Дорога к тебе

— Привет! — с облегчением сказал он, услышав ее голос. Сейчас, в нынешней житейской буре, Кристина стала для него едва ли не единственным надежным якорем.

— Джек! Мне так жаль, что с Рэйчел случилось это несчастье! Как она?

— Она в коме. Травмы вообще-то не слишком серьезны, за исключением черепно-мозговой. Но вот она очень тяжелая. Не знаю, что теперь будет.

— В голове не укладывается. Очень, очень сочувствую. А как девочки?

— До смерти перепуганы.

— Ты не думаешь, что Рэйчел лучше перевезти куда-нибудь сюда?

— Пока нет. Тамошние врачи, кажется, знают свое дело, а раз так, то и нет необходимости ее увозить. Тем не менее я хочу поговорить с хорошим специалистом. Можешь узнать, кто лучший в городе невролог?

— Могу, — со спокойной уверенностью ответила она.

— Что происходит в конторе?

Наступила многозначительная пауза, после которой Кристина произнесла:

— Тебя это вряд ли обрадует.

— Мы потеряли Монтану?

— Хуже — не потеряли. Они перенесли встречу на следующий вторник.

Джек устало засмеялся. Одна Тина его понимает. Она видела его в первые годы, когда самые смелые мечты становились явью, видела и потом, когда творческие порывы постепенно сменились привычной рутиной, когда все меньше времени уходило непосредственно на проекты и все больше — на деловые встречи.

— Это должно мне льстить, — сказал Джек. — А как с Напой? — Там он проектировал ресторан и должен был встретиться с владельцем, а также с электриком, водопроводчиком и консультантом по кухне.

— В следующую среду. А в эту пятницу тебе нужно быть в Остине. Ты как, сможешь?

Джек закрыл глаза и помассировал веки. Все вокруг как в тумане.

— Бог его знает. Она может прийти в сознание сегодня. Или завтра. Или на следующей неделе. Этого заранее не определишь.

— Значит, ты останешься там с девочками?

— Да, пожалуй. На ночь или две, не больше, пока не станет ясно, чего ожидать. Рэйчел обязательно придет в сознание: у нее очень здоровый организм. Но даже когда придет — у нее сломана нога, значит, она не сможет водить машину, поэтому мне придется заняться девочками. — Джек провел рукой по волосам. — Возможно, с Остином в пятницу ничего не получится, но пока оставь это в плане. А вот завтрашние встречи все отмени. Что дальше — будем решать завтра.

— Дэвиду это не понравится.

— Да, пожалуй. — Но Джека это сейчас не беспокоило — его больше заботила реакция другого человека.

Второй звонок как раз и должен был все прояснить.

— Джек! — Судя по всему, это восклицание сопровождалось радостной улыбкой. Джилл всегда рада слышать его голос, всегда рада быть с ним вместе. Какой мужчина не оценит это по достоинству?

— Еще слишком рано, — по-прежнему улыбаясь, сказала она. — Я не думала, что ты сейчас позвонишь. Твоя встреча закончилась?

— И не начиналась. У меня возникли проблемы, Джилл. Рэйчел попала в аварию и сейчас в реанимации. Я здесь с девочками.

Наступила пауза, затем последовал осторожный вопрос — уже без улыбки:

— В Большом Суре?

— В Монтерее. Рэйчел в коме. — Он коротко изложил суть дела. — Она может очнуться через пять минут, через пять дней, через пять недель — или не очнуться никогда. Врачи не в состоянии сказать ничего определенного, девочки, сама понимаешь, в ужасе. Я не могу сейчас их оставить.

Пауза, которая последовала на этот раз, была гораздо длиннее первой.

— Значит, ты не сможешь пойти на бал, — сказала наконец Джилл.

В голосе ее явственно звучало разочарование. Джилл никогда не скрывала своих чувств, и обычно Джек считал это плюсом. Теперь выяснилось, что это не всегда плюс.

— Разве что она в ближайшие часы придет в сознание. Мне очень жаль, что так получилось, Джилл. Я знаю, сколько сил ты потратила на подготовку, но, поверь, я не только с тобой так поступаю. Сегодня я отменил три деловые встречи и только что сказал Тине, чтобы она отменила и завтрашние. Я стою здесь, смотрю на Рэйчел и думаю, что, наверное, можно что-то сделать, чтобы вывести ее из этого состояния, но никто не может ничем помочь. Так что остается только ждать, черт побери.

