Свободен для любви

— Не больно вы торопились, — проворчал мужчина, открывший мне дверь.

Я посветил фонариком ему в лицо.

— Уоткинс!

— Уилкинс! — фыркнул он.

— Если это опять ваши штучки… — гневно начал было я, но он оборвал меня:

— Штучки? Нет, док, мне не до штучек. Маме плохо.

— Что с ней?

— Она умирает.

— Ну да! Идемте, посмотрим.

Миссис Уилкинс лежала наверху, в постели. Вид у нее был прездоровый.

— Она хочет, чтобы ее поместили в больницу, — грозным тоном возвестил мистер Уилкинс.

— Не сомневаюсь. Половина нашего населения мечтает о том же. Дайте ей стакан кипяченой воды.

— Ее нужно срочно госпитализировать, — настойчиво проговорил Уилкинс.

— Спокойной ночи! — кивнул я, складывая свой стетоскоп.

Миссис Уилкинс громко рыгнула.

— Я умираю! — заявила она.

— Слышали, что сказала мама? — Уилкинс схватил меня за грудки. — Отвезите ее в больницу!

— Послушайте, Уилкинс, не хочу вам снова угрожать, но если вы сию секунду не уберете лапы с моего…

— Хорошо, — прошипел он, отпуская меня. — Будь по-вашему. Только знайте: первым делом поутру я отправляюсь в магистрат.

— Да хоть сейчас! — запальчиво выкрикнул я.

— Вы меня еще вспомните! — пригрозил он мне вслед. — Я на вас найду управу.

Когда я выскочил под дождь, его мамаше уже настолько полегчало, что она нашла в себе силы высунуться в окно и излить на меня поток площадной брани, отнюдь не украшавшей умирающую женщину.

Трясясь от негодования, я залез в «Доходягу Хильду», на ходу сочиняя письмо-протест в Британскую медицинскую ассоциацию. Добравшись до дома и все еще мысленно проговаривая отдельные фразы, я отпер дверь, зажег фонарик и чуть не подпрыгнул от неожиданности. Прямо передо мной стояла Жасмина в полупрозрачной ночнушке.

— О Господи!

Она захихикала.

— Привет, птенчик. Не бойся, доктора дома нет. Его опять вызвали к викарию.

— Немедленно отправляйтесь в постель!

— Щщазз! Разбежалась. Ты говоришь точь-в-точь как мой папаша. — Она шагнула ко мне, шаловливо приподнимая подол ночнушки. — Я отправлюсь в постель только вместе с тобой, цыпочка, — прошептала она.

Охваченный ужасом, я выронил фонарик.

— Вы что, с ума сошли? За кого вы меня принимаете? С минуты на минуту он вернется.

— Не вернется, птенчик. Он только что уехал. — Она схватила меня за плечи и тесно прижалась. — Пойдем же! Такая редкостная удача — неужели ты не хочешь поразвлечься? — Руки Жасмины скользнули вниз, а сама она принялась осыпать меня лихорадочными поцелуями, возбужденно пыхтя, словно боксер, молотящий грушу.

С величайшим трудом высвободившись, я прохрипел:

— Отпустите же меня! Оставьте меня в покое! У меня и без вас неприятностей по горло!

Жасмина кошкой прыгнула на меня.

— Послушайте, — завопил я, — если вы сейчас повернетесь и отправитесь к себе в спальню, я… дам вам нембутал!

Жасмина замерла, а ее взор затуманился. Перед ней стоял мучительный выбор: журавль Ричард Гордон в небе или синица нембутал в руках?

— А вы не обманете? — наконец спросила она.

— Нет, — твердо пообещал я, утирая пот, градом катившийся со лба. — Но только в том случае, если вы сию же секунду ляжете в постель. В свою, разумеется. Тогда нас хотя бы не зарежут вместе в ванне.

Жасмина закусила губку. Я понял, что она решилась.

— Хорошо, — кивнула она. — Договорились.

— Тогда поднимайтесь к себе! — приказал я. — Я сам принесу его вам.

Жасмина, прыгая, как кенгуру, устремилась к лестнице, а я открыл шкафчик с лекарствами и, все еще охваченный нервной дрожью, посветил фонариком внутрь. Глазам моим представились сотни и тысячи всевозможных пузырьков, склянок и флакончиков. Разыскав среди них нембутал, я поспешно сграбастал заветный флакончик, запер аптечку и поспешил к лестнице.

На площадке второго этажа я приостановился. Жасмина была у себя в спальне. Дверь оказалась прикрыта. Мог ли я нарушить свое слово? Что, если я прокрадусь к себе наверх и забаррикадирую дверь? Жасмина попробует вломиться, но на это уйдет время, и доктор Хоккет успеет вернуться…

Поток моих размышлений прервало шлепанье босых ног по полу. В следующее мгновение дверь распахнулась, и передо мной предстала Жасмина. В костюме Евы. Я имею в виду нашу праматерь, а не дебелую девочку-подростка с «чудными шишечками».

