Непорочная белизна (ЛП)

Он остановился. Ярость, исказившая его лицо, могла бы испугать ее, если бы у нее в руках не было ружья.

— Пистолет, — напомнила она.

Медленно положив правую руку на раковину, он потянулся левой рукой за спину и достал пистолет. Положив его на сервант, он подтолкнул его по направлению к Хоуп.

— Не забудь о моем, — напомнил Клинтон у нее из-за спины. Слова звучали нечетко, его поврежденные челюсть и губы опухли и начали темнеть.

— Второй тоже, — сказала Хоуп, выдержав яростный взгляд, которым наградил ее Прайс. Тем не менее он повиновался без слов. — Теперь сделай шаг назад.

Он отступил назад. Она взяла пистолет и положила ружье, потому что пистолет был гораздо удобнее.

— Хорошо, теперь сядь на стул и сведи руки за спиной.

— Не делай этого, Хоуп, — произнес Прайс сквозь сжатые зубы, — он убийца, не слушай его. Почему ты веришь ему? Посмотри на него. На нем одежда заключенного.

— Только потому, что ты взял мою форму, — ответил Клинтон.

— Сядь, — вновь приказала Хоуп Прайсу.

— Черт побери, почему ты не слушаешь меня? — спросил он яростно.

— Потому что я слышала по радио об аварии, в которую попал автобус с заключенными. Двое полицейских погибли, и пятеро, заключенных сбежали. — Хоуп не отрывала глаз от его лица. Она увидела, как расширились его зрачки, как он сжал зубы. — Потому что твоя рубашка мала тебе. Потому что у тебя не было бумажника. И потому что, хотя твои брюки были порваны и все в крови, на твоем теле не было ни одной раны.

— А как насчет оружия? Если я забрал форму полицейского, то почему бы мне не забрать его пистолет?

— Я не знаю, — призналась она. — Может быть, во время аварии ты потерял сознание, и когда очнулся, то остальные заключенные сбежали и забрали оружие с собой. Я не знаю всех деталей случившегося. Все, что я знаю, это то, что в этой истории много неясного, и твои ответы ничего не изменят. Зачем ты разрядил ружье и спрятал патроны?

— Для безопасности. — Он не отвел глаза. Не отвела глаза и она.

— Ерунда. Садись на стул.

Он сел. Ему это было явно не по душе, но ее палец был на курке и она внимательно следила за каждым его движением.

— Руки за спину.

Прайс повиновался. Казалось, он вот-вот взорвется от ярости. Держась поодаль на случай, если он надумает развернуться и выбить оружие у нее из рук, Хоуп достала один из галстуков из-за пояса и сложила его таким образом, что получилось две свободные петли. Потом быстрым движением она накинула петли ему на руки и дернула за концы галстука. Прайс сделал было движение, чтобы встать, но застыл, когда галстук затянулся на его запястьях.

— Ловкий трюк, — сказал он безжизненным голосом. — Что ты сделала?

— Две затяжные петли. Все, что нужно было сделать, только потянуть за концы. — Она обмотала свободные концы галстука вокруг его запястий, затягивая петли, потом связала их между собой. — Так, теперь ноги.

Прайс сидел не двигаясь и дал ей возможность спокойно привязать свои ноги к ножкам стула.

— Послушай меня, — сказал он отчаянно, — я действительно помощник шерифа, но проработал в этом районе, недолго, и мало кто меня знает.

— Конечно, — сказал Клинтон, — ты убил двоих полицейских и скорее всего убил бы и ее перед тем, как уйти в горы. Развяжите меня, мэм, мои руки затекли.

— Не делай этого, Хоуп, послушай меня. Ты наверняка слышала о нем. Он похитил дочку богатого фермера и запросил миллион долларов выкупа. Ему заплатили деньги, но он не выполнил свою часть сделки. Девочку не нашли там, где он обещал оставить ее. Его поймали, когда он пытался потратить деньги. Негодяй так и не признался, куда дел тело. Об этом много говорили по радио и телевидению. Его как раз перевозили в тюрьму с более строгим режимом, и мы подумали, что можно попытаться узнать у него больше об этом, если я буду сидеть с ним в одной камере как заключенный. Его могли бы обвинить в убийстве по косвенным уликам, но родители хотят, чтобы тело ИХ ребенка было найдено. Они уже смирились с тем, что их дочь мертва, но хотят устроить ей достойные похороны. Ей было семнадцать лет. Симпатичная девчушка. Он, видимо, закопал ее где-то в горах или сбросил тело в одну из заброшенных шахт.

