Знакомый Незнакомец (ЛП)

Он расстегивает молнию на своих брюках и приближает мои руки к члену. Теплое излучение от его тела является достаточной подсказкой, чтобы направить меня в нужную сторону. Я нахожу его инстинктивно, благодаря имеющейся практике. Как только обвиваю пальцами основание, Незнакомец резко выпускает воздух.

– Не гладь его.

Я держу его расслабленно.

– Сожми его, – говорит он. – Сильно.

Делаю, как он просит, блуждаю по его члену руками и спускаюсь, пока не дотрагиваюсь до его тела. Там сжимаю пальцы вместе и чувствую его пульсацию под моими касаниями. Он выпускает лёгкий рык, который мог бы довести до предела, если бы я была почти удовлетворена. С уверенностью могу сказать, что становлюсь мокрой. Эти трусики воспринимаются мною как жаркий поток, способный растопить меня, словно мороженое.

Незнакомец делает шаг ко мне и ставит ноги по бокам от моих коленей. Устраиваюсь на кровати, когда он хватает меня за голову. Не могу сопротивляться, не в силах. Да и, в любом случае, не хочу.

Он проводит кончиком члена по моим губам, как если бы это была секретная техника, чтобы раскрыть их. Широко открываю рот, и он заполняет меня полностью. Мой язык зажат, а я пытаюсь побороть рвотный рефлекс. Даже спустя столько времени мне всё ещё нужно работать над этим. Я удерживаю нежелательный позыв, тяжело дыша через нос и сжимая его член лишь сильнее. Он хрипит.

Руками всё ещё удерживая мой затылок. Задаёт темп, двигая членом, используя мои губы и язык. Я изо всех сил стараюсь не задеть его зубами, чтобы быть уверенной, что он может двигаться максимально гладко. Каждый толчок опустошает мои лёгкие и заставляет меня действовать в ответ. И с каждым из них мои бёдра становятся всё более скользкими от возбуждающего предвкушения. Он не всегда так делает.

      Он громко рычит. Его член увеличивается у меня во рту, и я раскрываю губы сильнее, чтобы быть способной принять в себя всю ширину. Он убирает мои волосы назад и отдергивает свою эрекцию от губ, в последний раз прикоснувшись к моему языку блестящей головкой. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть вверх, даже не видя его.

− Почему?

− Ещё нет. Не задавай вопросов. На кровать, становись на четвереньки.

Я киваю и падаю назад. Переворачиваюсь на живот и приподнимаюсь вверх, ноги, оказывается, совсем ослабли. Не от стресса или боли… из-за него.

Слышу, как он снимает свои перчатки и бросает их на прикроватную тумбочку к маске. Когда каждая из них приземляется на поверхность, раздается лёгкий стук. Сразу же после этого его тёплые руки начинают ласкать мою попку, двигаясь вниз по бёдрам к внутренней части коленей, прежде чем проскользнуть между ног и раздвинуть их.

− Сладко. Как и всегда.

Он встаёт, и я слышу шуршание маленькой сумки, которая всегда с ним. Я не могу видеть её сквозь повязку, но у меня есть воспоминания. Она не похожа на спортивную сумку, на ней нет этикеток, лейблов или любых других опознавательных знаков. Сумка типа той, что могут использовать грабители банков.

Он снова пересекает номер, тёплый воздух проходится по моему влажному телу. Я чувствую, как он взбирается на кровать и возвышается надо мной, его присутствие ощущается сильнее, когда я вынужденно ослеплена. Его аура тёмная и сексуальная.

− Медуза… – говорит он, я качаю головой. – По какой причине ты это слово сделала нашим?

−Вы приказали мне… сэр. Мне понравилась идея быть способной превращать вас в камень, − я улыбаюсь надломлено. – Не для того, чтобы использовать его хотя бы раз.

Тёплая кожа касается шеи и оборачивается вокруг прежде, чем холодная пряжка царапает мой затылок. Дрожь пробегает по моей спине, когда я пытаюсь сдержать рвущийся стон. Он застегивает скобу и фиксирует её. Ошейник мне знаком. За недели и месяцы использования он сохранил форму моей шеи и ключиц. Он смыкает руки, согревая их после работы с прохладной кожей. Его голос словно тёмный шоколад, почти слишком горький, чтобы вынести.

– Ах, очень умно. – к ошейнику он прикрепил цепь, которая легко зазвенела от соприкосновения звеньев друг с другом. Их вес после присоединения был весьма ощутим.

