Радость и боль

— О, ведь вы видели их вчера, не правда ли?

— Ну да, конечно, видела, — ответила Лора, решив держать про себя свои утренние приключения. — Они выглядят весьма зловеще!

— О да, они могут быть очень опасны. В самом деле, не так давно они чуть насмерть не забодали одного из работников.

Лора вздрогнула.

— Тогда следует ли позволять им бродить так свободно вокруг?

— Селение огорожено. Так что большой опасности нет. К тому же они вовсе не приучены убивать. А когда они достигают надлежащего возраста, их продают для арены.

— О да. — Лора ощутила приступ тошноты. — Я никогда не видела боя быков. А вы?

— Я видел, — раздался детский голосок, и Лора с ужасом уставилась на Карлоса.

— Ты видел? — как эхо повторила она. — Не может быть! — Она посмотрела на Элизабет. — Это правда?

Элизабет наклонила голову.

— А почему бы и нет. Это часть усвоения принципов, разве вы не знаете? Испанцы воспринимают бой быков, как мы воспринимаем, скажем, футбольный матч.

Лора покачала головой.

— Ну да, — сказала она, снова вздрогнув. — Что ж, пойдем, Карлос?

Мальчик кивнул и доверчиво вложил ручонку в ее руку. Счастливая от такого знака расположения, она ласково сжала его пальцы и повела мальчика по коридорам и вниз, в холл.

— Сюда. — Потянул ее за руку Карлос, когда она свернула в сторону от внутреннего двора. — Мы ходим через этот выход.

Лора заколебалась, но затем вспомнила, какие указания она получила от Марии относительно главного входа, и позволила Карлосу провести ее через резную арку в выложенное мозаикой патио. Здесь сияло солнце и одуряюще пахло цветами. Они подошли к фонтану, и Карлос опустил пальцы в воду. Потом он посмотрел на Лору и спросил задумчивым голосом:

— Расскажи мне о твоем доме.

— О моем доме? — Лора нахмурилась, но потом ее черты разгладились в улыбке. — Сейчас у меня нет дома, такого, как ты привык видеть. Я живу в квартире вместе с другой девушкой. Ты знаешь, что такое квартира?

Он покачал головой, а она села на край фонтана и стала объяснять:

— Ну, квартира, это много комнат в большом доме, каждая из которых отделена от всего дома дверью, ну, как входной дверью отдельного дома.

— Что-то вроде апартаментов?

Глаза Лоры вспыхнули.

— Правильно. А ты бывал в апартаментах?

— У моего отца есть апартаменты в Мадриде, — бесстрастно ответил Карлос. — А у тебя есть братья или сестры?

— Нет.

— У меня тоже нет. — Карлос вздохнул. — Я хотел бы, чтобы они у меня были, а ты? Я хочу сказать, что у меня есть двоюродные братья и сестры, и в их доме много детей. А здесь — только я!

Лора прикусила губу.

— Но здесь еще и я, — напомнила она с улыбкой. — Пойдем. Покажи мне сад. У тебя есть качели?

— Что такое качели?

Лора вздохнула.

— Это сиденье, привязанное к концам веревок. И подвешенное к перекладине или к ветке дерева.

Карлос покачал головой.

— У меня есть автомобиль, — сказал он важным тоном. — С настоящим мотором.

Лора удивленно посмотрела на него.

— Неужели?

— Да. И у меня много игрушек. Там, наверху, в детской.

— А животные у тебя есть?

— Животные?

— Ну, ты знаешь. Кролики, хомячки или щенок?

— Живность, вы хотели сказать?

Лора поджала губы.

— Пожалуй, именно это я и хотела сказать.

— О, в таком случае, у меня нет животных. Их и без того полно в имении, как говорит мой отец, и я могу их видеть, когда захочу.

— Но это совсем не то, что иметь собственных животных и самому заботиться о них, — спокойно возразила Лора, но не закончила фразы, заметив выражение скуки на лице Карлоса. По-видимому, Элизабет Латимер в свое время выдвигала те же аргументы и Карлос уже отвечал ей теми же словами своего отца.

В усадьбе были устроены беседки, и одна из них, с резной каменной скамьей, выходила на полосу побережья.

— Сядем здесь, — предложила Лора, погладив камень и ощутив его теплую шероховатую поверхность, — поговорим о твоих любимых занятиях — о хобби, о вещах, которые ты любишь делать. Может быть, мы сумеем соединить их в будущем с уроками. Будем учиться, играя.

