Я помню... (СИ)

Я не знаю, чем бы дело кончилось, ну думаю, пару фингалов, я бы получила сегодня точно. Как минимум. В это время Леша отлетел от меня, как в фильме про вампиров. Я сначала даже не поняла, как это он так смог, будто в "Матрице". А потом увидела Анаса. Бесспорно, он тоже был пьян. И еще взбешен. Таких бешеных глаз я еще не видела у него. Хотя видела у его отца.

Анас подскочил ко мне, обхватил мое лицо ладонями:

- Ты как? - спросил он, - Что он тебе сделал?

- Все хорошо, все хорошо, слышишь? - повторяла я, не переставая гладить его по щекам, - где девчонки?

- Они там, внизу, иди к ним.

- Нет!

- Иди!

Леша встал и с громким рычанием бросился на Анаса. Они стали кататься по полу клубком и бить друг друга куда попало. У Анаса выпал из кармана телефон. Я схватила кочергу, чтоб долбануть ею по Лешкиной спине, но не могла прицелиться. В это время в дверном проеме возник какой-то тщедушный на вид мальчоник. А потом кинулся вон с криком: "Атас, пацаны, Леху бьют!" И тут я поняла, что нам капец. Вернее Анасу. Потому что если вся эта пьяная шайка-лейка бросится на защиту Леши, то от Анаса мало что останется.

Я подбежала к валявшемуся на полу телефону, затем бросилась к двери, закрыла ее и подперла каким-то резным стулом. Надеюсь, девчонки внизу в полном порядке. Послышался топот ног на лестнице. Я судорожно нашла в телефоне номер Даурена Максатовича. Как это ни странно, он был записан как папа. Я думала, будет запись "отец". Видимо, мне повезло, либо он беспокоился за сына, но трубку взял на втором гудке:

- Да, сын.

- Даурен Максатович, это Таня

Дальше из меня полилась истерическая канонада, я спросила, вызывать ли мне полицию и что вообще делать. Но видимо не зря он военный, хоть и бывший. Он меня похвалил за подпертую дверь, сказал еще что-нибудь придвинуть, а с остальным он разберется. Как только я нажала отбой, дверь с грохотом открылась и в комнату ввалилась пьяная толпа. В это время Анас уже уложил на лопатки Леху. Тот самый тщедушный мальчик с девчачьим визгом повис на Анасе. Я схватила с полки том какой-то толстенной книги, хлопнула им по спине пацану. Тот с мышиным писком упал рядом с диваном, я уж думала все, капец, но нет, мальчишка медленно вставал.

Анас подскочи ко мне, у него была рассечена губа и бровь, и спрятал меня за свою спину. Нас окружала толпа не вполне адекватная. Одновременно случилось три вещи: над толпой всплыла "селфи-палка" и с громким шлепком опустилась на чью-то голову. Раздалась отборная ругань, а вдалеке завыли полицейские сирены.

- Валим, полиция! - крикнул какой-то толстячок, и толпу, как будто отливом смыло. Осталась только лохматая Наташка с палкой и запыхавшаяся Анютка в расстегнутой дубленке. Лешка лежал на полу, постанывая.

В комнате стояла тишина, только слышалось наше тяжело дыхание.

- Может, сфоткаемся на память? - предложила Наташка, помахивая палкой. Я начала хохотать так, что у меня потекли слезы. Кажется, со мной случилась истерика. Анас обернулся ко мне и обнял, затем отодвинулся и спросил, глядя в глаза:

- Ты зачем пришла?

- За тобой, - ответила я, все еще улыбаясь после истерического хохота. Он тяжело закрыл глаза и уткнулся своим лбом в мой.

Спустя минут десять мы внизу давали показания полицейским. Приехал отец Анаса, вызвали скорую для Леши, хотя обошлось все смазыванием синяков, как выяснилось на следующий день. Я ответила на звонок мамы, которая просто раскалила мой телефон, и еще до ночи отчитывалась ей, как так вышло, что я попала в этот "гадюшник". Как это ни странно, но Даурен Максатович не ругал Анаса, хотя возможно все это будет дома. Он только спросил меня, как я тут очутилась. Я сказала, что мы с Анасом повздорили, и он пошел сюда, а я за ним. Кажется моя немного приукрашенная история его удволетворила.

И еще меня все это время волновал вопрос - куда делась Оля? Она ведь тоже сюда шла, видимо вовремя смылась.

