Наваждение

— Проходите и садитесь, — снова сказал он, сел на диван, непринужденно раскинул руки и положил ногу на ногу.

— Что скажете?

Ева села напротив него и начала без предисловий:

— Я знаю, что мы оба сегодня днем были раздражены и несдержанны.

Пристальные голубые глаза Роя, казалось, пригвоздили ее к креслу. Он явно не собирался облегчить ее задачу, но она, тем не менее, продолжила:

— Хотя обстоятельства складываются не в мою пользу, я не была инициатором движения против вас. Я хотела, чтобы вы это знали, потому что... — она запнулась, — потому что я не хочу, чтобы вы считали меня своим врагом. Я знаю, что дом Брентов — яблоко раздора между нами, но я уверена, что двое взрослых людей смогут найти выход из этого положения. «Интересно, о чем он думает», — пронеслось у нее в голове.

— Я согласен, что двое взрослых людей должны пытаться как-то понять друг друга, — проговорил он мрачно, — но позвольте вам заметить, что делать заявления для прессы, даже не предупредив меня, с вашей стороны весьма некрасиво.

— Я уже вам объясняла. Я просто разговаривала с Бетти Алегзандер, и мне даже в голову не пришло, что каждое мое слово записывается. Иначе я ни за что бы этого не сказала.

— Неужели? А может, вы сказали бы еще что-нибудь более выразительное, если бы знали, что это окажется в газете?

Его губы были по-прежнему крепко сжаты, но в глазах Еве почудилась тень улыбки. Действуя наудачу, Ева осторожно улыбнулась и сказала дерзко:

— Может быть.

Но лицо Роя уже расплылось в улыбке.

— Я так и думал. Вы бы еще не так дерзили, если бы знали, что я думал о вас сегодня.

— Меня это не удивляет. Я тоже была с вами не слишком вежливой, — призналась она.

Напряженность, которая до этого существовала между ними, как по волшебству исчезла, хотя настороженность все еще ощущалась. Может быть, Рой и не доверяет ей полностью, но он явно хочет избавиться от своих подозрений.

— Мы снова друзья? — спросил он, приподняв бровь.

Она кивнула.

— Отлично. Давайте выпьем по этому поводу. Как насчет виски?

— Звучит неплохо.

Ева не пошла за Роем в соседнюю комнату, откуда послышалось звяканье льда о стакан. «Теплые дружеские отношения, которые установились между нами, — думала она, — теперь омрачены затаенным подозрением».

Готовность Роя отбросить свои сомнения на ее счет, чтобы сохранить их дружбу, и радовала, и настораживала ее. Она понимала, Рой — серьезный бизнесмен, и завоевать снова его доверие будет нелегко.

Рой вернулся, неся два стакана. Он протянул ей один и сел рядом.

— Я рад, что вы пришли, — сказал он просто.

— Я тоже.

Она сделала глоток и взглянула на него. Голубые глаза смотрели на нее не отрываясь. Возможно, он больше не верил ей, как раньше, но она по-прежнему нравилась ему.

Рой поставил свой стакан на стеклянный журнальный столик и протянул руку, чтобы взять стакан у нее.

— Поговорим позже. А сейчас надо закрепить наше примирение.

Он осторожно поставил Евин стакан на стол и обнял ее. В его долгом поцелуе еще чувствовались остатки досады. Ева крепко обняла его за шею, ее ответный поцелуй красноречиво свидетельствовал о том, что она разделяет его страсть, их языки встретились. Она как будто издалека услышала, как падает на пол стакан, но никто из них не обернулся. Ева почувствовала теплое дыхание Роя на своей щеке, его губы оторвались от ее губ и слегка покусывали мочку уха. Ощущение какого-то неуловимого блаженства охватило ее, и когда он положил руку на ее грудь, она почувствовала, как в ней просыпается желание. Ева понимала, что радость примирения распаляет их, и была уверена, Рой хочет ее так же сильно, как она его.

Ловким движением он расстегнул спереди ее платье. Его руки медленно прошлись по ее плечам и скользнули вниз. Одна рука задержалась на груди, лаская ее, а вторая — безуспешно пыталась расстегнуть лифчик.

Ева улыбнулась про себя и одним движением сняла и отбросила кружевную преграду.

