Школа строгого режима, или Любовь цвета юности

Один из ребят в косухе, увешанный модными крестами, отозвал Вику на кухню и спросил:

– Слушай, Динара, правда, здесь одна живет?

– Ну да, а что? Прикадрить решил?

– Да у меня с пэрэнтсами проблемс, – по-английски объяснил он. – Мне влом домой возвращаться, может, я у нее поживу?

– Это ты с Динарой решай, меня не вмешивай. – Викуся налила себе настой чайного гриба из трехлитровой банки и вернулась к гостям.

Танюха была вся как на иголках. Накануне она договорилась с Мухаммедом, что он приедет, когда освободится. Ради этой встречи и чтобы нам угодить, Таня скоммуниздила из папиного бара две бутылки спиртного – персиковый шнапс для компании и персонально для Мухаммеда азербайджанский коньяк «Ширван».

Время уже шло к девяти часам вечера, когда наконец Мухаммед заявился. И сразу стало ясно, что он лишний в этой компании. Парень в косухе, твердо решив завоевать Динару, красочно рассказывал про сто двадцать седьмую школу, или, как ее в народе называли – «Школу Золотой Молодежи».

– Я когда туда впервые пришел – своим глазам не поверил! Девицы на переменах сидят на подоконниках, анашу курят! Никакой формы, завтраков и маршировок. Полная свобода. В школе можно появляться три раза в неделю.

– И политинформации нет? И писем Корвалану не пишите? – развивала я тему свободы.

– Конечно. У нас директриса мировая тетка! Один доклад сделаешь – и аттестован. У нас на уроках пипл читает «Гулаг» Солженицына. Какой Корвалан? У нас стишок такой ходит: «Поменяли хулигана на Луиса Корвалана. Где б найти такую б…дь, чтоб на Брежнева сменять».

Мы тихо захихикали. Вроде и смешно, но явная антисоветчина. Если будут нас «сажать», скажем, что смеялись, но тихо. Неодобрительно.

– Времени самовыразиться навалом, – продолжал парень. – У нас художники учатся, дети режиссеров, актеров, писателей, короче, творческая молодежь. Неужели не слышали?

– Слышал я про эту школу, – вдруг громко заявил Мухаммед. – Там бездельники одни, шалопаи и лоботрясы. Никто не учится, только дурью маются.

– Без дури никуда! Иначе вырастешь сильным и тупым совком, – засмеялись ребята из ШРМ. Видимо, под словом «дурь» что-то подразумевалось.

– Дурь? – переспросила Динара.

– Это марихуана, трава такая полезная, – продолжал смеяться парень в косухе, подмигнув приятелям.

Я нагнулась к Динаре и шепотом сказала:

– Это сильные наркотики, ЛСД, марихуана, – я песню про это знаю.

И напела:

Песню подхватили, Динара сняла со стены гитару, и начался концерт. Сначала пели Окуджаву, потом пошли незнакомые песни на английском. Парень в косухе спел несколько песен битлов и сорвал бурные аплодисменты.

Надо сказать, что ребята при всей своей показной развязности были весьма образованными и начитанными. Они сильно отличались от нас, причем выгодно. В них присутствовала внутренняя свобода, они по-другому «дышали».

– Кстати, вся Америка покуривает травку, и ничего в этом страшного нет. Ты просто не знаешь, – кивнул парень в мою сторону. – Марихуана – это травка, мозг расслабляет, а вот ЛСД – это настоящая наркота. Жесть, мы «в ту сторону не ходим».

Все одобрительно загалдели, а один парень спросил:

– У нас есть еще что выпить? Может, сгоняем в магазин?

Татьяна тут же вытащила из сумки коньяк и торжественно произнесла:

– В этот радостный день я хочу подарить моему любимому Мухаммеду азербайджанский коньяк в знак своей огромной любви! – И Танюха протянула ему бутылку.

Неожиданно Мухаммед схватил Таньку за руку и потащил за собой в ванную. Он запер дверь, схватил ее за волосы и принялся мотать из стороны в сторону.

– Магомедик, ты что?! – заплакала Таня. – Что я сделала?

