Раздвоение чувств

«Неужели только из-за того, что этот парень так красив? — подумала я даже с некоторой обидой за себя. — Неужели все так просто?»

Он потерся щекой о мои волосы, наверное, торчащие во все стороны, как обычно.

— Чтобы не заплакать, — сказал Дэвид тоже шепотом. — Я понимаю.

Я хотела кивнуть, но тогда моя макушка оторвалась бы от его щеки, и я не шевельнулась. От него исходило такое тепло, какого я давно не чувствовала. А может быть именно такого — никогда. Разве я любила кого-то не родственной любовью? Если я и могла представлять ее, так только по книгам, в том числе и по романам Джеффри Халса. Написанных о моей матери.

И мне подумалось: если у моих родителей была когда-то любовь, достойная того, чтобы остаться в американской литературе, неужели я не способна на такую? Например, к одному из тех двоих, с которыми меня свел этот поистине странный день?

Меня едва не передернуло, но я успела справиться с собой, иначе Дэвид мог бы неправильно меня понять. Почему это мне вдруг вспомнился Том, о котором я старалась вообще не думать? Но он никак не желал оставить меня в покое, как и обещал, и мои мысли то и дело возвращались к нему.

Он был не так красив, как Дэвид, и хуже воспитан, но ведь это именно Том нашел наше с отцом любимое место, а это достаточно много значило для меня. Почему я так решительно оттолкнула его, стоило ему поцеловать меня? Ведь, если не кривить душой, это не вызвало у меня нестерпимого отвращения.

Заскучавший Крис плаксиво протянул:

— Ну, мы будем есть пиццу?

— Сию секунду, — оторвавшись от меня, Дэвид замер перед братом в полупоклоне, изображая официанта. — Чего еще изволите, сэр?

— Вот так бы почаще, — протянул мальчик довольным тоном.

— Мне совсем чуть-чуть, — предупредила я. — У меня пиво весь желудок заняло.

— А мне он пива не дает, — пожаловался Крис. — Как будто я маленький!

Я улыбнулась ему:

— Значит, он тебя очень любит.

— Он?! Меня?!

— Мой отец тоже не разрешал мне алкоголь. А он меня очень любил.

Крис разочарованно протянул:

— У-у... Я думал, писатели все понимают.

— Вот именно. И он понимал, как легко можно спиться. У него ведь были такие друзья, которые не смогли удержаться на грани.

— И он с ними раздружился?

— Он их не отталкивал, если ты это имеешь в виду. Они просто со временем разошлись. Разные интересы, понимаешь? У него — литература и я.

Мне вспомнилась Джун, и я поморщилась, не удержавшись. Она бесцеремонно лезла во все, что касалось только нас с отцом. И я не знала, как избавиться от ее назойливого присутствия...

— К тому же от пива здорово толстеют, — вовремя добавил Дэвид.

Крис озабоченно взглянул на свои голые ноги, почти не прикрытые шортиками, и заверил:

— Ну, я-то вряд ли растолстею.

— Это тебе так кажется, — заметила я. — Стоит только начать...

Дэвид продолжил с серьезным видом:

— Так что лучше тебе отказаться от пиццы в мою пользу. Мучное...

— А-а! — завопил Крис. — Вот ты к чему все это! Наплели мне тут с три короба, лишь бы только мой кусок захапать!

— Неужели ты не поделишься с любимым братом?

— Не поделюсь!

Повернувшись ко мне, Дэвид сделал скорбное лицо:

— Видишь, с каким вероломством мне приходится мириться!

— А мне-то! А мне!

— Ладно, братцы-кролики, — решила я завершить перепалку. — Пиццы всем хватит. А не хватит, закажем еще, какие проблемы?

И мы действительно заказали еще, и пива выпили, несмотря на то, что мне казалось, что в меня уже не влезет. Ничего, влезло... Мы даже Крису плеснули немножко, правда, не сразу, а когда сами уже развеселились до неприличия, мы, помнится, даже устроили соревнования по плевкам, хотя я всегда презирала подобные забавы. Но тут никому из нас не было стыдно, мы только хохотали, как сумасшедшие. И мне казалось, что я, наконец, очутилась в том подростковом возрасте, какого у меня никогда, по сути, не было. Потому что друзей не было...

