Журавлик - гордая птица (СИ)

Девушка резко втянула носом воздух, а глаза её наполнились слезами.

— Мы больше не увидимся?

— Я не хочу, чтобы всё заканчивалось! — воскликнул Каллен, пальцами смахивая со щёк Изабеллы катившиеся слёзы. — Я вернусь, слышишь? Закончу учёбу в этом году и вернусь на всё лето. Ты ведь дождёшься меня? Скажи, Crane, дождёшься?

Белла, кивнула, улыбаясь сквозь пелену влаги, застилавшей взгляд. Эдвард нервно провёл рукой по волосам, потом посмотрел прямо девушке в глаза.

— Я хочу провести с тобой всю жизнь, — тихо, но очень чётко проговорил молодой человек. — Знаю, что это было бы трудным решением: бросить всё и уехать в чужую страну. Но, клянусь, если ты уедешь со мной, я всегда буду рядом и никогда не брошу тебя одну.

— Эдвард, ты серьёзно? — потрясённо воскликнула Изабелла.

— Ну, мы можем остаться и жить здесь. Как хочешь, так и будет, потому что я безумно люблю тебя и хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно, — с жаром шептал Каллен с сильным акцентом. — Как бы там ни было, я хочу, чтобы мы были вместе. Хочу жениться на тебе, хочу, чтобы со временем у нас появились дети.

Слёзы снова заструились по щекам девушки.

— Пусть так и будет, родной. Я тоже хочу быть с тобой, — сказала Белла сквозь слёзы. — И мы будем жить там, где решишь ты. Россия это будет или Америка — не важно. Только ты будь рядом, пожалуйста! Я люблю тебя.

Каллен крепко прижал к себе девушку, спрятав её лицо у себя во впадинке в основании шеи. Он гладил её по волосам, иногда наклоняясь и нежно целуя в макушку. Спустя несколько минут дыхание Изабеллы стало ровнее — она уснула, успокоившись в его объятиях. Почти сразу после этого заснул и сам Эдвард, ещё не зная о том, что все их планы совсем скоро будут разрушены человеком, необдуманно взвалившим на себя роль Вершителя судеб и утверждающим, что руководят им только благие намерения.

***

Домой Изабелла попала только к вечеру. Бабушка отдыхала у себя, устав от дневной суеты, поэтому девушка, оповестив её о своём приезде, оставила пожилую женщину одну, решив пойти в свою комнату. Открыв дверь, она обнаружила там свою мать. Та стояла возле письменного стола, что-то быстро записывая на обрывке тетрадного листа. Услышав шаги за спиной, Журавлёва — старшая вздрогнула и нервно скомкала записку, сжав её в кулаке.

— Мама, привет, — удивлённо протянула Белла. — Что ты пишешь?

— Ох, привет, Бельчоныш, — Маргарита судорожно сглотнула, потом продолжила. — Представляешь, увидела сейчас в одном кулинарном шоу рецепт, а бумагу и ручку смогла найти только в твоей комнате. Ты к бабушке заходила? Она недавно прилегла. Сказала, хочет отдохнуть часок.

— Да, зашла. Что за рецепт? Поделишься?

— Ай, не забивай свою молодую головку подобной ерундой. Ещё успеешь постоять у плиты за всю жизнь, — ответила мать. — Я ждала тебя: хотела спросить, как твои дела с тем парнем. Ты ведь была с ним сегодня?

— Да, — Изабелла мечтательно улыбнулась. — Знаешь, мы говорили о будущем.

— И? — в голосе матери проскользнула тревожная нотка, но Белла не заметила этого, вспоминая такой важный для неё разговор с Эдвардом.

— Мы решили быть вместе. После того, как он сдаст экзамены. Может, мне даже придётся уехать к нему. Не сейчас, конечно. Позже.

— Значит, вы уже всё решили? А не быстро ли? — женщина говорила спокойно, но только она знала, с каким трудом ей давалось сейчас это спокойствие.

— Может, и быстро, — ответила дочь, вглядываясь в глаза матери, словно ища там поддержки, — но ведь с каждой парой это бывает по-разному: кто-то встречается несколько лет, чувствуя, что ещё не время для перемен, а кому-то на роду написано понять всего через несколько дней, что человек, который рядом — это твоя вторая половинка.