— Кто только придумывает эти штуки... — Его голос прервался, когда он наклонил голову и стал ласкать губами сосок.

Это было очень приятно. Ева погружалась в волны экстаза, а когда рука Роя, лежащая на ее колене, начала медленно двигаться вверх, все ее чувства обострились до предела.

Было совершенно ясно, чего хочет Рой, чего они оба хотят. Разгорающееся желание мешало думать, но все-таки Ева не могла отбросить все сомнения. Ей хотелось, чтобы до того, как они в первый раз будут любить друг друга, между ними была полная ясность. А ведь всего несколько минут назад она думала о недоверии между ними.

Руки Роя внезапно замерли.

— В чем дело? — спросил он хрипло. Ева осторожно подбирала слова. Она хотела, чтобы Рой понял: он ей очень нравится, но она не будет спешить.

— Я думаю, нам нужно еще немного времени, чтобы лучше узнать друг друга.

Рой убрал руку. Ева взяла ее и решительно положила себе на талию.

— То, что я еще не готова лечь с вами в постель, вовсе не означает, что мне не нравится все остальное, совсем наоборот.

Улыбнувшись, он наклонился и поцеловал ее в губы.

— Рад это слышать.

Его мягкая рубашка из тонкого хлопка мучительно-приятно касалась ее обнаженной груди, и она ощущала тепло его тела. Откинувшись на спинку дивана, она вновь обвила его руками, и его долгие поцелуи доставляли ей неизъяснимое удовольствие. «Потом, — пообещала она себе, — когда Рой снова полностью будет мне доверять, я испытаю все блаженство, которое он сможет мне подарить».

5

В субботу Ева встала рано. Надев старые джинсы и фланелевую рубашку, она вышла в садик за домом, чтобы выкопать одуванчики. Был прекрасный день, солнце уже пригревало. Она припомнила события вчерашнего вечера и улыбнулась про себя. По крайней мере, после ссоры с Роем все закончилось хорошо. Или нет? Фактически, все осталось по-прежнему. Планы Роя не изменились, и она все еще была против них. Наверное было бы лучше, если бы она перестала встречаться с Роем и полностью включилась в борьбу за спасение дома. Но Ева понимала, что не сможет отказаться ни от Роя, ни от дома. Однако теперь у нее появилось чувство, что так больше продолжаться не может. Она должна выбрать: либо Рой, либо все остальное.

Одно было очевидно: она никогда не сможет простить Рою сноса старого дома. Это всегда будет стоять между ними.

Ева выкопала один одуванчик и принялась за следующий. Ее мысли все время возвращались к событиям вчерашнего вечера. Они долго сидели и говорили. Рой рассказывал о своем браке и трудностях, которые ему сопутствовали. Они также говорили о его семье. По ее настоянию, он показал фотографию, сделанную на Рождество, где была снята вся семья. Только один из братьев Роя был очень похож на него, но все они были высокими и интересными.

Детство Роя в доме, полном мальчишек-сорванцов, было совсем не похоже на ее собственное. Евина сестра была на девять лет моложе ее. Из-за такой большой разницы в возрасте у них не было общих интересов и игр. Рой же с любовью говорил о своих братьях, и она завидовала их дружеским отношениям.

— Привет!

Она посмотрела вверх. По другую сторону белого штакетника, которым был огорожен садик, стоял Рой.

— Можно войти?

— Надо подумать. Вы умеете выкапывать одуванчики?

Он открыл калитку и вошел.

— Не знаю, но однажды я очень добросовестно выкопал все посаженные мамой луковицы тюльпанов. — Рой опустился на траву рядом с ней. — Знаете, вам очень идет испачканный землей нос.

Ева потерла тыльной стороной ладони нос и подняла к нему лицо.

— Ну как?

— Теперь все в порядке. Хотите я немного покопаю?

Она отдала ему лопатку.

— Вы и вправду выкопали мамины тюльпаны?

— Ага. Мне тогда было восемь, и, кажется, она все еще сердится.

Ева обняла руками колени.

— Здорово, что вы и ваши братья выросли и стали хорошими людьми. Наверное, это компенсирует вашей маме все неприятности, которые вы ей причинили в детстве.