Мы с тобой одной крови (СИ)

Всё-таки она слишком стара для подобных переживаний…

***

Сакура медленно брела по коридору, не различая дороги.

Сил попросту не осталось. Из лёгких будто бы выкачали весь воздух и Харуно не имела понятия, что ей делать дальше. Смириться? Оставить всякие попытки, сосредоточив всё свое внимание на дочери и наслаждаться последними мгновениями? Сарада…

Ноги куноичи на мгновение беспомощно подкосились.

Что она скажет ей? Как всё объяснит?

Харуно горько хмыкнула.

Во время обучения, шиноби учат быть стойкими и, не страшась, глядеть в лицо смерти. Убеждают, что смерть, не что иное, как продолжение жизни. И что пожертвовать собой во благо своей страны и селения — это почётно, но… Почему никто никогда не рассказывал им, как вести себя, когда твой близкий человек умирает? Почему?!

Женщина едва отреагировала, когда перед ней приземлился один из стражников Хокаге в маске ворона и сообщил, что тот ждёт её в своём кабинете.

Наруто? Ладно, она пойдёт к нему, пойдёт куда угодно лишь бы оттянуть этот страшный момент признания! Да… Вяло отмахнувшись от Судзуки, который задал ей какой-то вопрос, Сакура продолжила путь. А вот и свежий воздух.

Преодолев расстояние до резиденции, Сакура миновала секретаря и шагнула внутрь.

В кабинете, а точнее в поле зрения куноичи, оказались двое. Наруто сидел за столом, сложив руки в привычном жесте, а напротив застыл Хатаке, который сразу же повернулся в её сторону на звук открывающейся двери. При этом мужчины выглядели чуть напряжёнными, но Харуно не обратила на это внимания, будучи полностью поглощённой своими переживаниями.

— Ты быстро. — заметил Узумаки. — Что-то случилось? — отстранённое выражение смотрелось слишком… неправильно на лице подруги.

— Позже. — неопределённо качнула головой Сакура. — Звал?

Узумаки пробурчал что-то утвердительное и бросил неуверенный взгляд ей за спину.

— Здравствуй, Сакура. Тебе идут длинные волосы.

Услышав смутно знакомый голос женщина начала медленно поворачиваться в сторону говорившего.

Сакура Харуно: полная несовместимость…

Из угла комнаты за ней пристально наблюдал Учиха Саске.

========== Глава 12 ==========

Учиха Саске — последний представитель некогда могущественного клана, обладатель двух сильнейших додзюцу и, вдобавок ко всему, ренкарнация Индры Ооцуцуки — чувствовал, что застрял. Да-да, именно «застрял», вы не ослышались и не попали под влияние вражеского гендзюцу!

Посвятивший большую часть своей жизни мести, которая позже оказалась пустышкой, охваченный ненавистью и снедаемый чувством вины, брюнет оказался на распутье, без всякого понимания будущего. Жажда мести, что доселе кровавой пеленой стояла в глазах, ушла, оставив за собой лишь огромную зияющую дыру, забыть о которой не помогало даже насилие. Та же памятная битва с Узумаки, что сопровождалась потерей его левой руки, не произвела желаемого эффекта. Лишь однажды Учихе удалось отгородиться от гадкого ощущения… но поделом. Жалеть тут не о чем, он сам отказался от этой затеи, покинув Коноху раньше, чем успел стихнуть стук молотков, превращающих выжженное пепелище в бледное подобие прежней деревни.

Следующие двенадцать лет странствий Учиха посвятил тому, что пытался разобраться в собственных чувствах. После стольких лет преследования одной-единственной цели ему нужно было понять кто он, обрести утраченное равновесие и попытаться восстановить попранные однажды идеалы. Это оказалось нелегко. Да что там! Поставленные задачи были на порядок труднее того, что Саске приходилось делать в своей жизни. Конечно, не стоит отрицать тот факт, что во многом помогло решение на время отстраниться от мира шиноби.

За прошедшие года выходец великого клана сменил множество личин и профессий, не гнушаясь и бытия простым подручным. Подобный образ жизни позволил брюнету отстранённо воспринять, и, что самое главное, здраво оценить действия всех сторон. Нет, оправдывать действия Данзо Саске отнюдь не собирался. Одно упоминание об этом гнилом человеке заставляло его глаза пылать шаринганом, но и отрицать вину самого клана было крайне глупо и не осмотрительно.

