Наследница

В центре комнаты стоял стол, на котором располагалась вращающаяся подставка с полудюжиной блюд, полных самых разных бутербродов. Нечто подобное Тед видел как-то в Швеции — там это называлось, кажется, «смергасберд».

— Прошу вас! — громила сделал приглашающий жест в сторону стола. — Мадемуазель Рене будет готова через несколько минут.

Рене появилась лишь через двадцать минут — слава богу, уже одетая в джинсы и свитер — в сопровождении баронессы. Вид у нее был несколько смущенный.

— Прошу прощения за задержку, мсье. Рене сказала мне, что вы торопитесь, но ей необходимо было собраться, — нежнейшим голосом промурлыкала баронесса, тут же добавив взглядом: «И посмей только что-нибудь сказать на эту тему!» — Надеюсь, у вас найдется еще четверть часа, чтобы она могла перекусить перед дорогой? — и взглядом и интонацией: «Попробуй возрази!»

— Разумеется, мадам, — эту женщину лучше было иметь в союзниках, чем врагах.

— Садись и ешь! — повернулась она к Рене. — Без четырех бутербродов в животе я тебя не отпущу. Это тебе не овсянка!

При чем тут овсянка, Теду было непонятно, но упоминание о ней вызвало на губах у Рене внезапную веселую улыбку. Он засмотрелся на это необычное зрелище и отвлекся, лишь услышав вопрос баронессы:

— Куда вы сейчас направляетесь?

Она сидела на краю стола, совсем близко от него — все в том же распахнутом халатике. Казалось, от нее исходят волны энергии, имя «Брунгильда» — дева-воительница — действительно очень ей подходило.

Тед всегда неплохо чувствовал женщин, и дело было даже не в словах. Легкий непроизвольный поворот головы, какая-то особая интонация в голосе, быстрый взгляд из-под ресниц — вот то, что он истолковывал как приглашение начать игру.

Интерес этой женщины к нему был столь же очевиден, как если бы это было написано у нее на лбу. Она неплохо относилась к Рене, но это не мешало ее телу сейчас посылать сигналы, которые он мог безошибочно расшифровать. Скорее всего, она даже не замечала этого — флиртовать для нее было так же естественно, как дышать.

При других обстоятельствах Тед, возможно, подыграл бы ей, и через пару часов они оказались бы в постели — а еще через пару часов расстались, уже к вечеру забыв о существовании друг друга. При других обстоятельствах... Несколько секунд он представлял себе это, прежде чем ответить:

— Возможно, если не сегодня, то завтра у вас будут нежданные визитеры — и желательно, чтобы мы к тому времени оказались подальше отсюда.

— Что я должна им отвечать? Что ее здесь не было?

— Нет, зачем же. Была, уехала — куда, вы не знаете.

Рене сидела и послушно жевала бутерброды. Очевидно, для нее было привычно, что броская, эффектная и раскованная подруга, сама того не желая, узурпировала внимание мужчин, не оставляя ей ни малейшего шанса.

Было уже почти пять, когда они, наконец, вышли из калитки. Зайдя за угол, Тед кивнул на припаркованный в боковой улочке «Фольксваген».

— Лимузина, к сожалению, предложить не могу.

Все дальнейшие шаги были уже продуманы. Остановившись в тихой улочке, он достал с заднего сидения сумку, а из нее — лохматый светлый парик и тюбик губной помады темно-красного цвета.

— Надень и намажь рот — и постарайся изменить его форму.

Парик Рене надела сразу, а при взгляде на помаду сдвинула брови.

— Рене такой цвет не идет. Это что, твоей жены?

— Зато он идет к этому парику. — Теду внезапно стало смешно: удержаться от того чтобы попытаться узнать, женат ли он, она все же не смогла. — И у меня нет жены. — Неизвестно зачем добавил: — и никогда не было.

Полученный результат вполне удовлетворил его — узнать Рене в таком виде было почта невозможно.

— У тебя есть деньги? — спросил он, трогаясь с места.

— Да, — нерешительно ответила она, — но немного, Бруни мне дала пару тысяч марок. Она в последний момент спохватилась, а в доме наличных больше не было. Я же говорю — нужно продать драгоценности.

Значит, две тысячи марок, по ее мнению, это немного...

— А сколько стоят твои драгоценности?