Карлоса это заинтересовало, и, устроившись рядом с ней, он уставился на нее с пристальностью, которая несколько смутила ее.

— Ну давай, — сказал он, — расскажи мне, какие бывают хобби.

Лора задумалась.

— Ну, хобби — это дела, которыми нам нравится заниматься: например, читать, рисовать или, например, писать красками. В Англии дети любят разные занятия — кто игры, а кто коллекционирование. Я пыталась собирать марки, но каждый раз мне не удавалось собрать коллекцию. Ну, на самом деле, и нельзя собрать абсолютно полную коллекцию, — поправилась она.

Карлос кивнул.

— Я знаю, о чем ты говоришь. Либби собирает дикие цветы и засушивает их в книге.

— Либби? О, ты имеешь в виду мисс Латимер?

— Да, я зову ее Либби. Она тебе понравилась?

— Очень, — честно ответила Лора. — Я думаю, она для тебя как мать. Ты вообще помнишь свою маму?

— О нет, я был совсем маленький, когда она умерла, — ответил Карлос спокойно и равнодушно. — Давайте начнем что-нибудь собирать, мисс Флеминг?

Лора нахмурилась:

— Мне кажется, мисс Флеминг звучит слишком формально, — сказала она задумчиво, — но, похоже, твоему отцу не понравилось бы, если бы ты стал звать меня по имени. Придумай сам, как бы ты хотел меня звать.

Карлос наморщил нос.

— Может быть, сеньорита Лора? — предложил он.

Лора улыбнулась.

— Это еще длиннее, чем мисс Флеминг.

Карлос сдвинул брови.

— Я буду называть вас тетя Лора, — сказал он.

Лора покачала головой, почувствовав, что Рафаэлю это вовсе не понравится.

— Я думаю, в настоящий момент мы оставим обращение «мисс Флеминг».

— Что такое «настоящий момент»? — спросил Карлос, и Лора, посмеиваясь, принялась ему это объяснять.

Время пролетело быстро, и Лора с трудом поверила, что уже половина двенадцатого, когда к ним подошла Лиза и сообщила, что пора перекусить. Выпив горячего шоколада, они поднялись наверх, в детскую, где Карлос показал Лоре свою коллекцию игрушек. Они были в самом деле прекрасно подобраны, но каждую из них Карлос откладывал в сторону так аккуратно и спокойно, что Лора усомнилась, получал ли ребенок от них настоящее удовольствие. Его коробка с красками выглядела так, будто их никогда не касалась кисть, и она решила нарушить этот порядок как можно быстрее. Пусть на нее рассердится Рафаэль, но она будет на этом настаивать, во всяком случае, она должна сделать это.

Элизабет сидела в детской, и, когда Лора поднялась с пола и подошла к ней, она спросила:

— Вы чем-то взволнованы, мисс Флеминг?

Лора печально улыбнулась.

— Зовите меня Лорой, — попросила она. — И правда, тут каждый бы забеспокоился. Неужели Карлос никогда не ломает игрушки и не разбрасывает их?

Элизабет рассмеялась.

— Дорогая моя Лора, Карлос испанец. Разве дети в той семье, у которой вы работали в Англии, у Вальдесов, не были похожи на него?

Лора нахмурилась.

— Нет. Возможно, они стали такими, живя в Англии… Но, честно говоря, я не верю, что все испанцы так сурово обращаются со своими детьми. Сколько времени Карлос проводит с отцом?

— Ах, это, ну, это совсем другое дело, — пробормотала Элизабет, — дон Рафаэль очень занятый человек…

— Слишком занятый для общения со своим сыном, — несколько цинично заметила Лора.

Элизабет пожала плечами.

— У него есть на это свои причины, моя дорогая, не судите обо всем так скоро и так сурово. Дон Рафаэль всего лишь человек, твердый человек, если хотите, но он не всегда был таким. Его жизнь сложилась нелегко и… с тех пор, как умерла Элена… — ее голос упал, и Лора вздохнула. Ей хотелось расспросить Элизабет Латимер об Элене и о ее внезапной смерти, но вместо этого она лишь беспомощно пожала плечами и с виноватым видом обернулась, когда в дверях появилась Лиза и сообщила:

— Я иду сервировать ленч, сеньорита. Донья Луиза сказала, чтобы я пригласила вас присоединиться к ней.