Ангел без нимба, крыльев и... совести (СИ)

На том конце провода воцарилось молчание.

– Алло? Вы меня слышите? – уточнил я. – Да. Да... Я тебя слышу... Дэниэл, это мама... – наконец, ответила женщина.

А вот, теперь замолчал я. За последние пару лет я не слышал ее голоса. Наверное, по-этому и не узнал сразу.

– Дэни, ты еще там? – спросила она. – Да, мам, – справившись с волнением, ответил я, – Не узнал сразу. Как ты? – Хорошо, милый. А у тебя как дела? – спросила она.

Я давно не слышал, чтобы моя мать обращалась ко мне «милый». Да, еще и с такой теплотой в голосе.

– В целом, все нормально, – тихо ответил я. – В целом? Значит у тебя какие-то проблемы? Зачем тебе был нужен Питер? – заботливым тоном она завалила меня вопросами. – Мам, не делай вид, что тебе интересно, что происходит в моей жизни. Тебя это не интересовало последние три года. И я думаю, не стоит начинать, – немного напряженно ответил я.

На том конце провода вновь воцарилось молчание.

– Дэниэл, ты — мой сын. Я, конечно, не тяну на премию «Мать года», но все равно беспокоюсь о тебе, – тихо сказала она через какое-то время.

Стало не по себе от ее слов. Сложно было представить, что эта женщина три года назад развернулась и, не говоря ни слова, покинула мою прежнюю квартиру, после того, как я признался в своей ориентации. Как тогда я мечтал, что она вернется, и мы все обсудим, а вместо этого собрала чемоданы и улетела в Лондон. С того времени, наше общение представляло собой переписку между деловыми партнерами, конверты с документами и сдержанные открытки на Рождество и День рождения.

Неловкое молчание прервала мама:

– Дэни, приезжай к нам сегодня вечером на ужин. Питер к этому времени должен вернуться. Ты сможешь поговорить с ним о своих делах, раз не хочешь рассказывать мне. – Я не думаю, что это хорошая идея, – засомневался я. – Приезжай. Я хочу тебя увидеть. Нам тоже давно пора поговорить, – сказала она. – Хорошо. Во сколько? – сдался я. – В шесть. Адрес не забыл? – ответила она. – Нет. Хорошо, к шести подъеду, – сказал я. – Буду очень ждать. До встречи, сынок, – попрощалась она. – До встречи... мама, – ответил я и сбросил вызов.

Ураган эмоций рвал душу на части. Надежда на то, что все еще может наладится в отношениях с моей мамой, снова зародилась, где-то глубоко внутри. Но опыт и разум заставляли отмахнуться от нее, поскольку уже несколько раз я обжигался, надеясь на несбыточное.

– Милый, что-то случилось? – послышался за моей спиной голос Митча, выводя меня из тягостных раздумий. – Нет, любимый, – ответил я с улыбкой и обнял подошедшего брюнета. – С кем ты разговаривал? – спросил он, кивая на телефон. – Не поверишь... С мамой, – ответил я и отвел взгляд. – Ну, это же хорошо. Может это первый шаг к тому, чтобы наладить ваши отношения, – с нежной улыбкой сказал Митч, обнимая меня за талию. – Хорошо бы... – тяжко выдохнул я.

Предупредив Митчелла и Скотта, чтобы к ужину меня не ждали, собрался и поехал в офис, чтобы подготовиться к встрече с отчимом.

*

Весь день из головы не шел разговор с мамой. Надежда на благоприятное развитие событий все разрасталась в глубине души. В пять вечера, заехав в цветочный магазин и приобретя аккуратный букет из белых лилий, я направился за город в зимнюю резиденцию Грантов.

Без десяти шесть, припарковавшись у трехэтажного особняка в неоклассическом стиле, прошел к главному входу и нажал на звонок. Вскоре массивная деревянная дверь открылась и на пороге я увидел ее — мою мать, Розалинду Грант. Она нисколько не изменилась за это время. Все та же королевская осанка, мягкие черты лица, золотистые волосы, собранные в высокую аккуратную прическу и неизменный наряд от Шанель.

– Добрый вечер. Это тебе, – поприветствовал я ее, протягивая букет. – Добрый вечер, Дэниэл. Спасибо. Ты все еще помнишь, какие цветы я люблю. Проходи, – ответила она, мягко улыбаясь и втягивая аромат от букета.

