My Joy (СИ)

– Он не видел тебя довольно давно, может быть, за это время список дел, которые вы могли бы переделать, прилично возрос.

Беллами противился одной только мысли покинуть дом Доминика. Ховард также не горел желанием отпускать его на несколько дней, которые вполне могли перерасти и в неделю, но иного выбора у него не было.

– Ты должен. Хотя бы ради мамы.

Вздохнув, подросток понялся с места и бросил пульт на диван.

– Ради мамы. И ради тебя, потому что, чем быстрее я приду к нему, тем быстрее он уедет. Чем быстрее он уедет, тем быстрее я вернусь к тебе.

Рассмеявшись, Ховард поманил его к себе, и тот послушно склонился, получая свой прощальный поцелуй. Кто знает, на сколько дней вперёд это касание будет единственным?

– А теперь – домой. Если бы я не был конченным параноиком, попросил бы передать привет Мэрилин.

– Я сказал, что буду у Моргана.

– Тогда передавай ей привет от Моргана, – Доминик подмигнул ему.

***

Сообщения от Мэттью приходили практически каждый час. Это были то дурацкие, ничего не значащие несколько слов, то длинные, тянущие на мини-сочинения предложения, в которых он описывал то, что они с отцом делали.

«Я и не знал, что в этом парке так здорово! – писал Мэттью, украшая всё полюбившимися смайлами. – Особенно в это время года. Я хочу побывать здесь с тобой»

Каждый раз он писал нечто похожее. Кажется, он был готов увидеть хоть весь мир, если бы рядом был Доминик. Подобное льстило, но скребущийся изнутри скептицизм не давал покоя, напоминая о том, что всё это может закончиться в один день – и причин было столько, что проще было об этом вовсе не думать. Отвечая на каждое сообщение, он чувствовал, как беспокойство уходит на задний план. Постоянно думать о чём-то, что даже не имело конкретной формы, было неприятно, поэтому отвлекать себя приходилось постоянно.

Наведавшись к Хейли, он узнал, что она уволилась с работы. Обосновав это желанием кардинально поменять жизнь, она не забыла упомянуть, что отложенных денег ей хватит на пару лет безбедного существованиях. Они провели вместе весь день, сначала прогулявшись по близлежащему лесу, знатно надышавшись свежим воздухом и нахохотавшись от души над глупыми шутками из далёкой юности, а после переместились к Доминику домой, отужинав заказанной едой. Отягощать чудесный день своими переживаниями не хотелось, поэтому он держал язык за зубами, давая ему волю только тогда, когда тема разговора затрагивала нечто, что можно было развить в вполне безобидный диалог или монолог. Хейли внимательно слушала его, вглядывалась в лицо мужчины, а после, разморив себя распитой на двоих бутылочкой полусухого вина, окончательно расслабилась, начиная рассказывать о том, кем бы она могла пойти работать, если бы имела на то желание.

***

Захмелевшая Хейли не задавала лишних вопросов. Не отличающаяся особой тактичностью, но глубоко понимающая с первого же слова, она умела быть такой, каким случай желал видеть её. Или же сам Доминик, прикрывающий глаза и делающий очередной глоток чуть кисловатого напитка, способного подарить хотя бы секундное успокоение.

– Ты весь на взводе, – сообщила она деловым тоном, присаживаясь ближе и касаясь ладонью его лба. Это было скорее констатацией такта, без всяческих претензий на душевный разговор.

– Поводов для этого даже больше, чем кажется на первый взгляд, – он запрокинул голову на спинку дивана и тяжко вздохнул. – Но я счастлив даже в подобном состоянии. Странно, не находишь?

– Не странно, – Хейли улыбнулась, обнимая его одной рукой и касаясь своей щекой щеки Ховарда, – а наоборот. Проблемы делают нас сильнее, а способы их решения – сообразительней.

