Осколки (СИ)

— Чем займемся?

— Этим, — и потянула Кэлен на себя, вытянула губы — боже, оказываются, они могут быть еще больше! Кэлен даже прыснула тихо, вновь прикладываясь к ним, мягко прикусила нижнюю, провела по ней языком:

— Вот этим?

— Им самым…

— Любимая моя… — Кэлен рассмеялась все же, негромко, почти неслышно. — Ммм… ну, а после? Который, кстати, час, не знаешь?

Кара вздохнула, нехотя сняла ладонь с ягодицы Кэлен, нырнула рукой под подушку за своей головой, выудила телефон:

— Так… девять.

— Утра или вечера?

— Вечера, — хихикнула, вернула айфон под подушку, ладонь — на ягодицу.

— Правда? — кажется, от радости, восторга и счастья Кэлен вполне могла взорваться. — У нас же еще уйма времени!!!

— Да… — согласилась Кара, сжимая легонько её ягодицы, вытягивая вновь губы навстречу губам Кэлен.

— А ты во сколько… появилась сегодня, милая? — Кэлен подала кружку с кофе Каре, присела рядом на ковер. Нахмурилась, наморщила нос довольно смущенно: — Ничего, что я спрашиваю? Мы можем говорить об этом?

— Конечно, — Кара глянула удивленно. Улыбнулась мягко, подалась к Кэлен, поцеловала её губы, нежно, так нежно, что мигом вспорхнули утихшие было бабочки. И тут же привычно отвела взгляд: — Мы ведь и раньше говорили об этом. Разве что-то изменилось?

— Ну… — смущения, кажется, прибавилось. — Не знаю… Наверно, нет. Просто… я немного растеряна, понимаешь? Пытаюсь приспособиться к новой информации. К новой ситуации, — Кэлен сделала глоток, отставила свою кружку подальше, повернулась так, что Кара теперь сидела к ней боком, придвинулась, обвила её ногами, устроив одну спереди, поверх её, Кары, ног, вторую — у нее за спиной, обвила Кару руками, прижалась к ней всем телом, прижалась, чуть склонив голову, лбом к её виску.

— Понимаю, любимая, — Кара тоже отставила кружку и, чуть развернув корпус, обняла Кэлен. — Я тоже…

— Тоже?

— Да… тоже пытаюсь адаптироваться… ну, к тому, что ты теперь любишь и Мэйсон тоже…

— Кара… — бабочек сдуло ледяным порывом, мгновенно выстудившим все внутри, пронзившим сердце остро, резко… больно. Кэлен чуть выдвинулась влево в надежде заглянуть в лицо, в глаза. Тщетно — глаза Кара отвела. Вспышкой, яркой, моментальной возникла вдруг перед внутренним взором картинка: Кара вот в этой самой гостиной, в кресле, с ноутбуком на коленях, отворачивается и выплевывает тихим мертвым голосом злые, уничтожающие слова… И Кэлен — с виной и обидой одновременно, опустошенная невыносимым чувством потери. Картинка мелькнула, на миг возвращая все те жуткие ощущения, Кэлен вздрогнула, тряхнула головой, прогоняя её. Прижалась теснее: — Милая…

— Да я знаю, знаю. Честно, сама не хочу об этом говорить… — она покосилась на Кэлен и снова отвела взгляд. — Я даже думать об этом не хочу! И не могу… думаю… Не знаю, может, мне даже легче было бы, если б ты вообще не признавалась мне в этом.

— Да, наверно… — Кэлен, зажмурившись, потерлась лбом о ее висок, прижала губы к щеке. — Но я не захотела тебе врать. Ты бы узнала рано или поздно, и тебе было бы больнее, милая.

— Пожалуй, — Кара тоже закрыла глаза и буквально вдавилась щекой в губы Кэлен. Замолчала. И Кэлен тоже не находила в себе сил продолжать. Да, конечно, им нужно говорить об этом, необходимо просто! Но так не хотелось… все еще тяжело, страшно. Мучительно, черт побери! И зачем только она, Кэлен, подняла сейчас эту тему, почему не сдержалась? Ведь так хорошо было! Выбравшись из кровати после долгого, невыносимо нежного, томительно-сладкого секса, приняв душ, они перебрались сюда, в гостиную, на мягкий чудесный розовый ковер, Кэлен сварила кофе и собиралась рассказать Каре новости о расследовании, об их с Мэйсон, визите к Френку… Черт её дернул спросить, во сколько Кара появилась сегодня! Вот зачем, а? Ну какая разница? Главное ведь, что появилась же, ну!

Зачем-зачем. Да вырвалось вот! И — да, — Кэлен понимает, отчего вырвалось. Кривая и неуклюжая попытка все же получить ответ на первый вопрос, тот, с которым она, Кэлен, проснулась: кто из двоих прошептал ей пресловутые слова любви? Ну что ж… кажется, она получила свой ответ. Она, Кэлен, засыпала около четырех часов вечера, а Кара появилась в семь. Значит, все-таки это была Мэйсон, да…

Ну и? Кэлен полегчало? Ага, да. Она нашла свой ответ, оказывается не такой уж и нужный… а попутно разрушила невероятную атмосферу близости, доверия и нежного тихого счастья, что просто физически же ощущалась между ней и Карой в последние полтора часа! Теперь… А что теперь? Напряжение? О, да. Мучительная неловкость? Несомненно. Растерянность? Тоже верно. Кэлен совершенно растерялась, категорически. Вот что теперь делать, а? Как все исправить? Кэлен вздохнула, отлепила губы от щеки Кары и… не придумав ничего лучше, спросила:

— А какой сегодня день недели?