Я вошел внутрь и замешкался, не зная куда идти. В этом доме я ни разу не был, они приобрели его уже после того, как мы с мамой перестали общаться.

– Проходи пока в гостиную, – сказала она и указала на двустворчатую дверь слева, – Я пойду цветы поставлю в воду.

Я кивнул и прошел в комнату. Высокие потолки, лепнина по периметру на потолке, тяжелые бордовые с золотом шторы на окнах, камин и мебель, выдержанная в стиле дома. Мою мать никогда нельзя была упрекнуть в отсутствии вкуса.

– Питер немного задерживается, но скоро приедет, – сообщила она, вернувшись в комнату. – Мне нравится, как ты тут все обустроила, – сказал я, указывая на обстановку. – Спасибо. Кстати, что с твоей квартирой? Я слышала ты отказался от аренды, – спросила она. – Там очень запутанная история, которая и привела меня к вам. Мне нужна помощь Питера, если, конечно, он вообще сможет помочь, – ответил я.

Она кивнула.

– Ты извини , сын, что я подобным способом выясняла о твоей жизни, но Билл, консьерж из твоего бывшего дома, сказал, что у тебя кто-то появился. Но я так и не поняла кто. Сначала была девушка, потом , кажется, молодой человек... – смущаясь, что было удивительно, сказала мама.

Я долго разглядывал ее, пытаясь понять, как она отреагирует, если расскажу о Митче, но все же решился.

– Девушка — это была Нэтали Лоуренс. Помнишь ты забирала меня из ее дома, перед тем как мы переехали в ЛА? У нее были проблемы, и я приютил ее у себя. Но встречаюсь я с молодым человеком. Его зовут Митчелл Грасси. Если ты надеялась, что моя ориентация поменялась за эти три года, то вынужден тебя огорчить, – сказал я, исподлобья наблюдая за ее реакцией. – Нет, что ты. Я все понимаю... Я давно хотела извиниться перед тобой за то, что так остро отреагировала тогда. Я ведь, почти сразу смерилась с тем, что мой сын — гей. Но смелости не хватило сказать тебе об этом. Это все моя гордость и упрямство, – говорила женщина, при этом смотря куда угодно, только не на меня. – Мама... – с надеждой сказал я. – Ты сможешь меня простить, Дэниэл? – она подняла на меня глаза полные слез. – Конечно, – ответил я, подошел, присел с ней рядом и обнял ее.

Какое-то время мы сидели обнявшись.

– И что это у вас тут за сцена из мелодраммы? – улыбаясь, спросил отчим, входя в гостиную. – Перестань, Питер, – сказала мама, вытирая слезы салфеткой. – Ну, если момент единения матери с сыном закончен, может пойдем поужинаем? – предложил он.

Мы улыбнулись и направились в столовую.

– Здравствуй, Дэниэл. Рад тебя снова видеть, – сказал отчим, обняв меня, когда я проходил мимо него. – Я тоже рад, Питер. После ужина уделишь мне немного времени? Мне посоветоваться с тобой надо, – спросил я. – Конечно, – ответил он, и мы пошли в столовую.

Ужин прошел в легком общении ни о чем: в обсуждении погоды, рынка хай-тек технологий и политики, пока мама вновь не завела речь о моей личной жизни.

– Дэниэл, у тебя с этим молодым человеком серьезные отношения? – спросила она. – Роззи, отстань от мальчика. В конце концов, это не наше дело, – попытался ее остановить отчим. – Ничего страшного, Питер, – успокоил я его, – Я люблю Митча, но брак мы еще не обсуждали. Мы не так давно вместе. Кроме того у него достаточно насыщенный график, – ответил я матери. – А чем занимается мистер Грасси? – не унималась мать. – Он — певец, – спокойно ответил я. – Подожди, это не тот Грасси, который поет в молодежной а капелла группе? – уточнил отчим. – Да, а ты откуда их знаешь? – удивился я. – Ну, я не настолько стар. Да, и поют они хорошо, – усмехнувшись, ответил он. – Это такой милый брюнет с итальянскими корнями? – уточнила мама. – Да, – все еще удивляясь, ответил я.

Она кивнула и продолжила:

– Ты обязательно должен нас с ним познакомить. Думаю, нужно как-нибудь устроить вечеринку. Ну, и друзей своих пригласи, чтобы это не выглядело как смотрины.

Вот тут я не знал, что ответить. Желание близких познакомиться с моим окружением радовало, но все же вызывало легкий дискомфорт, поскольку казалось нереальным.