— Да, ты знаешь много о возможности избавиться от тела, — сказал Клинтон яростным голосом. — Продолжай же, скажи мне, куда ты дел ее тело.

Хоуп прошла в гостиную и подкинула дров в камин, потом остановилась у телефона и подняла трубку. Гудка не было.

— Что вы делаете? — спросил Клинтон. — Развяжите меня.

— Нет, — ответила Хоуп.

— Что? — воскликнул он, не веря своим ушам.

— Я не сделаю этого, пока не восстановят телефонную связь и я не дозвонюсь шерифу, который разберется с вами. До того момента, я думаю, лучше оставить вас так, как есть.

На несколько мгновений воцарилась тишина, потом Прайс откинул голову назад и рассмеялся. Клинтон смотрел на нее, его рот искривился, лицо побагровело.

— Тупая сука!

— Молодец! Умная девочка! — проговорил Прайс сквозь смех. — Боже, я люблю тебя! Я даже прощу тебе все, что ты со мной сделала, хотя ребята из управления будут до конца моей жизни отпускать шуточки по поводу того, как прекрасная маленькая блондинка взяла меня в плен.

Хоуп посмотрела в эти смеющиеся голубые глаза, в которых от смеха уже выступили слезы, и не смогла сдержать улыбку.

— Наверно, я тебя тоже люблю, но это не означает, что я тебя развяжу.

Клинтон взял себя в руки и сказал:

— Мэм, он пытается сделать из вас дуру.

— Мэм? — переспросила она. — Минуту назад вы называли меня по-другому.

— Я извиняюсь. Я просто потерял терпение. Мне больно смотреть на то, как вы выслушиваете все эти дешевые фразы, которые у него всегда наготове для первой встречной. Что мне сделать, чтобы убедить вас в том, что он лжет? — Он шумно вздохнул.

— Вы ничего не можете сделать, поэтому лучше поберегите слова для более подходящего случая, — вежливо сказала она. Через полчаса Клинтон сказал:

— Мне необходимо воспользоваться вашим туалетом.

— Можете помочиться не снимая брюк. — Она как-то не подумала об этом возможном затруднении, но тем не менее не собиралась развязывать ни одного из них.

Она извиняющимся взглядом посмотрела на Прайса, он кивнул ей в ответ:

— Со мной пока все в порядке. Но если телефон не отремонтируют до вечера, мне, видимо, придется попросить у тебя цветочную вазу.

Она принесла бы, подумала Хоуп. Ее не затруднило бы оказать Прайсу такую услугу. Она взглянула на Клинтона — ни за что, она бы не справилась с отвращением, даже если бы пользовалась пассатижами.

Хоуп поднимала телефонную трубку каждые полчаса. Солнце постепенно скрывалось за горами. Клинтон беспрестанно ерзал на стуле и, похоже, был в отчаянии. Прайсу наверняка тоже было неудобно, но он старался не подавать виду. Он улыбался Хоуп каждый раз, когда ловил ее взгляд, хотя разбитое лицо делало улыбку больше похожей на гримасу. В сумерках, когда она в очередной раз подняла трубку, она услышала длинный гудок, — Есть! радостно воскликнула Хоуп и открыла записную книжку, чтобы найти телефон полиции.

Прайс назвал ей номер, и хотя она и так была почти уверена в том, что он говорил правду, в это мгновение она уже не сомневалась. Ее лицо осветилось радостью, и она широко улыбнулась Прайсу, набирая номер.

— Департамент полиции, — ответил бодрый мужской голос.

— Алло, это Хоуп Бредшоу, лыжная база "Крессент-Лейк". У меня здесь два человека. Один — Прайс Таннер, другого зовут Клинтон. Каждый утверждает, что он — помощник шерифа, а другой — убийца. Вы мне не скажете, кто из них кто?

— Черт побери! — загремел голос — Черт! Извините, я не хотел ругаться. Вы сказали, что у вас и Таннер, и Клинтон?

— Да. Кто из них помощник шерифа?

— Таннер. Но в каком смысле они у вас? То есть…

— Они оба у меня под прицелом, — сказала она. — Как выглядит Таннер? Какого цвета у него глаза? Голос в трубке был явно в замешательстве Глаза? Э… Он примерно шесть футов два дюйма ростом, вес примерно двести фунтов, темные волосы, голубые глаза.