Маргарита обняла Изабеллу. Женщина молчала, но внутри неё бушевал сейчас целый ураган эмоций. А ещё она думала о том, что не зря оказалась сегодня в комнате дочери в её отсутствие и успела раздобыть адрес Каллена, переписав его из ежедневника Беллы. Заветная бумажка сейчас была сжата в её кулаке как напоминание о том, что завтра ей предстоит нанести важный визит. Завтра она планировала навестить того, кому она ни за что и никогда не позволит увезти её девочку из страны. И как мантру, успокаивающую совесть женщины, она повторяла мысленно одни те же слова: «Это всё ради тебя, моя девочка. Придёт время, и ты скажешь мне спасибо».

***

В понедельник утром Белла, как всегда, уехала на занятия. Когда в обед, во время большого перерыва между лекциями, девушка попыталась дозвониться до своего парня, трубку никто не взял, а потом и вовсе холодный голос автоответчика сообщил о недоступности данного номера. Это было странно и обидно — Эдвард всегда отвечал на её звонки. Откуда же было знать девушке, что, пока она глотала пыль в душных аудиториях на лекциях, события в её городке развивались по совершенно непредусмотренному ей и Эдвардом Калленом сценарию. Изабелла, ещё утром сидя в вагоне электрички, конечно же, не могла видеть, что в то время, когда поезд, набирая скорость, вёз её в Москву, в подъезд новой, только недавно отстроенной высотки вошла женщина. Если бы кто-нибудь сейчас встретился на её пути и не поленился заглянуть ей в глаза, то увидел бы там целую гамму эмоций: страх, сомнение, вдруг сменяющееся решимостью. А потом вдруг в её взгляде начинала проскальзывать вина. Потом опять появлялось сомнение… Но уверенность в правильности того, что она должна сейчас сделать, возобладала над остальными чувствами, и женщина решительным шагом направилась к лифту. Зайдя туда, она нажала кнопку нужного этажа, и, когда лифт, дёрнувшись, начал подниматься, устало опустила веки. Она не спала всю ночь, планируя свою речь, подбирая нужные доводы и слова, чтобы убедить предполагаемого собеседника в своей правоте. Наконец, лифт остановился. Незнакомка вышла, но вдруг замедлила шаг, словно обдумывая дальнейшие действия. На миг ей показалось, будто решимость, кипевшая в ней ещё с вечера предыдущего дня, вдруг испарилась.

«Она не простит!» — вертелась в голове назойливая мысль. Но, откинув в сторону сомнения и страх, незнакомка решительно направилась к нужной квартире. Эта особа вообще была дамой решительной, и, если требовалось, прилагала максимум усилий, добиваясь своего. А уж если речь шла о судьбе её дочери… Тут уж женщина точно не могла сидеть, сложа руки, потому что не могла даже представить себе такую ситуацию, в которой она бы добровольно отпустила свою девочку в другую страну на постоянное проживание.

Нажав на клавишу звонка, женщина принялась ждать, когда ей откроют. Наконец, дверь отворилась, и на пороге появился молодой человек лет девятнадцати — двадцати.

« А он действительно красив, — мелькнула в голове мысль. — Дочка верно говорила».

Гостья вдруг вспомнила, как светились глаза её дочери, когда она рассказывала о своём парне.

— Здравствуйте, — парень говорил с заметным акцентом. — Вы ко мне?

— Здравствуй. Ну, если ты — Эдвард Каллен, то — да, к тебе.

— Проходите, пожалуйста.

Женщина прошла в квартиру, осматриваясь по сторонам.

Парень заметил это, и, словно извиняясь, произнёс:

— Извините, если обстановка кажется вам немного неуютной. Это — съёмная квартира. Мы здесь на время. Если вы хотели поговорить, давайте пройдём на кухню. Со мной живёт бабушка, она прилегла отдохнуть: возраст, знаете ли. А на кухне нас будет не так слышно. Чай? Кофе?

— Чай, если можно.

— Конечно, проходите, я сейчас.

«Вежливый, — подумалось женщине. — И, кажется, хороший парень. Только это ничего не меняет! Как же тебе всё объяснить-то, вежливый и хороший, чтобы тебя из нашего городка просто ветром сдуло?»

— А ты хорошо говоришь на русском, — сказала она уже вслух, — хотя акцент, конечно, есть.

— Моя бабушка из России. Она и уехала в Америку совсем молодой, но русский язык не забыла и сделала всё, чтобы её сын, наш отец, и мы с братом и сестрой хорошо владели им.

— Ясно. Прости, я не представилась. Маргарита Журавлёва, мама Беллы, Изабеллы Журавлёвой.