– Зачем ты опозорила меня перед твоими придурочными друзьями? Перед этими молокососами? Я тебе говорил, что я араб? Говорил? Зачем мне твой азербайджанский коньяк? Иди подари его своим друзьям, маленькая дура!

Мухаммед выскочил из ванной, и Таня услышала, как громко хлопнула дверь в подъезде.

– Что случилось? – вбежала я к ней. – Вы поссорились? Куда он так дернул?

Танюшка, ничего не отвечая, бросилась вслед за Мухаммедом. Но длинные бусы зацепились за дверную ручку, рывок – и маленькие полосатые агатики рассыпались по полу. Таня села на корточки и разрыдалась.

– Слушай, он псих, – сделала я вывод после рассказа Таньки. – Абсолютно непонятное поведение, то ли приревновал, то ли обидчивый слишком. Ты как сама думаешь?

Танюха ползала по полу, собирая агаты в карман юбки. На бусы ей было наплевать, она подбирала их чисто автоматически.

– Я его люблю! – сообщила она решительно. Выпрямилась, высморкалась в полотенце. – Просто он нервничает, что нам негде встречаться. Он успокоится, и мы снова будем вместе.

– Ты уверена, что он тебе нужен? – сомневалась я. – Смотри, сколько хороших парней вокруг, выбирай любого.

Таня с серьезным лицом уселась на край ванны, но шпильки скользнули по мокрому кафелю, и она опрокинулась в таз с замоченным бельем.

Как мы хохотали! К нам тут же все сбежались, мы вытащили мокрую Таньку из таза и пошли в комнату пить коньяк. Для согрева.

Краем глаза я заметила, как парень в косухе, придерживая Динару под локоток, что-то ей нашептывает. Динара отзывчиво смеялась.

Вика целовалась на кухне с сыном режиссера. Именно так она его всем и представляла: «Сын режиссера Митты». Фамилия была суперизвестной – только что по всей стране с большим успехом прошел фильм «Экипаж» с неотразимым Филатовым в главной роли. Супербоевик с элементами эротики пользовался бешеной популярностью.

Вика била в цель – настоящей актрисе нужен режиссер. Или хотя бы сын режиссера.

Динаре нужен добрый надежный парень, чтобы работал и помогал.

Оксане нужно хорошо учиться, чтобы маму не расстраивать.

А Татьяне нужна квартира для встреч с Мухаммедом.

Но главное – нам всем нужна была наша дружба, надежная и неповторимая.

Глава 6. Пощечина

На другой день мы рассказали о нашей вечеринке одноклассникам, не скрывая восторга.

Умный Борис ехидно заметил:

– Восхищение – это аффект. А аффект – это признак незрелых, инфантильных чувств. Восхищение равнозначно комплексу неполноценности. Вы крадете свой собственный потенциал. А потом будет разочарование. Из крайности в крайность. Вы, девчонки, больше наблюдайте и оценивайте, а восторгаются пусть вами. И желательно из зрительного зала.

Но девчонок уже зацепил вирус внешкольного досуга.

На перемене ко мне подошла Борина соседка по парте Аня Сурова, комсорг класса, и таинственным шепотом спросила:

– Это правда, что вы рассказывали?

Я решила пошутить над ней и серьезно сказала:

– Правда. Можешь идти с докладом о нашем поведении к Сове, вот она ухать будет неделю.

– Да я не про это, – нахмурила бровки от моей «непонятливости» Аня. – Вы можете познакомить меня с каким-нибудь хорошим мальчиком из вашей компании?

– Там все не очень хорошие. Среди них нет отличников ленинского зачета, ни у кого нет грамот за организацию политинформаций. А повышает политическую активность эта молодежь тем, что слушает новости Би-би-си и радио «Голос Америки».

– Их же посадят?! – закрыла рукой рот Аня.

– Скорее всего, вышлют за сто первый километр.

Аня задумалась, но ненадолго.

– Слушай, выбери мне там хорошего мальчика, ну, чтобы воспитанный был и родители покруче. Я за это выдвину твою кандидатуру в комсомол. На первом же собрании. Договорились? Тебе же надо вступать в комсомол?

Я вспомнила слова Соломона и неопределенно кивнула.

– Ну, ладно, давай, чего там… Лишним не будет.