— Примерно полмиллиона. — От этой фразы Тед чуть не проехал на красный свет. Дальнейшее объяснение поразило его еще больше: — Я вчера, когда убежала, только их и сумела с собой взять. Больше ничего: ни денег, ни кредитных карточек, ни даже документов.

— А как же ты добралась до Мюнхена?

— До границы — автостопом. А через границу — в грузовике с бревнами.

— С чем? — Теду показалось, что он ослышался.

— С бревнами. Наверх залезла и под брезентом спряталась. — Пока он переваривал услышанное, Рене, очевидно, вспомнила, с чего начался этот разговор, и спросила: — А тебе сейчас нужны деньги?

— Я только хотел узнать, есть ли у тебя мелочь. Тебе придется подождать меня в каком-нибудь кафе.

— Мелочи нет, — виновато улыбнулась она.

Доехав до центра, он оставил Рене в кафе, выделил ей двадцатку из собственных средств и поехал к вокзалу. Вернул в агентство взятый в аэропорту «Фольксваген», зашел в туалет — и через пару минут вышел оттуда уже в обычном виде, без парика и усиков. Вместо плаща на нем теперь была куртка с капюшоном.

В другом агентстве снова взял машину — на сей раз синий «Фиат» — и поехал обратно в центр.

Рене он увидел издалека — она сидела за столиком и беспокойно оглядывалась. Тед подошел почти вплотную, но она продолжала вглядываться в прохожих, и только когда он дотронулся до ее плеча, испуганно обернулась. Глаза ее широко открылись, лицо застыло. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы придти в себя, расплыться в улыбке и спросить:

— Это ты?

— Это я, — ухмыльнулся Тед, любуясь произведенным эффектом, — расплачивайся и пошли.

«Фиат» вызвал куда меньшее удивление.

— Ну вот, теперь нам до-олгая дорога предстоит, — сообщил он, отъезжая от кафе. — Ты не очень устала?

— Нет. А куда мы едем?

— В Париж. Сегодня переночуем в мотеле, а завтра к обеду уже будем там.

— А... там что?

— Там я знаю несколько крупных адвокатов, которые специализируются по разводам. Я выполнял для них кое-какие поручения.

Взгляд Рене стал жестким и чужим, почти враждебным.

— Я не могу идти к адвокату, пока ты не найдешь собак — я же сказала!

Стараясь не обращать внимания на злость в ее голосе, Тед попытался объяснить:

— Адвокат готовит документы на развод не день и не два. За это время я найду их, — улыбнулся, — я помню, я же обещал.

Она вымученно улыбнулась и кивнула. Отвернулась, глядя в окно и думая о чем-то своем — не слишком веселом.

— У твоей... Бруни очень красивые цветы везде. Я таких никогда не видел, — сказал он, чтобы как-то отвлечь ее.

— Да, она еще в школе брошки стеклянные всем делала, — лицо Рене просветлело. — Пару раз ее даже чуть не исключили.

— За что? — не понял Тед. — За эти цветы?

— Она тогда пользовалась такими штучками, вроде больших свечек, чтобы стекло плавить — сама их готовила. Ну, и... пару раз ошиблась в пропорции — слишком сильно горело.

— И что, подожгла школу? — хохотнул он.

Рене кивнула и улыбнулась.

— Она мне и сейчас брошку дала — на счастье. Хочешь посмотреть? — Полезла в сумку, достала маленькую коробочку и открыла. В ней лежал стеклянный цветок анютины глазки, фиолетово-бархатистый с переходом к голубому на концах лепестков и с тремя золотистыми бусинками вместо тычинок.

— Она сказала, что к этому надо купить серый костюм, — пояснила Рене. — Правда, красиво? — все так же улыбаясь, погладила пальцем лепесток и аккуратно спрятала все обратно на дно сумки. Потом как-то сразу посерьезнела и спросила: — А когда ты будешь продавать драгоценности?

— Доберемся до Парижа, а там посмотрим. Возможно, полиция будет пытаться найти тебя по этим драгоценностям.

— Думаешь, не удастся продать? — испуганно вскинулась она.

— Удастся, только намного дешевле.

— Наплевать! — отмахнулась Рене.

— Они у тебя далеко?

— Здесь, — она похлопала по сумке.