«Молчи» (СИ)

Харпер нервно сглатывает, потные ладони вытирает по очереди о ткань юбки, двигаясь ближе к перилам. Она уже успевает забыть всю свою неприязнь к ОʼБрайену и смотрит на происходящее с точки зрения человека, который должен уметь понимать. Девушка напряженно ждет, что будет дальше, но подсознательно надеется, что мистеру Донтекю наскучит — и он отпустит парня. Вот только порой надежды Харпер уж больно наивны. Она еле сдерживает писк, полный ужаса, когда мужчина размахивается сжатыми в кулак пальцами, ударив ОʼБрайена по затылку с такой силой, что парень впечатывается лбом в жесткий пол. Вот он. Тот самый глухой стук. Девушка касается пальцами приоткрытых губ, чувствуя, как в груди закипает злость, вызванная таким отношением. Да, этот парень приносит много неприятностей, но это не дает никому разрешения прикасаться к нему и уж тем более бить. Человек — есть человек.

Эта тяга к справедливости буквально дает пинка под задницу, вынуждая Харпер вскочить на ноги при виде того, как мужчина вновь поднимает руку, вот только уже сильно сжимает ею шею ОʼБрайена, который, кажется, вовсе перестает быть собой, превращаясь в трясущегося овоща, что может лишь громко дышать и рвано кашлять, иногда пытаясь выдавить из себя ругательство.

— Где чертовы документы, кусок дерьма?! — учитель не боится быть услышанным. Он сжимает шею парня, сдавливает пальцами, с дрожью удовольствия наблюдая за его беспомощностью. — Где они?! Я сломаю тебе что-нибудь, если ты… — голос застревает в его сухой глотке, когда краем глаза цепляет выплывший из темноты силуэт. Мистер Донтекю вскидывает голову, взглядом вцепившись в девушку, которая с молчаливой суровостью смотрит на него, не отводя взгляд, не опуская лицо. Прямо в глаза, не скрывая всей той злости, что вызвана явной любовью мужчины к издевательствам и превосходству над слабыми. Харпер ровно дышит, держа руки опущенными вдоль тела, пока учитель нервно скользит языком по сухим губам и выдавливает с улыбкой:

— Можешь идти домой, завтра поговорим с тобой, — переносит их встречу, но девушка не трогается с места. Стоит. Смотрит. Не сводит глаз, воздействуя на взрослого человека морально. И эта подавляющая сила пугает. Мистер Донтекю чувствовал себя сильнее Харпер, ведь принимал её боязнь смотреть людям в глаза за слабость, но теперь ощущает себя птицей под прицелом оружия.

— Что вы делаете? — голос девушки настолько спокойный, что холод прожигает кожу насквозь. Потные ладони мужчины нервно сжимают участки тела ОʼБрайена, который дергается, явно пытаясь хотя бы присесть, как-то восстановиться перед другими людьми, но не может нормально оторвать лицо от пола, пока его дыхание или хотя бы сердцебиение не придет в норму.

— Иди, куда шла, Харпер, — строго, но запинаясь, приказывает учитель, сдерживая попытку парня вырвать руку. — Черт, лежи спокойно! — вновь замахивается, но останавливает свой пыл, кинув взгляд в сторону девушки, которая не шевелится, продолжая смотреть на него с былым непринуждением, которое сохранилось и в голосе:

— Я вызову полицию, — это всё, что она может предложить против мужчины, который вдвое сильнее её.

— Не лезь не в свое дело, — с усилившейся злостью и грубостью говорит Донтекю, но понимает, что сам может попасть в передрягу, поэтому раздраженно ругается под нос, резко встав, но перед этим хватает ОʼБрайена за шею, повернув голову в свою сторону:

— Если завтра документы не будут лежать у меня на столе, я прикончу тебя, ты понял? — парень не дает ответа, а просто хмуро смотрит на него, сжимая губы, чтобы не простонать от растущей в теле тревоги, которая усиливается, когда кто-либо прикасается к нему. Неважно, каким образом.

Мистер Донтекю отпускает руку парня, который с дрожью прижимает её к себе, находя силы отползти ближе к стене и присесть, опираясь на нее. Трет запястье пальцами, продолжая тяжело дышать и сверлить мужчину злым взглядом, будто желая изувечить его тело потоком мыслей. Учитель, запыхавшись как после пробежки, отступает назад к дверям, взглянув на Харпер, которая не избавляет его от осуждающего взгляда до тех пор, пока мужчина не покидает лестничную клетку, скрывшись за дверями.