— Пятница, — Кара покосилась на Кэлен, чуть нахмурившись. И вдруг, повернув к ней лицо, улыбнулась, глядя прямо в глаза: — Хочешь сменить тему?

— Я? Да нет, я… — щеки, вот странность, вдруг вспыхнули отчего-то, запылали жарко, а внутри, в животе, в груди, наоборот, сковало все обжигающим холодом. Кольнуло стыдом, и Кэлен, сама не понимая почему, начала оправдываться, сдавленно, смущенно: — Просто с этим внезапным отпуском я и правда счет дням потеряла… — замолчала, остановленная смеющимися и невозможно теплыми глазами Кары. Подумала внезапно: зачем она, Кэлен, врет? Она ведь и в самом деле хотела сменить тему, разрядить это неловкое, мучительное напряжение… Кэлен отвела глаза, сглотнула стыд, вставший в горле душащим комком. А Кара, развернувшись сильнее, уже всем корпусом, взяла её лицо в ладони:

— Я тоже этого хотела, милая. Сменить тему. Только не знала, что сказать…

Кэлен подняла глаза и встретила взгляд Кары, солнечный, ласковый — и прямой. Она не отводила его, вот же странность! На секунду мелькнуло: может, это Мэйсон все же? Прикалывается, с неё ведь станется, ну! Но… солнце, теплое солнце в глазах, которое Кэлен ни с чем не перепутает — и которое не сыграть, не изобразить, не подделать.

Кэлен улыбнулась в ответ, беспомощно и благодарно, начала было говорить… но её «спасибо», кажется, так и не зазвучавшее вслух, растворилось в поцелуе, утонуло в сладких, нежных — самых нежных и вкусных! — губах.

А после Кара, ловко опрокинув Кэлен на спину, на розовый ковер — ей-богу, для Кэлен так и осталось загадкой, как она это сделала, — и нависнув сверху, посмотрела в глаза очень серьезно:

— Знаешь, милая, я подумала… все к лучшему, на самом деле. Если честно, мне было не по себе от того, что ты вынуждена жертвовать… Что ты, как проститутка какая-то должна спать с Мэйсон, чтобы быть со мной. Это ужасно! Лучше… лучше, когда ты с ней… ну, по любви, — отвела на миг взгляд, но тут же снова уставилась в глаза. Добавила твердо: — Мне от этого легче.

В носу защипало, и комок вернулся в горло, перемкнул, и предательски дрогнули губы… Кэлен опять сглотнула, вдохнула судорожно, открыла рот, хотя понятия не имела, что скажет… подходящие слова не шли, никак, совершенно… И Кэлен еще раз втянула воздух, забыв, что только что уже вдыхала, вдохнула — но не выдохнула, и теперь её переполняло, распирало изнутри грудь, легкие, почти до боли. Зато она вдруг поняла, что слова не нужны сейчас, совсем, категорически не нужны. Выдохнула, наконец. Обвила руками шею Кары, потянула её, Кару, на себя, потянулась сама навстречу её губам.

— Итак, что мы имеем? — Кэлен заглянула в лежащий перед ней блокнот. Вообще-то, он был собственностью Мэйсон, ибо детектив Мэйсон, в отличие от детектива Амнелл, предпочитающей записывать все в свой смартфон, делала заметки по-старинке, в длинном, довольно узком, но толстом блокноте. Зато детектив Амнелл, в отличие от детектива Мэйсон, считала, да просто уверена была, что у нее, у детектива Амнелл, отношения с детективом Мэйсон. Близкие. Интимные. Факт же, ну? И значит Кэлен вполне может пользоваться собственностью Мэйсон. Это ведь один из бонусов близких, интимных отношений — некоторые вещи из индивидуальной собственности превращаются в общую, не так ли? Конечно, возможно, у Мэйсон было иное мнение по этому поводу — но кого оно, это мнение сейчас волновало? Вот именно. Так что Кэлен без малейших сомнений выудила из внутреннего кармана шикарной кофейно-молочной кожанки этот самый блокнот, и теперь, уютно вытянувшись на животе рядом с Карой все там же, на розовом ковре, листала его, собираясь с мыслями. — В девяносто первом Томас Хоган последовательно похитил трех мальчиков: семилетнего Саймона Вуда, девятилетнего Лукаса и десятилетнего Ричарда Рала. Полгода он держал их у себя, в этом самом доме на углу Десятой северной и …, и заставлял совершать половые акты со своей дочерью, Эмили Хоган. Ей было одиннадцать. Все верно? — Кэлен повернулась к Каре — не за ответом, конечно же, ибо Кара хоть и была в курсе ситуации, но не полностью ведь, да и вопрос-риторический, ну! — повернулась за поцелуем. Получила его, вздохнула удовлетворенно. — Секс мальчиков со своей дочерью Хоган снимал на видео. Это одна глава нашей страшной истории, достоверная и подтвержденная, — покосилась на Кару: та буквально поедала Кэлен глазами с таким искренним, азартным восхищением, что Кэлен прыснула: