Завтра все наладится

— Разве это не эгоизм?

— Разумеется, но каждый должен найти себе занятие по душе. Тогда он сможет быть чуть меньшим эгоистом. Я знаю, что быть отцом и мужем очень трудно. У меня бывают страшные минуты, когда я теряю веру, волю к жизни, но это ни на ком не отражается. Я поворчу немного на Бога, вот и все.

— Наверное, у вас были тяжелые периоды в жизни, когда вы чувствовали нехватку женщины… ее присутствия…

— Конечно, иногда ночью, не в силах заснуть, я думал: «Черт возьми, как бы я хотел, чтобы кто-нибудь был рядом!» Но потом я понял, что никогда не смог бы жить в семье, в нормальной семье. Мне хорошо с этими отчаявшимися людьми. Отчаяние — это предмет, в котором я отлично разбираюсь.

— Вы не думаете, что люди могут плохо отзываться о вас? Говорить, что вы занимаетесь этим, потому что не способны ни на что другое?

— Пусть говорят что хотят. Мне никогда не было интересно, что говорят другие. С этой точки зрения я достаточно равнодушный человек.

— Кто-то сказал: «Свобода — это мужество».

— Да, я согласен с этим, мы никогда не бываем настолько свободны, насколько себя считаем; то же самое можно сказать о мужестве. Но уже поздно, Лаура, все остальное вы напишете сами, мне нужно еще кое-что сделать. До скорой встречи. Я жду вас, приходите, поговорим о вас.

Глава восемнадцатая

Уважаемая синьора Лаура!

Сегодня я посмотрела на себя в зеркало и заметила, что очень подурнела: блеклая кожа, отвисшие щеки. Может, это от вегетарианской пищи? Несколько слов о себе: я занимаю одну из руководящих должностей на телевидении, давно разведена и живу одна, мне сорок шесть лет. Я начинаю ненавидеть тридцатилетних, потому что о двадцатилетних всегда можно сказать, что они красивы, но глупы, а вот о той, которой всего на десять лет меньше, а ее кожа гладка и шелковиста, в то время как твое лицо похоже на запеченную грушу, что хорошего можно о ней думать? Она становится твоим злейшим врагом, испытанием для твоего душевного равновесия. С тех пор как мой карьерный рост остановился (несколько лет назад), я притворяюсь, что увлеклась Востоком. Я перепробовала все: иглотерапию, йогу, массаж, тай-дзи… Результат? Сначала я была мегерой-карьеристкой, теперь я мегера new age — что может быть хуже? Я бросаюсь на своих врагов после того, как предложила им отравленный кусок хлеба, приправленный сладкими словами и обещаниями мира. У меня змеиная кожа, лицо, привыкшее к фальшивым выражениям, и дряблое тело. Я не смогла достигнуть высот, к которым стремилась, и мне не удалось удержать рядом с собой мужа. Что касается сына, который живет за мой счет и уже осмеливается судить меня, я лучше промолчу.

Сама себе я все прощаю. У меня не было ничего. Я работала даже в августе, когда на телевидении нет вообще никакой работы. Когда я еду в отпуск, мне хочется застрелиться. Я представляю себе, что моя подчиненная хочет занять мое место, и в моих фантазиях ей всегда это удается. Каким образом? Письмецо нужному человеку, улыбка уверенной в своих силах молодой женщины, политика беспринципной стервы (хотя это больше по моей части… сразу по окончании курсов секретарш я пришла сюда и начала карабкаться вверх, цепляясь за все возможные выступы зубами, ногтями… и всем остальным тоже, хотя, если подумать, здесь нечем гордиться). А сейчас? А сейчас я превратилась в старую кошелку. Вперед вырвалась молодежь с университетскими дипломами, а мне больше ничего не остается, кроме как прикинуться буддисткой, верить в реинкарнацию, в ангелов. Только вместо крыльев у меня скоро вырастут клыки, как у Дракулы. Я бы их всех поубивала: всех молоденьких и смазливеньких. Меня поддерживает только ненависть, больше всего мне нравится сеять раздоры, распространять клевету и сплетничать обо всех, а особенно о женщинах сексуально привлекательных и умных. Почему некоторые получают отличные оценки по всем предметам? Если бы я была учительницей, я бы заваливала самых способных. А если бы я была мужчиной, я соблазняла бы самых симпатичных девчонок, вешала бы им лапшу на уши, а потом бросала бы… Вот тогда бы я свое положение использовала на всю катушку.

Кто сказал, что без любви жить нельзя? Почему нельзя подпитыватъся ненавистью?

Мегера нъю-эйдж

Смешно. Тот же стиль, та же ненависть, что и у Кристины — Ирис, женщины, которая решила придумать себе параллельную жизнь и отказаться от реальной. Опять она провоцирует Лауру. И снова тема письма небезынтересна: можно ли жить ненавистью? Может ли человек оставаться добрым, если он потерпел поражение на всех фронтах? Как найти в себе силы радоваться чужим успехам, если собственная жизнь — это экзистенциальная катастрофа, которая губит на корню любую позитивную эмоцию? Письмо, конечно, публиковать нельзя. По многим причинам, но главную можно сформулировать так: добро непрактично, но злом хвастаться нельзя! Мир кишмя кишит лицемерами, а расплачиваться приходится честным.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава первая

В семнадцать лет Сара думала, что обязательно прославится. Сейчас ей в два раза больше. Она живет в окружении посредственностей, с постоянным ощущением надвигающейся середины жизни, в непрерывной борьбе с реальностью и с собой. Ей все труднее справляться с ударами судьбы, обманутые надежды пошатнули ее душевное равновесие. Ранняя мечтательность в юности способствует разочарованиям, а в зрелости — сумасшествию, а также увлечению фитнесом и астрологическими прогнозами. Сара еще красивая женщина, но ее красота не гармонирует с ее возрастом. Это состарившаяся девочка, которая не умеет носить вещи: ей не хватает изящества и сдержанности, последнее десятилетие расшатало ее нервы. Мужчин у нее было много, но все не те. Со временем она стала более свободной и разборчивой, но счастья так и не обрела. В ее карьере актрисы (а также продюсера и героини «За стеклом 3») не случилось еще головокружительного взлета, но он мог в любой момент произойти, она ведь еще молода, а сколько старух на первых полосах газет? Удовлетворение достигнутым, вера в лучшее будущее… жаль, что в настоящем Сара продолжает жить с посредственными любовниками, сниматься в рекламных роликах, попадать во второсортные истории, отдыхать на вышедших из моды курортах. Профессиональный успех к ней не торопится, а на личном фронте — полный кошмар: обширная коллекция мазохистов, женатых обманщиков, импотентов с редкими исключениями в лице банкира, коммерсанта, врача и специалиста по налоговому праву. К счастью, или, точнее, благодаря дальновидности ее родителей, редких снобов, квартирка в Трастевере принадлежала ей. Впрочем, для зрелой женщины она уже казалась маловата. Телефон сегодня не звонил. Жизнь (еще совсем недавно казавшаяся верным праздником) начала напрягать ее, подобно тому как занятия аэробикой из веселых вдруг превращаются в изнурительные. Ей не хватало воздуха, и не только буквально — в душном июльском метро. Казалось, тишина давит, вытесняя воздух. Никто ее не ищет: ни агент, ни нынешний любовник, которому она ради разнообразия недавно закатила дикий скандал, потому что он совсем не помогает ей. Вообще-то Паоло старался изо всех сил, чтобы затащить ее в постель, обещал золотые горы, но, к сожалению, так и не смог отдаться ей целиком; проще говоря, он был женат. Сара по-своему любила его. Она всегда выбирала легкие пути и полезных людей. Иногда она казалась себе меркантильной; но в ней не было ни злости, ни упрямства в достижении корыстных целей. В ней не было черствости (или хитрости) тех, что берут не отдавая. Так, ища себе оправданий за то, что выбирает мужчин под влиянием момента или из-за собственной слабости, она начинала любить их, даже если они совсем не стремились к такому развитию событий. Не жить же в самом деле только ожиданиями любви, сентиментальными фантазиями и веселым сексом без обязательств!

У нее было мало подруг; настоящих, наверное, ни одной. Только бывшие одноклассницы, которые давно обошли ее: одни вышли замуж, другие закончили университет, кое-кому удалось сделать карьеру. Ее обогнали даже последние зубрилы. Как это получилось? Она первая начала зарабатывать деньги, ощущать себя звездой, ей даже удалось урвать свои пятнадцать минут славы в одном сериале. За ней всегда больше всех ухаживали. Продавец из фруктовой лавки по соседству до сих пор улыбается ей: она еще желанна! Она всегда была вежливой и воспитанной, слишком вежливой, чтобы работать локтями, слишком воспитанной, чтобы жульничать и расставлять капканы. Она так и осталась лентяйкой и фаталисткой. Впав в депрессию, бегает к одной знакомой, которая гадает ей на картах и на кофейной гуще. Сара уверена, что рано или поздно ей достанется счастливый лотерейный билет, жизнь наладится и она избавится от неприятных вопросов, которые стали скапливаться у нее в сердце. А может, занятия мамбо-джазом — это уж слишком?