Не знаю, что в те минуты испытывал Дэвид, но у него вырвалось:

— Я и не думал, что ты такая...

— Ты меня вообще не знал, — напомнила я.

Он задумчиво согласился:

— Не знал. Жаль.

А потом Дэвид — уже не помню, с чего, — назвал меня прекрасной амазонкой, а сам вызвался быть моим конем, поскольку мужчины им были без надобности. Я вспрыгнула к нему на спину, и он легко побежал со мной по дому, то и дело взбрыкивая и издавая громкое ржание. Крис повизгивал от смеха, наблюдая за нами, и прыскал пивом, которое в конце концов пришлось у него отобрать.

Потом мы резались в карты, в разные игры, некоторым я обучалась по ходу дела, и все время проигрывала. А Крис проиграл только один раз, но сразу жутко обиделся, даже глаза покраснели. Признаться, у меня то и дело возникало подозрение, что Дэвид жульничает, но я пообещала доверять ему и помалкивала.

Тем более проигрыши ничуть не огорчали меня. Даже когда приходилось лезть под стол и кричать петухом. Кстати, Крис отказался это сделать, хотя под стол его никто и не погнал бы. Зато надо мной он хохотал от души. Но я, конечно, не обижалась. Я им обоим все готова была простить за это забытое, прекрасное ощущение, будто я, наконец, дома...

Когда мы очнулись, оказалось, что уже глубокая ночь и до утра осталось всего ничего. Мы переглянулись, и тут Крис демонстративно зевнул:

— Ладно, я спать пошел, а вы тут как хотите...

И, бодро накручивая колеса, направился к своей комнате. Проводив его взглядами, мы оба (уверена, что и Дэвид тоже!) почувствовали себя неловко и в то же время в груди и даже в животе опять заволновалось так, что лицо у меня так и запылало. И опять вспомнился Том с его вечно краснеющими щеками.

«Я знаю, как от тебя избавиться», — подумала я и протянула руку к лицу Дэвида. Оно дрогнуло, и его губы прижались к моей ладони. Мы замерли так надолго, и эта неторопливость взволновала меня еще больше, чем если б мы набросились друг на друга. Потом он поцеловал мое запястье, скользнул губами к сгибу локтя...

Когда Дэвид поднял голову, лицо у него было умоляющим, волосы растрепались, и он выглядел совсем мальчишкой. Немного испуганным и счастливым. Я положила ладонь ему на шею: под горячей кожей быстро билась жилка, напрямую связанная с его сердцем. Я потрогала ее губами, и Дэвид не выдержал, стиснул меня и усадил к себе на колени, лицом к нему.

Ощутив, как он хочет близости еще большей, я вспомнила собственные слова о нежелании повторять эксперимент, и в душе рассмеялась над этой глупостью. Разве можно было зарекаться от того, что может получиться совсем иначе?

Рано или поздно это все равно должно было повториться, ведь уходить в монастырь я не собиралась, так лучше пусть это случится с таким парнем, как Дэвид, чем с кем-то другим. В те минуты я была уверена, что как бы ни сложилось все в дальнейшем, я ни за что не пожалею об этой ночи, внезапно случившейся в моей жизни.

Я не противилась, когда Дэвид снял с меня майку, под которой никогда ничего не было. Его губы сразу припали к моей груди, отчего у меня в животе возникла зовущая пустота, которую мог заполнить только Дэвид. И он сделал это так осторожно и ласково, что я не почувствовала никакой боли, которой так опасалась.

Его тело скользило по моему, и мне чудилось, что он проникает в меня всеми своими членами и мы становимся одним многоруким, четвероногим существом. Счастливым существом, которое должно жить долго и счастливо, потому что оно — единственное в своем роде.

Удивленная происходящим, круглая луна следила за нами через незадернутые занавеси, и я подумала, что тот кузнец, который видится с Земли, подглядывает за нами. И почему-то преисполнилась гордостью за то, что занимаюсь любовью на глазах у этого далекого, но всевидящего свидетеля. Мне нечего было стесняться. Мы ведь не просто занимались любовью. Мы любили друг друга. Теперь я знала, что это такое.

— Я и не думал, что найду тебя, — прошептал Дэвид мне не на ухо, а в губы. — Мне казалось, что так не может быть ни с кем. Что это все выдумки писателей. Их прекрасные фантазии. Плоды воображения...