Одинокое сердце

— Я слышала анекдот о валлийце, который думал, что умеет летать. Хочешь, расскажу?

— Д-да, конечно, мэм.

И она начала длинный рассказ — только для того, чтобы успокоить его и самой отвлечься от мыслей об опасности, поднимаясь тем временем на следующую ветку.

Глава 4

Сайен хорошо помнила себя в раннем детстве, когда ей не было еще и двух лет. Мать, тогда еще живая, представлялась какой-то неясной, туманной фигурой. Родители были уже в разводе, и однажды, когда Девин приехал навестить ее, девчушка бросилась навстречу, протянув ручонки к отцу.

Он подхватил ее огромными сильными руками — ее большой, красивый отец, — и мир закружился, а она завизжала от неописуемого восторга. Потом он подбросил ее в воздух, и распиравшее ее счастье мгновенно сменилось ужасом, потому что все твердое и надежное куда-то провалилось и она на единый неуловимый миг повисла в бесплотном воздухе.

Все промелькнуло так быстро, что она не успела даже вскрикнуть. Земное тяготение заявило свои права на крошечное тельце, отец подхватил ее, и все стало на свои места. Но Сайен навсегда запомнила первобытный ужас беспомощного барахтанья в пустоте.

Картинка эта промелькнула в сознании Сайен; девушка замерла, тяжело дыша, и осмотрелась. Время замедлило свой бег, настоящее сосредоточилось в тихом шелесте листвы. Пока она карабкалась на дерево, открылась еще одна опасность: лосьон сделал ее тело скользким, и трудно было надежно ухватиться за ствол. Руки начинали болеть от напряжения, но ни намека на страх не просачивалось в спокойный, ровный голос, занимавший мальчика пустой болтовней, на которую тот отвечал дрожащим фальцетом.

Она добралась уже до тонких ветвей и теперь выбирала путь с предельной осторожностью, проверяя надежность каждой ветки, прежде чем перенести на нее всю свою тяжесть, и при каждом скрипе и покачивании дыхание замирало в горле, и она застывала, собираясь с силами, чтобы продвинуться еще на сантиметр.

Прошло не более пяти минут, когда тишина, окружавшая двоих на дереве, была нарушена шумным появлением людей. Сайен рискнула посмотреть вниз. В группе, приближавшейся со стороны поселка, царила та же реакция, что была у них с Джейн: потрясенная беспомощность и ужас. Господи, подумала она в отчаянии, ни одного тренированного мужчины в этой толпе!

Какая-то женщина вскрикнула высоким голосом, и Барри снова тихо захныкал.

— Это твоя мама? Чего же бояться? — спросила Сайен, поднимая голову. Она была уже на уровне его ног, и перед глазами дрожала маленькая грязная сандалия, казавшаяся совсем крошечной и невероятно беспомощной. — Спорю, она падает в обморок, когда ты переходишь через дорогу. Разве нет?

— Она убьет меня! — выпалил мальчик, и Сайен усмехнулась про себя.

Успокаивая ребенка, стараясь отвлечься от паники внизу, Сайен не заметила появления на сцене еще одного человека. Он несся по ручью мощными, пожирающими пространство прыжками в ореоле бриллиантовых брызг, и бег его был столь же стремительным в конце километровой дистанции, как и в начале ее.

Напряженное выражение его лица не изменилось, когда он увидел застрявшего мальчика и хрупкое, по-кошачьи напряженное тело Сайен под ним. Его карие глаза расширились, а грудь заходила ходуном, хотя сердце и без того колотилось от быстрого бега.

Сайен услышала с земли звук нового голоса, глубокого, твердого и властного, и сразу почувствовала волну облегчения — это был Мэтт, сейчас он наведет порядок в перепуганном сборище внизу. Мэтт появился поразительно быстро; Джейн, вероятно, бежала так, будто все псы ада кусали ее за пятки.

Он с одного взгляда оценил ситуацию и крикнул:

— Сайен, я поднимаюсь. Не пытайся освободить его, пока не окажусь прямо под тобой.

— Хорошо, — откликнулась девушка и, переводя дыхание, стала ждать, а он с атлетической легкостью начал взбираться на дерево. Когда она рискнула взглянуть через плечо вниз, он остановился на уровне тонких веток, протестующе поскрипывающих под его немалым весом, а поднятое вверх лицо было от нее в трех метрах.

