Дружба, йога и любовь

Она водит старенький «вольво», который за двести долларов купила у подруги, уехавшей на восток. Грациэла даже не знает, сколько лет этой машине. Отпирая дверцу, она заглядывает в салон.

— Простите за бардак, — говорит девушка. — Мой бойфренд — диджей и обычно оставляет здесь всякое барахло в промежутках между выступлениями.

Она перебрасывает коробку с дисками на заднее сиденье. Может быть, она поторопилась, предложив Ли помощь?

— У меня двое сыновей, — отвечает та. — И это ты называешь бардаком?

— Да, но дети есть дети. Похоже, мой любимый лопал тут попкорн. Прошу прощения.

— Ты слишком строга к себе, девочка. Может быть, хватит?

Грациэле хочется извиниться и за это, но она все-таки удерживается.

— И давно вы с ним встречаетесь?

Грациэла рассказывает, пока они едут вокруг озера. Солнце отражается от серебристой поверхности воды, в воздухе висит теплая дымка. Рассказывая про Дарила — мать-наркоманка, парень сам пробился в жизни, у него большой талант и уйма обаяния, — Грациэла чувствует прилив гордости и любви, и в то же время девушке кажется, что она упустила нечто очень важное.

Когда они добираются до школы, Ли предлагает познакомить Грациэлу с детьми.

— Я бы с радостью, — отвечает та, — но нужно навестить маму. Раз уж мне нельзя репетировать, буду помогать ей по дому. У нее трудные времена. Мой отчим умер в прошлом году, и мама никак не может оправиться.

— Соболезную, — говорит Ли. — Грациэла, честное слово, я горжусь тем, как ты работаешь. Все будет хорошо, поверь. И у тебя замечательная машина. Даже несмотря на попкорн.

Когда Грациэла отъезжает, Ли звонит Стефани, но телефон по-прежнему выключен. Она второй день тщетно пытается связаться с ученицей, которая в обычное время буквально висит на телефоне. Ли начинает беспокоиться — ведь Стефани не появлялась в студии уже почти две недели.

— Так чем ты занимаешься в студии? — спрашивает Конор. — Это что-то вроде аэробики или тайбо?

— Лучше приходи и сам посмотри, — отвечает Кэтрин. Она смотрит на парня и улыбается, а потом прикусывает губу. Ей одновременно радостно и совестно оттого, что она с ним флиртует, совсем как школьница. Наверное, все дело в его грубоватой, подавляющей мужественности и невероятной застенчивости. Когда Конор заглянул в студию, чтобы вместе с Кэтрин выпить кофе, он сунул девушке руку для пожатия и сказал:

— У тебя классный велик.

Она отозвалась:

— А я-то думала, ты похвалишь мои ноги.

Конор вспыхнул, и его бледная кожа покраснела так, что почти слилась по цвету с волосами. Кэтрин решила, что это очаровательно, очень мило, особенно для человека ростом выше шести футов, и постаралась выставить себя с самой выгодной стороны.

— Только не говори, что твои бостонские подружки занимались йогой, — предупреждает она.

— Думаешь, у меня их было много?

— Я готова поклясться, что в свое время вы разбили не одно сердце, мистер Росс.

— Может быть, у меня самого оно разбито.

Он смотрит в никуда, и Кэтрин чувствует, что Конор не лжет. Лицо у него тоскливое, и девушка понижает голос:

— Именно поэтому ты и переехал в Лос-Анджелес?

— Начать с того, что мне надоел снег, — говорит он. — Один мой приятель перебрался сюда пару лет назад, и сначала я решил немного погостить… — Конор пожимает плечами. — Вот так и получилось.

— Тебе здесь нравится?

— Когда как…

— А, например, сегодня?

Конор смотрит на девушку большими синими глазами.

— Сегодня просто потрясающий день.

Услышав это от кого-нибудь другого, Кэтрин бы поморщилась. Но Конор говорит так искренне, что у нее сердце замирает. Из-за забавного бостонского акцента у него буквально все звучит как признание в любви, и открытый взгляд синих глаз внушает, что Конор — честный человек, который не способен солгать. Наверное, он думает, что Кэтрин не его поля ягода. Она встречалась с актерами и спортсменами, которые обращались с ней так, как будто оказывали большую услугу, идя на свидание, и с парнями вроде Фила, тоже совершенно чудовищными… Так приятно наконец оказаться рядом с человеком, который с интересом смотрит на тебя. К счастью, Конор пока что оценивает только внешность. Кэтрин понятия не имеет, как он отреагирует на ее прошлое, а потому лучше промолчать о некоторых вещах (например, о пятилетнем периоде ошибок и неверных шагов).

