируюсь на нем.

— Аа?

Он кивает головой в сторону двери.

— Перестань волноваться о ней и заходи в комнату.

Смотрю на Люка.

— Может тебе нужно пойти первым.

Он быстро трясет головой.

— Думаю, он предпочтет увидеть тебя первой.

Не уверена, что это так, но решаюсь идти первой. Вдыхаю воздух, подготавливаясь, и вхожу. Я всегда думала, что больничные комнаты самые депрессивные комнаты, которые только существуют, но на самом деле, это намного хуже. Стены страшные, пол обшарпанный, и кровать уже аккуратно застелили для следующего пациента.

Кайден стоит посреди комнаты с сумкой на плече. В моей голове были картинки, на которых он лежит в кровати, выглядя беспомощным и напуганным. Он стал выше, чем я помню, немедля поднимаю голову и встречаю его изумрудные глаза. Его каштановые волосы немного длиннее и растрепанны, лезут в уши и глаза, и, похоже, все это время он не брился, лицо слегка заросло. Шрам на щеке и повязки на запястьях с множеством браслетов. Его тело выглядит солидно, но выражение лица хрупкое и ненадежное.

— Келли, — выдыхает он мое имя, выглядит ошеломленным и немного расстроенным при виде меня. Его сумка падает вниз, ударяясь об пол.

— Привет. — Кажется, это самая глупая вещь, которую я вообще говорила, но это первое слово, которое выдало мое сознание.

Уголки его губ ползут вверх, но потом резко опускаются, и я начинаю сомневаться, видела ли я его когда-нибудь по-настоящему.

— Ты не должна быть здесь, — говорит он.

Мое сердце сжимается, скручиваясь в узлы, скручиваясь так сильно, что начинает разваливаться на кусочки. Я не знаю, что говорить или делать, поэтому я рассказываю ему про путешествие. Он, видимо, не воодушевляется этой идеей, а потом неожиданно уходит, проходя мимо меня и едва смотря в мою сторону. Я остаюсь одна, не способная ни двигаться, ни дышать. И все, о чем я могу думать – это о том, что все кончено. Конец моему счастью.

Не знаю сколько времени я стояла посреди комнаты, но, в конце концов Сет входит сюда. Он подходит ко мне, как будто бы я пугливый котенок, а я смотрю вниз, на свои ногти, и мне интересно, думает ли он что я его поцарапаю?

— Эй, — он засовывает руки в карманы и идет ко мне пока не останавливается передо мной. — Хочешь позавтракать? Первая партия блинов с меня.

Мне нравится то, что он не спрашивает, что произошло. Если я заговорю, то, скорее всего распадусь на мелкие-мелкие кусочки, и застряну в забитых грязью трещинах пола. Я киваю, и он приобнимая меня, ведет к выходу, не давая мне развалиться.

~ ~ ~

Кафе переполнено и утопает в болтовне людей, наслаждающихся завтраком с их семьями. На кухне гремят посудой, а в воздухе витают запахи кофе и вафель. Люк идет с нами, но отвлекается на официантку за прилавком, когда мы заходим внутрь. Интересно, он делает это нарочно – не обращает внимание на то, что произошло в больнице. Люк, вообще-то, пытался догнать Кайдена, после того как тот ушел, но он вернулся через несколько минут, расстроенный и ничего не сказал.

— Знаешь, что я только что понял? — Сет указывает вилкой на меня, жуя блины. — Это должно быть добавлено в наш список.

Смотрю вниз на едва тронутую стопку блинов на тарелке перед собой.

— Что? Есть блины?

Его мышцы на шее двигаются вверх и вниз, когда он глотает слишком большой кусок блина.

— Нет, не просто есть их, а есть до одурения.

Я беру бутылочку с клубничным сиропом, которая стоит на конце стола. Переворачиваю бутылку, и сдавливаю ее, с кончика начинает вытекать на блины красный сироп.

— Это не такое значительное желание, чтобы заносить в наш список.

Сет накалывает на вилку блин и покачивает головой.

— Ни в коем случае. Все в мире должны, по крайней мере, раз в жизни, сесть и набить себя блинами по уши. — Он засовывает кусок в рот, закрывает глаза и вздыхает. — Особенно эти, они чертовски вкусные. Я клянусь, что у меня случился едазм.

Смешок слетает с моих губ, и он открывает глаза светящиеся радостью. Это первый раз, когда я подаю признаки жизни, после того, как покинула больницу.

— Едазм? — усмехаюсь я.

Он кивает, проглатывая огромный кусок.

— Едазмы чемпионов.

— Чемпионы чего?

— Жизни.

Не переставая улыбаться, подцепляю вилкой кусочек блина и засовываю его в рот.

— Ладно, мы добавляем это в список, и затем выполняем этот пункт сейчас же.

Он широко улыбается, беря салфетку и вытирая с губ сироп. Затем берет стакан с молоком, хватает губами соломинку и делает глоток, а потом ставит стакан на место, вытирает рот рукавом рубашки и откидывается на сиденье, кладя руки на спинку. Он таращится на меня, поглощающую блины, с озабоченным выражением лица.

Я набиваю свой рот и поднимаю взгляд на него.

— Что?

Сет пожимает плечами.

— Мне просто интересно, когда ты хочешь поговорить о том, что произошло.

Я протягиваю руку к маслу в середине стола, рядом с тарелкой полной тостов и чашей с пакетиками джема.

— С Кайденом? — спрашиваю я. Он кивает. Я беру нож и режу масло тоненьким кусочком, подхватывая его. — Никогда. Просто я налажала и все.

— Такое ощущение, будто ты собираешься заплакать сейчас, — констатирует он. — Кайден был расстроен, когда вышел. Я имею в виду, он практически убежал от меня, когда я сказал «привет».

Я мажу на блины масло поверх сиропа.

— Я сообщила ему про поездку слишком рано, и он испугался. По крайней мере, я думаю, вот, что произошло.