Глаза их встретились — миндалевидные изумруды и карие всполохи яростного пламени. Три метра казались бесконечностью. Выражение лица Мэтта было столь ужасным, что Сайен закрыла глаза. И услышала, как скрипнула следующая ветка.

— Не двигайся дальше, — ослабевшим от ужаса голосом проговорила она. Еще скрип, и Сайен дернулась, как от удара топором. — Ради Бога, Мэтью!

— Не беспокойся обо мне, — ответил Мэтт с невозмутимым спокойствием. — А вот сама будь теперь предельно осторожна. Можешь уцепиться ногами за следующую ветку и дотянуться до мальчика?

— Я попробую.

С бесконечной осторожностью Сайен продвинулась вперед. Усталые мышцы протестующе заныли, и ей пришлось с усилием сглотнуть, преодолевая тошноту, когда порыв ветра угрожающе качнул перегруженное дерево. Затем, обвив ногами тонкий ствол, она вытянулась до ломоты в суставах и чуткими пальцами добралась до узенькой спины мальчика. Как только удалось крепко ухватить футболку, она мягко сказала:

— Отлично, Барри. Сейчас я тебя освобожу. Ты должен держаться как можно крепче за ствол. Не пугайся, когда я дерну, я тебя держу. Понял?

— Д-да.

Она сжала зубы и рванула. Острый сук, на котором висел Барри, разорвал футболку. Почувствовав, как поддается ткань, мальчик взвизгнул, извернулся вьюном и ухватился не за ствол, как говорила Сайен, а за ее руку.

Она угадала то, что должно произойти, за долю секунды. От резкого движения мальчик потерял опору. Единственное, что она успела сделать, прежде, чем он полетел вниз, — это мертвой хваткой вцепиться в его запястье.

А потом завизжала сама Сайен, не в силах справиться с опрокидывающей ее тяжестью, и они с мальчиком ударились о ствол дерева.

От страшной боли в затылке она едва не потеряла сознание. Один ужасный миг казалось, что силы в сомкнутых вокруг ствола ногах не хватит и они оба кувырком полетят вниз, навстречу неминуемой смерти. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота, руку и плечо пронизала острая боль. Сайен висела вниз головой, из последних сил сжимая запястье ребенка.

— Отец Небесный! — воскликнул потрясенный Мэтт.

Она ослепла от слез — мальчик был слишком тяжел. Раздирая пересохшее горло, она прошептала:

— Помоги!

— Милая, держись! Я уже почти дотянулся до него. Сайен, ради всего святого, не сорвись сейчас. Еще чуть-чуть…

Длинный протяжный стон сорвался с ее губ — это жаловалось дрожащее от напряжения тело. Корпус был изогнут под немыслимым углом, жилы на руке натянулись, как скрипичные струны. И тут она почувствовала, что вес мальчика уменьшился. Мэтт негромко произнес:

— Я держу его. Отпускай!

Пальцы бессильно разжались. Подняв голову, она помутневшим взором следила, как Мэтт закинул мальчика на свою широкую спину и Барри по-обезьяньи обхватил ее. Мэтт смотрел вверх. Страх и напряжение превратили его лицо в мешанину острых углов, медленно растворявшуюся в белой пелене. Вот и хорошо. Вот и ладно. С губ ее слетел вздох облегчения, ресницы затрепетали.

— Сайен! — Дикий рык пробудил ее. — Не теряй сознание! Я спущу его к матери и туг же вернусь за тобой. Не двигайся с места… Ты слышишь? Ответь мне!

— Я слышу, — прошептала Сайен сквозь громовые удары сердца, отдающиеся в гудящей голове. Все ее существо, казалось, состояло сейчас из боли и тошноты. Как хорошо было бы просто заснуть… Девушка начала уплывать на вращающемся облаке…

Пока теплая, жесткая рука Мэтта не приподняла ее за плечи. Он положил голову девушки в ложбину между своей напряженной шеей и плечом, потом, дотянувшись, обхватил рукой торс.

— Вот так. Я тебя держу, — успокаивал он. — Ты в безопасности. Постарайся обнять меня за шею и потихоньку разжимай ноги.

Она ткнулась лицом в соленый жар его шеи. Попыталась обнять поврежденной рукой, но, хотя чувствовала в нем силу и каменную устойчивость, никак не могла решиться отпустить ствол.