Я поспешно толкнул дверь и подналег на нее.

— Что за дела? — грозным голосом процедила Жасмина.

— Не выходите! — крикнул я.

— Ах, так!

Она изо всех сил толкала дверь изнутри, а я подналег всем телом снаружи, отчаянно пытаясь удержать ее. Мне мешала бутылочка нембутала. В пылу борьбы я не услышал, как хлопнула входная дверь, и в следующий миг, когда в лицо мне брызнул луч фонарика, ошалело зажмурился. Краешком глаза я успел заметить, что Жасмина вырвалась на свободу.

— О Господи! — выдавил я, в мгновение ока осознав, что подумает Хоккет. — Все в порядке, — сбивчиво залопотал я. — Просто у вашей жены бессонница, вот я и решил ей помочь. Видите?

Я храбро помахал склянкой и едва не лишился чувств. Оказалось, что впопыхах я схватил не тот флакончик и теперь сжимал в руке вовсе не заветную склянку с нембуталом, а бутылочку с этикеткой «Женщине для зачатия — знаменитый бальзам доктора Фаррера».

Глава 8

— Как, вы уже вернулись, доктор? — спросил меня мистер Пайкрафт.

— Да, — угрюмо кивнул я. — Мы с доктором Хоккетом разошлись во мнениях по поводу диагноза у одного больного.

— В самом деле? — приподнял брови Пайкрафт. Он уже совсем не походил на добродушного старичка, беседовавшего со мной при нашей первой встрече. Каким-то образом Пайкрафт помолодел лет на двадцать: морщины на лице разгладились, бакенбарды исчезли, очки увеличились в размере, а одежда стала более опрятной. — Что ж, это случается. Надеюсь, вы не станете обращать внимания на подобную ерунду? Не позволите всяким пустякам омрачать свою блистательную карьеру? Нам стоило огромных трудов подыскать вам такое замечательное местечко…

— Замечательное местечко? Да как у вас только язык поворачивается! Кроме невероятной скупости доктора Хоккета, ничего более замечательного там отродясь не было. Почему бы вам не предложить эту славную практику одному из своих миссионеров из Таиланда? Парню, привыкшему обходиться горсточкой риса в день, она показалась бы настоящим земным раем.

— Ирония здесь неуместна, доктор, — надулся Пайкрафт.

— Хлебни вы того, что выпало там на мою долю, вы бы так не считали, — возразил я. — Как бы то ни было, я хочу получить другую практику, и поскорее.

— Но, доктор… — Взяв со стола авторучку, он задумчиво повертел ее в руках. — Боюсь, что в данную минуту вакансий у нас нет. Вы даже представить себе не можете, сколько неопытных молодых специалистов обивает сейчас наши пороги. Я считаю, что вы обязаны вернуться к доктору Хоккету, принести ему свои извинения и продолжить работать там.

Я треснул кулаком по столу:

— Да я скорее на большую дорогу выйду!

— Ваше дело, доктор, — спокойно ответил Пайкрафт. — Согласно контракту, подписанному вами с фирмой «Вилсон, Верескилль и Возлюблингер» — он лежит здесь, у меня в сейфе, — вы должны выплатить нам третью часть своего дохода за двенадцать месяцев. Или эквивалентную сумму в случае досрочного завершения сотрудничества с доктором Хоккетом. Это составляет четырнадцать фунтов в месяц. Первый взнос, доктор, мы предпочли бы получить незамедлительно. Что касается остальной суммы, то можете не сомневаться: у нас есть возможности взыскать ее. Впрочем, я уверен, что до этого не дойдет. Ведь не в ваших интересах пятнать свою репутацию, верно? Тем более в самом начале карьеры. В Британской медицинской ассоциации косо смотрят на непутевых…

— Пошли вы к черту! — выпалил я, устремляясь к выходу. От души хлопнув дверью, я кубарем скатился с лестницы и выскочил на улицу.

Постояв с минуту на воздухе и переведя дух, я нырнул в ближайший паб. Сидя за пинтой пива, я пытался обмозговать сложившееся положение. Все мое богатство состояло из врачебного диплома, «Доходяги Хильды» и нового костюма, порядком севшего под дождем. С другой стороны, в моих карманах гулял ветер, в то время как на мне тяжким грузом висели сто фунтов долга плюс обязательство в течение года выплатить «Вилсону, Верескиллю и Возлюблингеру» еще сто шестьдесят восемь фунтов. Мне позарез требовались деньги и новая работа, если, конечно, я не собирался провести остаток дней под крышей «Доходяги Хильды». Вот какие мрачные мысли бродили в моем воспаленном мозгу, когда я вдруг вспомнил про Гримсдайка: я очень сомневался, что получу от него свою десятку, но все-таки приятно было сознавать, что где-то есть человек, который должен деньги мне.