– Надеюсь, что ты права. Быть может, я должен быть благодарен провидению, что все мои проблемы вертятся вокруг одного человека. Кто вообще сказал, что маленькие дети – маленькие проблемы? – на этот раз смех вышел вымученным.

– Его день рождения скоро, разве нет?

– Скоро, но разве я перестану быть его учителем?

– Кем ты точно не перестанешь быть, так это его первым мужчиной, об остальном старайся не думать. Или ты хочешь сменить место работы?

– Я не знаю, Хей, – Доминик шумно выдохнул и обнял её в ответ. – Я уже ничего не знаю.

– Тогда выбрось лишнее из головы и налей мне ещё вина, – приказала она, потрепав его за щёку.

***

Они виделись только в школе, когда Мэттью, со скучающим видом восседающий на последней парте, всячески уделял учителю своё внимание. Неотрывно следил, хлопал глазами и улыбался почти незаметно, чего совершенно точно не видели другие, но с удивительной лёгкостью замечал Ховард. На обедах в столовой Мэттью никогда не пересекался с ним, а разговаривать в коридорах или в классах было не совсем разумно. Поэтому Беллами продолжал строчить сообщения, не забывая добавить в конце:

«Я скучаю по тебе»

После занятий отец забирал его на машине и увозил домой, чтобы уже после чем-нибудь занять. Доминик был даже отчасти рад, что Мэттью занимается чем-то иным, помимо протирания штанов в школе и у него дома. На пятый день, когда в сообщениях от него стало куда меньше сарказма по отношению к отцу, Доминик заметил, что подросток стал получать удовольствие от общения с отцом. Было невозможно преуменьшить важность второго родителя в судьбе ребёнка, даже если тот и привык к отсутствию оного в своей жизни. Гораздо большее беспокойство приносила перспектива повторного исчезновения Джорджа из жизни Мэттью. Как тот воспримет подобный поворот, изменит ли это его? Сложно было предугадать поведение незнакомого человека, который, к тому же, по словам Мэттью, приехал не один, а с дочерью. Уже через пару дней недоумение Беллами сменилось полнейшим восторгом.

«Пол приводит Аннабеллу, и Дженна играет с ней. Кажется, я скоро сойду с ума!»

«Ма на работе, а папа и Пол отправились гулять в парк. Я сослался на большое количество домашнего задания, но… Могу я приехать к тебе?»

Конечно же, Доминик дал своё согласие. Мэттью примчался так быстро, что Ховард, занявший себя готовкой, удивился бы, если бы не знал, как быстро пролетает время, стоит только увлечься чем-нибудь. Они провели пару часов на кухне, экспериментируя с блюдами и кидая друг в друга готовым тестом. Мэттью хохотал, неприлично довольный и с ярко горящими глазами, и ластился то сбоку, то сзади, выпрашивая ласки. И под конец, когда терпение дало слабину, Доминик, не заботясь о том, чтобы отмыть руки от муки, ухватил Мэттью за талию и усадил на стол, прижимаясь настойчивым поцелуем к его мгновенно распахнувшимся в ожидании губам. Руки подростка скользнули на грудь Доминика, повели выше, пока не обвились пальцами вокруг шеи, привлекая к себе. В этом поцелуе были вся та тоска друг по другу и накопившаяся за учебную неделю любовь, которую хотелось как можно скорее продемонстрировать, излив влажными касаниями к губам, щекам, шее и вновь возвращаясь наверх. Приходилось соблюдать осторожность ещё больше обычного, но это стоило того.

– Тебе пора, – с неохотой сказал Доминик, отстраняясь.

– Да.

– Ты должен быть примерным сыном, помнишь?

Мэттью повернул голову в бок и смущённо закусил губу.

– В этот раз всё… не так плохо.

Будто бы он стыдился того, что общение с отцом начало приносить ему удовольствие.

– Он научил меня кататься на велосипеде, – едва слышно сказал Беллами, – и мне так стыдно, потому что это должен был сделать ты.