      Он спускается с кровати. Руками начинает гладить мою спину, как это делал только он, лёгкие прикосновения заставляют меня дрожать чуть сильнее. Лишь самую малость. Словно линия электрических разрядов. Это меняет всё.

Из-за ошейника сложно глотать, я даю слюне скапливаться в горле. Я всё ещё могу нормально дышать, но мешает одна мысль. Единственная мысль. Если сегодня всё будет грубо, я могу подавиться. Такое бывало прежде.

Я давилась. Но и тогда не говорила ни слова. Тогда был день грубого обращения. Такого рода день мне нужен был и сейчас.

− Что привело тебя сюда раньше, чем через неделю?

Он кто, мой доктор? Усмехаюсь, и он дёргает за прикрепленные к ошейнику цепи. Голова задирается, и я оказываюсь застывшей в положении, когда шея напряжена под давлением. Я не смогу балансировать, мне нужно за что-то взяться, потому вытягиваю одну руку. Может смогу ухватиться за столбик кровати. Всё усложняется тем, что я ничего не вижу.

− Что это было? – он сильнее натягивает цепь, и я чувствую, как кровь отливает от ног и лица. Это дурманящее и возбуждающее ощущение. Эйфория.

− Ничего, Господин, − безропотно повинуюсь. Он ослабляет натяжение, и я опускаюсь на четвереньки. Толкает мои руки, и я лицом падаю на кровать.

− Больше никаких рук. Сначала нужно отрегулировать твою позицию.

− Да, сэр, – отвечаю я, покашливая. Глаза увлажнились, но этого не видно из-за повязки. Без сомнений, макияж стекает по моим щекам. Есть что-то обескураживающее в том, чтобы чувствовать себя смешанной с дерьмом. Отвратительное, животное.

      Мне нравится каждая секунда происходящего. Он оборачивает цепь вокруг руки, словно спутывает питона, вместе с тем снова туго натягивает её, приближаясь ближе. Я могу чувствовать его дыхание на моей шее, оно окутывает лицо и уходит за пределы постели. Оно влажное. Из-за повязки на лбу у меня выступает пот.

− Ты так мило блестишь, – комментирует он.

Он останавливается, будто ждёт, что я проявлю неповиновение или сделаю что-то не так. Я уже играла в эту игру, и всего лишь немного раздражена. Немного трясёт из-за ситуации со Стэйси, что возникла днём. Дело не только в ней, но и в Джеймсе.

И моём сне о нём.

Незнакомец вставляет в меня палец. Этот сюрприз заставляет меня резко вдохнуть, втягивая прохладный воздух сквозь зубы. Проводит пальцем по моим мокрым складочкам, нежно погружаясь всё глубже, прежде чем снова резко войти. Я хочу обвить его ногами, чтобы удержать, но знаю, что тогда буду наказана. А хочу быть награждённой.

Я беззащитна. Отдана на его милость. Под его командование. Его воле. И это так прекрасно. Мне не нужно думать, беспокоиться, переживать, даже держать глаза открытыми. Я могу дать всему этому уйти. Боль, сильные шлепки, внезапное натягивание цепи. Он рычит, когда заползает на кровать. Кладёт свои гладкие руки мне на грудь, прежде чем пальцами сжать и потянуть соски.

− Ах… ах! Господин… − издаю я сдавленный стон, затрудняясь дышать. Он вставляет в меня ещё один палец, и когда я чуть не задыхаюсь в этот раз, он натягивает цепь, и чувствую, как он костяшками пальцев надавливает на мою голову.

− Ты должна быть тихой. Будто ты вовсе и не здесь, – инструктирует он.

Я киваю, сделав едва заметный знак. Без понятия, заметил ли он это. Словно я не здесь. Где ещё мне быть?

Дома.

Он вытаскивает пальцы из моего тела. Оставляет меня жаждать. С сильным жаром у меня внутри.

      Я бы наверняка была в постели, если бы не сидела на диване, думая о работе. О Стэйси. О херне.

Что-то гладкое и тёплое прикасается к моему бедру, но это не член. На ощупь это совсем другое.

Я бы ела замороженный ужин. Затем делала упражнения из чувства вины, пока не рухнула вся в поту. Может быть, в моём внутреннем дворике, несмотря на вероятность снегопада.

В моё бедро толкается вибратор. Так и знала. Вибратор. Гладкий. Новый. Он легонько поддразнивает меня и нежно жужжит. Я сжимаю губы, чтобы удержаться от стонов.