Насколько я знаю в дальнейшем, Даурен Максатович имел серьезную беседу с отцом Леши, а папа Анаса насколько я могла судить, был круче и связей имел больше. Пришлось Лешику лавочку для вечеринок прикрыть. По крайне мере, в школе ходили слухи, что он к себе никого больше не зовет. Да и его самого почти никто не видел. Он кое-как доучился уже последние месяцы, получил аттестат, и не знаю, куда делся потом.

В тот вечер мы с Анасом почти не разговаривали, он только подошел перед тем, как мы ушли домой, обнял меня еще раз и сказал, что поговорим позже.

Дома меня просто колбасило, видимо навалилось все, что я пережила. Мама испугалась за меня очень, я не хотела ее расстраивать и держалась, как мне кажется, вполне прилично. Только когда мама ушла в свою комнату, я расслабилась, и меня так трясло, что даже зубы стучали. Я хотела услышать его голос, поговорить с ним, но боялась помешать, вдруг он спит или с отцом объясняется? В итоге я не выдержала и написала ему: "Спишь?".

Он сразу же перезвонил.

- Нет, не сплю, - спокойно ответил он.

- Как папа? - я тут же успокоилась, услышав его.

- Нормально... Даже не ругал, что очень странно, - он замолчал, а потом вдруг сказал, - он предлагает мне поехать в Англию...

- Чего? - я думала, что уже не может быть хуже, но как выяснила на себе, может, да еще как.

- Он предложил мне поехать в Англию. Там есть двухгодичные курсы для тех, кто хочет поступить в университет... Просто отец будет почти весь год в Англии и не хочет меня здесь отставлять, тем более после сегодняшнего случая.

Я молчала.

- Ты знаешь, - продолжил он, - впервые в жизни отец не приказал мне, не наорал, не заставил собирать вещи, он спросил меня, хочу ли я поехать, ему важно мое мнение. И еще сказал, что если я решу остаться, то он доверяет тебе. Тебе, Тань, понимаешь? Все это благодаря тебе...

По моим щекам текли слезы. Какая благодарность? Какая на фиг благодарность?! Она не нужна мне, я хочу быть с ним, только с ним рядом!

- Что ты решил? - тихо спросила я.

- Я еще не решил...

То есть он еще и думает?! Боже, да он вообще не должен никуда собираться уезжать, даже мысленно, раз сам говорит, что я ему помогаю начинать все снова, начинать новую жизнь.

- Почему ты молчишь? - спросил он.

- Я в шоке.

- Из-за этой новости?

- Не из-за новости. Хотя это неожиданно, но я понимаю твоего отца. Я не понимаю, почему ты вообще думаешь ехать тебе или нет, я... я думала, что ты хочешь остаться здесь...

- Тань, я хочу, но просто... Мне нужно подумать, понимаешь?

- Нет.

Он замолчал, а потом начал говорить все быстрее и быстрее, постепенно повышая тон.

- Я тебе с самого начала говорил, что со мной всем плохо. Потом появилась ты, и...я подумал, что может быть по-другому. И что в итоге? Что получилось в итоге? Тебя чуть не избили, и это как минимум! Из-за меня! Потому что ты пошла туда за мной! Потому что я психанул, и пошел с Лешкой назло тебе! Можно считать меня неуравновешенным, неуправляемым, мне плевать на это, пока это не касается других, пока это не коснулось тебя!

Под конец он уже просто кричал.

- Я боюсь здесь оставаться! Боюсь, что сорвусь, что снова влезу пусть не в эту компанию, но в подобную!

Он тяжело вздохнул и сказал уже тихо:

- Ты и представить не можешь, чем они занимаются, тот же Лешка. Ты светлая, ты милая, ты добрая, ты настоящая, и ты наивная. Я хочу здесь остаться из-за тебя, но я потяну тебя за собой в такую грязь, что ... Поэтому мне хочется сбежать отсюда в Англию. Но проблема в том, что в Англии нет тебя. Что я могла сказать на это? Возможно, поэтому этот человек мне стал так близок и дорог, что был таким сложным по характеру, по восприятию мира, по поступкам.

Я молчала. И плакала. Где-то в глубине души я надеялась, что он останется, но я знала его. И боялась, что он примет решение уехать.

- Когда твой отец хочет тебя забрать? В конце учебного года? - наконец спросила я.