Все для тебя

Викуська таки поступила. Платить, правда, придется довольно много. Но они сейчас могут себе позволить выучить единственную дочь, хотя проживание в Москве очень дорогое.

Сегодня последний день ее одиночества — завтра приезжает Борис. Викуська поселится в общежитие и тоже вскоре приедет немного отдохнуть. Как они будут без нее? Рита скучала по ней, по Борису и… по Сергею. Такой милый человек! До чего приятно было с ним общаться! Борька у нее хороший, но с ним вот так обо всем на свете не поговоришь. Ему не интересны ее женские проблемы. Он и пяти минут слушать не стал бы. А с Сергеем они говорили часами. Рите очень хотелось увидеться с Сергеем, просто увидеть его, поговорить.

Странно, они стали почти друзьями, но не оставили друг другу никаких координат, хотя бы номера телефона. Рита уехала утром, не повидавшись с ним, а накануне вечером почему-то постеснялась оставить ему свой телефон. Решила, что сделает это утром. А утром проспала, торопилась и забыла, спохватилась уже в поезде. Досадно было. И грустно. Она часто вспоминала его. Когда с ней происходил какой-нибудь забавный случай, она мысленно рассказывала ему. И, как тогда, видела его глубокие глаза, слышала неторопливую речь. Она часто разговаривала с ним, словно он был рядом. Проходили дни, а воспоминания не тускнели. И вот сегодня она решила постирать свои джинсы. Прежде чем положить их в машинку, она по привычке проверила содержимое карманов и в заднем кармане обнаружила визитку. Название фирмы ни о чем не говорило ей, и она хотела уже выбросить карточку в мусорное ведро, как вдруг взгляд ее задержался на имени: «Сергей Петрович Денисов, архитектор». Сердце ее радостно подпрыгнуло. Его визитка. Наверное, потихоньку засунул ей в карман, а она даже не почувствовала. Как похоже на него! Постеснялся, не хотел быть навязчивым. Глупый какой!

Сегодня уже поздно, а завтра она позвонит ему. Позвонит в обеденное время, поговорит минуту, чтобы не подумал чего. Да он и не подумает.

Борис приехал поздно, часов в одиннадцать. Ужин давно остыл. Рита уже начала волноваться. Поезд приходил в семь часов. От вокзала — полчаса езды. Сам же отказался от ее предложения встретить его. «Не надо. Отдыхай. Такси возьму», — сказал. Мобильный отключил. Что-то в его голосе опять не понравилось ей. Несмотря на кажущееся благополучие, в их с мужем отношениях появилась едва заметная трещинка. Рита это почувствовала еще до санатория. Эта трещинка стала расти, расширяться. А она с каким-то безразличием смотрела на это и ничего не предпринимала. Борис стал приходить позже, отмечала она. Отказывался от ужина. То был раздражен, то ходил с виноватым видом. Завел любовницу? Подобное предположение так не вязалось с ее мужем, что казалось просто нелепым.

…Борис поцеловал ее в щеку, не переоделся, от ужина и душа отказался. Присел в кресло у дивана, на котором сидела Рита, и посмотрел на нее с тем удрученно-виноватым выражением, которое теперь почти не сходило с его лица.

— Рита, нам надо поговорить, — начал он.

Ну, вот оно. Она не изменила позы, не испугалась. Она сразу безошибочно поняла, о чем будет разговор. Это была ее прощальная речь — речь, которую она так и не произнесла, положив свои чувства на алтарь семейного благополучия. Он все говорил и говорил. И почти теми же словами, которые готовила она для него:

— …Мы прожили с тобой восемнадцать лет… И прожили хорошо… Но что-то ушло из нашей жизни… Я и теперь не уверен, любила ли ты меня вообще… Ведь если любишь человека, то желаешь ему счастья… Я не хочу и не могу больше обманывать тебя… Я буду оплачивать учебу Викуськи… Я всегда тебе помогу… Я все для тебя сделаю…

Где-то она уже это слышала! «Это все — для тебя!» А потом: раз не по-моему, то и не надо. Да откуда они знают, что ей нужно? Может, сейчас ей нужны лишь те иконописные глаза с поволокой, а не эта комедия на тему «развод по-русски». Она задала мужу лишь один вопрос:

— Когда это началось?