Учиха всегда были излишне амбициозными. И, в погоне за желаемым, часто не гнушались пожертвовать теми, кто стоял на пути. Даже если ими оказывались их собственные братья и сёстры.

Конечно, в пятилетнем возрасте Саске просто был не в состоянии это осознать. Маленький ребёнок, в каком бы жестоком мире он не родился, попросту не мог понять, что его строгий, но, в то же время, справедливый отец и ласковая, всегда улыбающаяся такой тёплой улыбкой мать, могут оказаться зачинщиками величайшего, со времён основания Конохи, бунта.

Но теперь Саске было далеко не пять, и прожитые годы научили его тому, что всё может быть совсем не таким, каким кажется на первый взгляд.

Принятие этого факта ощутимо повлияло на Учиху, сняв с его плеч значительную часть груза, но вместе с этим… Как бы иронично сказанное не звучало, но шиноби вдруг «прозрел».

Перестав оплакивать родных и винить всех в своей нелёгкой судьбе, он вдруг понял, что пока он жив и… кхм, относительно здоров, будущее в его руках. Ну или руке. А то, что на осознание этого факта ушло практически двенадцать лет… Да ладно вам, с кем не бывает?

Поэтому в темпе собрав свои пожитки, Саске вновь отправился в путь. Все созданные за это время связи были весьма поверхностными, а значит в городе его ничто не удерживало.

Так, собственно, Учиха и вновь оказался в Конохе — деревне, которая принесла ему так много разочарований. Но хорошего было тоже немало, верно?

Гораздо больший интерес вызывало то, как другие отнесутся к его появлению. Однако всё прошло на удивление тихо. То ли бывшего отступника по истечению лет просто не узнали, то ли всем уже давно стало плевать… Саске точно не знал, но то, что ворота он пересёк без проблем оставалось фактом.

За первые полдня шиноби успел переговорить с Наруто, отнёсшемуся к возвращению друга, как к вполне естественному и логичному завершению всей этой истории, и столкнуться с его старшим отпрыском, который вполне успешно раскрутил обычно невозмутимого Учиху на обучение. Хотя… Чему, собственно, удивляться? Узумаки же.

И вот сейчас, когда лимит потрясений, по мнению Саске, должен был быть исчерпан, мужчина оказался в крепких объятьях одной розоволосой особы, которая, уткнувшись в его крепкое плечо, бормотала тихое, но искреннее «Спасибо!». И пусть их предназначения Саске совершенно точно не понимал, но слышать благодарность и ощущать чужое тепло было определённо приятно. Особенно, когда ожидал совсем другого приёма…

Сама же Харуно испытывала довольно смешанные чувства. Разрываясь между тем, чтобы грохнуться в обморок и разрыдаться, тихо съехав по ближайшей стеночке, куноичи избрала третий вариант, воспользовавшись телом Саске в качестве поддержки.

Облегчение, которое накрыло её с головой из-за встречи с брюнетом, напрочь отбило желание залепить этому заносчивому засранцу хорошую затрещину. Глупые обиды двенадцатилетней давности казались ничем, по сравнению с жизнью дочери.

Сакура даже смогла сделать вдох, ощущая как тугой узел внутри постепенно ослабляет свою хватку. Страшные строчки в каждым мгновением блекли в памяти, уступая место слабой надежде. Ведь если Учиха согласится пройти обследование и пожертвовать немного своих клеток, Цунаде удастся вырастить ткани, которыми они смогут заменить повреждённые участки чакроканалов и тогда… О, Ками!

Сакура в волнении закусила губу.

Она сделает всё, что потребуется, лишь бы Саске согласился помочь Сараде. Без вариантов.

***

Боруто с Сарадой разыгрывали очередную партию с шоги, в которой первый, кстати говоря, откровенно сдавал, когда дверь отворилась и в палату вошли трое.

Сарада приподняла брови в немом удивлении.

В Какаши и маме ничего необычного не было, но последний посетитель выглядел весьма занимательно. И если длинные чёрные волосы и угольный дорожный плащ были совсем не редкостью, то гетерохромные глаза с пылающим шаринганом и риннеганом говорили сами за себя. К тому же, через несколько мгновений её подозрения подтвердил сам Узумаки, поднимаясь на ноги и выкрикивая удивлённое «Сенсей?».