— Ты всегда хотел быть пожарным? — спрашивает она.

— Мне в детстве нравились большие машины, — отвечает Конор. — Когда я служил в Национальной гвардии, то научился их водить.

— Ты был в Ираке?

— Я, конечно, люблю отвечать на вопросы, — замечает Конор, — но пока что ты ничего не рассказала о себе. Я даже не знаю, откуда ты родом.

Большинство парней даже не подумали бы об этом спросить, но, услышав вопрос, Кэтрин смущается.

— Давай-ка прогуляемся до студии, — говорит она. — Я покажу, где работаю. Если будешь хорошим мальчиком, потру тебе спинку.

— Хороший мальчик не прочь сделать то же самое, — отзывается Конор и берет девушку за руку. У него огромная мозолистая ладонь, в которой тонет рука Кэтрин. — Пойдем. Сравним методику.

Ли условилась о встрече с людьми из «Мира йоги» дома, а не в студии. Она не хочет рисковать и давать пищу для сплетен, тем более что сама еще не решилась. Не вполне понятно, что ей собираются предложить. Алан приезжает и уезжает, привозит и отвозит детей, пытается поддерживать видимость нормального существования ради их обоюдного блага, но они не оставались наедине с тех самых пор, как он переехал к Бенджамину. Поход на выставку Гарта был самым долгим совместным времяпрепровождением — и посмотрите, чем оно закончилось. Ли чувствует себя на грани срыва.

Она оставляет близнецов в студии, где за ними присмотрит Баррет. Девушка твердит, что обожает детей, но ее одежда, прическа и голос наводят на мысль, что стажерке скорее нравится притворяться ребенком. Тем не менее она надежный человек, и вдобавок дети обожают возиться в студии. Потом Баррет пообещала отвести мальчишек на игровую площадку, чтобы они немного выдохлись.

Ли прибирает в гостиной, складывает игрушки в ящики и на нижние полки шкафов, стоящих по обе стороны камина. Именно он некогда навел Ли и Алана на мысль, что они просто обязаны купить это очаровательное маленькое бунгало, пусть даже пришлось просить у матери денег взаймы, чтобы выплатить первый взнос. Она наводит порядок ради людей из «Мира йоги», разумеется, а не ради Алана.

Ли бросает два одинаковых школьных рюкзака в кладовку, а когда оборачивается, то видит мужа, который стоит на пороге и обозревает комнату.

— Да, здесь относительный порядок, — говорит он.

— Ты меня напугал. Трудно было постучать?

— Прости, Ли, но пока что это и мой дом, как ты знаешь.

— Однако ты предпочел жить в другом месте. Поэтому я очень прошу тебя в следующий раз стучать.

Алан вздыхает и плюхается на кушетку. На нем ярко-синяя футболка и короткие спортивные штаны, которые Ли подарила мужу на день рождения, — они ему очень идут. Волосы собраны в хвост. К сожалению, Алан выглядит потрясающе. Как всегда. Давным-давно одна подруга Ли по медицинскому колледжу, смышленая, смелая и красивая русская девушка, обручилась с толстяком, который выглядел, мягко говоря, непривлекательно. «Выходи за некрасивого, — сказала Ирина с заметным акцентом. — Когда стоишь рядом с ним, кажешься красивее. И муж всегда будет тебе благодарен за то, что ты его выбрала».

Может быть, она и впрямь не ошиблась.

— Вот уж не знал, что ты такая злюка, Ли. Я же сказал: мне просто нужно немного времени и свободного пространства. Ты тут ни при чем.

— Да, но поскольку ты не можешь объяснить, в чем проблема, я чувствую себя слегка… неуютно. Мы ведь совсем недавно поженились, Алан. Я не могу быть ни при чем…

Меньше всего Ли хочется выходить из себя. Она тщательно избегала вспышки, как только муж вошел в комнату. Впрочем, коготок увяз — всей птичке пропасть.