— Когда ты лежала в больнице, — извиняющимся тоном школьника ответил Борис.

Рита на минуту задумалась: как это все похоже… потом прыснула и засмеялась. Она понимала, что это выглядит как начинающаяся истерика, но ничего не могла с собой поделать. Борис изменил ей, когда она заболела. А ведь правда, за все прожитые с ним годы она ни разу не лежала в больнице, не считая роддома. Рита хохотала и не могла остановиться. Она смеялась так громко и долго, что Борис, сначала было улыбавшийся, вопросительно посмотрел на нее: уж не истерика ли, но, поняв, что это просто смех, неудержимый веселый и потому оскорбительный, покраснел от негодования, вскочил и стал запихивать в чемодан вещи.

А Рита продолжала смеяться. Какая глупость все ее переживания! Как, оказывается, все просто и легко! И никому никого не жаль. Как там сказал Сергей? Все к лучшему. Год назад она мечтала о том, чтобы муж ушел. Сам ушел. Не могла его бросить. А он сделал это, как только она заболела. Но почему ей смешно? Ведь должно быть обидно? Жалко должно быть. Но жалко не было.

Борис собрался и стоял перед ней с чемоданом в руках.

— Все? Успокоилась?

Рита кивнула, еще посмеиваясь.

— Странная у тебя реакция, — сказал он, покусывая губы, обижаясь, что из такой драматической ситуации жена сделала комедию.

— А ты ждал, чтобы я в тебя утюгом запустила? Или на колени бросилась, уговаривая остаться?

— Ну, это было бы как-то естественнее… Не пойму я тебя… Ты меня не любила, что ли, никогда?

Господи! Уходит от нее к другой женщине и интересуется, любила ли она его! Странные все-таки эти мужчины!

Борис топтался на месте с каким-то потерянным видом, словно ждал, что она скажет: «Никуда ты не пойдешь». Но Рита сказала другое:

— Не в том дело. Просто я все знала. И только ждала, когда ты осмелишься…

— Ты хочешь сказать…

— Ничего не хочу. Я желаю тебе счастья. И благодарна тебе за честность. Так лучше, чем… Спасибо, что будешь помогать Вике. Надеюсь, мы останемся друзьями.

— Ты даже не спрашиваешь, почему…

— Догадываюсь. Там будет ребенок.

Борька потрясенно взглянул на нее.

— Так ты действительно знаешь?

— Это догадка. Не трусь. Ты правильно решил.

После этих слов Борису пришлось уйти, но весь его вид выражал недоумение и разочарование тем, что его так легко отпустили. Он приготовился ко всему: к слезам, обвинениям, ругательствам, даже, возможно, к пощечине, но то, что произошло, не лезло ни в какие ворота. И вместо благодарности он почувствовал глухую злобу и, уходя, громко хлопнул входной дверью. Она никогда не любила его! Но все же к его злобе примешивалось невольное восхищение женой.

Рита никогда не меняла номера мобильного — в основном из-за работы. Старые контакты нет-нет да и всплывали иногда. И если номер оставался неизменным, это было удобно. Особенно когда домашний телефон часто менялся. Они всего год прожили с Борисом в новой квартире. Потом продали ее. Некоторое время она снимала жилье, а два года назад опять переехала. Но не в квартиру. Хотя квартира у нее была. Двухкомнатная, рядом с родителями. На всякий случай. А вдруг Викуська захочет вернуться?

Но нет, не захочет. Прижилась она в Москве — подружки, работа. Хотя Вика пока еще учится. Но то, что ее с неоконченным высшим пригласили в солидную фирму переводчиком, говорит само за себя. И молодой человек у нее уже есть. Живут вместе. Сейчас это называется «гражданский брак». Вот у них с Сергеем — церковный, они обвенчались полгода назад, как только Рита сообщила ему о своей беременности. На время декретного отпуска они перебрались сюда, в Голубиное. Так называется деревня, где тетка Сергея оставила ему дом в наследство.

Как только Рита увидела дом, так и влюбилась в него. Просторный, деревянный, с резными наличниками — Сережина работа. Ставни зеленые расписные. Печка изразцами выложена. На второй этаж ведет деревянная лестница с резными перилами. Все в доме есть: и удобства, как в современной квартире, и старые антикварные вещи, принадлежащие роду Денисовых по мужской линии.