Воцарила тишина, рушимая лишь шумом ветра и дождя за окном. Девушка переводит взгляд на ОʼБрайена, который глубоко дышит, трясущимися ладонями стирая с лица холодный пот, и сглатывает, прижав сжатые от злости к самому себе кулаки к губам. Упирается взглядом в стену перед собой, после чего искоса смотрит в сторону Харпер. У неё нет в мыслях спускаться к нему, спрашивать о самочувствии и пытаться выяснить, что именно вызывает такую злость у учителя по отношению к нему. Она понимает, что это не её дело. Да и ОʼБрайен не из тех, кто будет говорить о подобном с ней. А Харпер не та, кого это волнует. Она продолжает молча стоять на месте, таким образом, дает парню возможность покинуть это место первым. Хорошо понимает, что сейчас его эго сильно задето. Пускай сам поднимается на ноги, сам возвращает себе своё равнодушие. Доказывает сам себе, что может обойтись без помощи, которую он бы никогда не принял. Харпер лишь внимательно следит за тем, как трясутся и подгибаются его колени. Что, черт возьми, такого сделал учитель, что вызвало подобную реакцию? Она не способна понять.

ОʼБрайен встает сам, хоть и хватается рукой за стену, помогает себе удержаться на ногах, сжимая пальцами перила. Не бросает больше косых взглядов в сторону Харпер, которая игнорирует звонок за звонком от матери, поздно понимая, что это не сойдет ей с рук. Не сойдет с рук игнорирование и то, как она поступила сейчас. Уверена, что теперь мистер Донтекю точно устроит разнос, будет хвататься за любую мелочь, превращая её в глобальную проблему, затрагивающую её воспитание. Харпер уже ощущает сдавливание в груди.

Что-то точно последует.

И этого не избежать.

***

Укачивает. Растирает крошечные пяточки младенца, с наслаждением наблюдая, как морщится его милое, невинное личико, как ещё светлые глаза смотрят на неё с интересом.

«Привет», — девочка ласково шепчет, убаюкивая младенца, пока её мать занята приготовлением ужина. Женщина не в себе. Она ведет себя странно. Но ребенку не под силу заметить подобную перемену, ведь всё внимание направлено на маленькое чудо в её руках, которое вызывает на лице лишь улыбку.

«Меня зовут Мэй», — девочка хихикает, когда малыш мило чмокает бледными губками, готовясь вновь заплакать. А вот женщина громко ставит кружку кофе на столешницу, рывком отбирая младенца из рук дочери, после чего несется в гостиную. Пара секунд — и плач уже терзает стены. Девочка сидит за столом, послушно, ей было велено, и немного с непониманием моргает, когда мать возвращается на кухню, кое-как поправляя прическу и ткань одежды.

Она оставила плачущего ребенка в другой комнате.

Ей так проще.

— Привет, — я наклоняю голову на бок, изучая взглядом неподвижное детское личико.

Старая заброшенная станция пока на ремонте, но здесь не будут проводить работы вплоть до лета следующего года, поэтому я могу спокойно сидеть здесь, не боясь, что кто-то нарушит мое спокойствие. Запах влажности, пыль и грязь. Атмосфера мрачности. Затхлость. Разбитые стекла и кривая плитка разваливающегося пола. Разбросанный мусор, порванные старые листовки и газеты ещё прошлого года выпуска. Сверкающие рельсы. Кричащие птицы, разбившие у высокого потолка гнезда. Летучие мыши, пугающие меня каждый раз, как открывают глаза. Но, в целом, мне нравится эта тишина. Это ночное, глубокое молчание стен, что высасывает из меня всё накопившееся за день. Расслабляющий ветер, звук дождя.

— Тебе не холодно? — касаюсь ледяного носа пальцами. — Теплый, — довольно улыбаюсь, сидя на пыльной скамейке на платформе под неработающим фонарным столбом.

Поправляю ткань, чтобы она не закрывала личико, и вздрагиваю, когда тишину рушит грохот. Опять. Встаю со скамьи, сделав всего шаг в сторону света, что падает сюда через стекла огромных окон. Строго смотрю в сторону заваленного всяким хламом прохода, наконец, дожидаясь выскочившего из темноты силуэта. Быстро отступаю назад, чтобы спрятаться за колонну, но сама продолжаю следить за парнем с битой, который уже какой раз пользуется этим путем, видимо, именно таким образом ему удается оторваться от преследователей. Неудивительно. Судя по тому, как ловко он минует все препятствия, парень довольно спортивный. Да и знание местности дает ему преимущество, так что гонящиеся люди просто проигрывают, застревая где-то в начале. Раньше мне тоже с трудом удавалось пробираться сюда, но потом приноровилась. Думаю, этот тип тоже. Раза два-три в неделю он обязательно промчится здесь, так что мои ночные посиделки уже не кажутся мне спокойным времяпровождением.