— Но ты же не можешь находиться там все время. Разве нет никого, кто мог бы сегодня вечером побыть с девочками?

Пожалуй, Дункан Блай мог бы побыть. Даже, возможно, Кэтрин Эванс. Но Джек никак не мог забыть ту сцену, свидетелем которой только что явился, не мог забыть и то чувство раздражения, которое тогда испытал. Нет, это уже стало для него делом чести.

— Я отвечаю за девочек. Они еще слишком малы и не понимают, что случилось. Правда, я тоже не понимаю. В общем, я не могу их оставить, Джилл, по крайней мере сегодня. Ситуация слишком неопределенная. Я совершенно не представляю, что им сказать, но я не могу просто взять и уехать. Поверь мне — не могу.

— Я здесь сопредседатель, — сказала Джилл. Это означало, что она не хочет быть там без него.

— Ты говорила, что будешь почти все время занята.

— Тем не менее я хотела, чтобы ты был здесь. — Она не жаловалась, просто констатировала факт, и это только усиливало чувство вины, которое и так испытывал Джек.

— Я знаю. — Он беспомощно провел рукой по волосам. — Я знаю, Джилл! Но пойми — за последние сутки я спал от силы час. Я приехал сюда только с ноутбуком и пачкой бумаг — не взял даже расчески, даже бритвы. Если я попытаюсь сейчас отправиться в город, то засну или за рулем, или прямо у тебя за ужином. Я действительно ужасно себя чувствую, Джилл. Если бы я мог быть в двух местах одновременно — я бы это сделал.

— Она тебе больше не жена.

Это тоже было сказано достаточно мягко — снова как простая констатация факта. Но Джек услышал в ее словах нечто совершенно другое. «Я встречаюсь с тобой уже два года, Джек. Я познакомилась с твоим партнером по бизнесу, проводила с тобой выходные здесь и на озере Тахо, я даже познакомилась с твоими дочерьми! Неужели это ни о чем не говорит? Так почему же я значу для тебя меньше, чем твоя бывшая жена?»

Дэвид тоже сказал нечто подобное.

— Видишь ли, хоть она и бывшая жена, но ведь девочки-то по-прежнему остаются моими дочерьми, — мягко заметил он. В голове, как ни странно, наконец прояснилось. — Одной всего пятнадцать лет, другой вообще тринадцать. Их мать в коме, из которой она или выйдет, или умрет, и следующие двое суток в этом отношении будут решающими. Как я могу оставить их здесь одних и отправиться в город на вечеринку? — К нему направлялась Кэтрин. — Мне нужно идти. Мне в самом деле очень жаль, Джилл. Я позвоню тебе позже, ладно? — Он повесил трубку.

Кэтрин, кажется, немного поспала, во всяком случае, она выглядела посвежевшей. При этом ее брючный костюм нисколько не измялся, макияж казался безукоризненным, как, впрочем, и прическа. Выражение лица — исключительно деловое.

— Девочки все еще с Рэйчел? — спросил Джек.

— Да. — Она сунула руку в карман брюк. — Вы возвращаетесь в город?

— Нет. Я только что отменил все встречи, на которых должен был присутствовать.

Кэтрин это, кажется, удивило. Но тут кто-то позвал ее по имени. Обернувшись, она заулыбалась:

— Как дела, Дарлин?

Сверкнув белозубой улыбкой, казавшейся особенно широкой на ее темном-претемном лице, Дарлин подняла вверх два больших пальца и не останавливаясь прошла мимо.

Выйдя из телефонной будки, Джек направился к палате, где лежала Рэйчел, Кэтрин — за ним.

— Вы не думали, что я останусь?

— Я не знала, что и думать. Я знала о вас только то, что слышала от Рэйчел. А из этого можно было сделать вывод, что вы скорее уедете, чем останетесь. Рэйчел всегда чувствовала себя брошенной.

Джек сразу остановился, Кэтрин сделала то же самое.

— Брошенной? — переспросил он. — Это не я ушел от нее — Рэйчел ушла сама. Именно она упаковала вещи и уехала из города.

Кэтрин посмотрела на него так, будто собиралась что-то сказать, но вместо этого только поджала губы и молча кивнула.

— Ну давайте, — предложил Джек. — Выкладывайте то, что хотели сказать. — Он уже дошел до того состояния, когда ему было наплевать на правила хорошего тона.