Вечные сны о любви (сборник)

Они ехали через лес. Он показал ей ручей, в котором золотые рыбки плавали над серебряными камнями, водопад, падающий в заводь, чистую, как голубое стекло. Он остановился, чтобы сорвать диких цветов и украсить ими ее волосы. И когда он целовал ее, делал это мягко и нежно. Его настроение, подумала она, такое же волшебное, как и все остальное в нем, и такое же необъяснимое. Он ухаживал за ней, смешил ее, извлекая из воздуха всякие безделушки и рисуя в небе радуги.

Кейлин чувствовала легкий ветерок на щеках, запах цветов. То, что было у нее в сердце, было похоже на музыку. Сказки действительно реальны, подумала она. Всю жизнь она не обращала на них внимания, отвергала фразы типа «и жили они с тех долго и счастливо», над которыми так вздыхала ее мать, а оказывается, сказка ждала ее. Теперь все должно стать иным.

Возможно, она знала об этом каким-то образом. Глубоко внутри знала, что все это ждет ее, что Флинн ждет, когда она разбудит его.

Они то шли, то ехали верхом, а птицы вокруг пели, и туман таял, и наступал сияющий день.

Там, у заводи, он устроил пикник, наливал вино из открытой руки, изумляя ее. Постоянно прикасался к ее волосам, щекам, плечам, словно прикосновения его успокаивали.

Раньше у нее никогда не было романов. Для этого просто не хватало времени. А теперь казалось, что вся жизнь, полная любви и ожидания, может уместиться в один счастливый день.

Он знал понемногу все обо всем. История, культура, искусство, литература, наука. С волнением она поняла, что мужчина, который завладел ее сердцем, которого так хотело ее тело, привлекал и разумом тоже. Он заставлял ее смеяться, удивляться, радоваться. И он дал ей успокоенность, без которой она, оказывается, жила, сама того не осознавая.

И если это сон, подумала она, когда опустились сумерки и они снова ехали верхом, то лучше уж никогда не просыпаться.

Глава 5

Идеальный день заслуживал идеальной ночи. Она думала, надеялась, что когда они вернутся с прогулки, он поведет ее к себе. Поведет ее в постель.

Но он лишь одарил ее этим волнующим поцелуем, который делал ее такой слабой и встревоженной, и спросил, не хочет ли она к вечеру переодеться.

Поэтому она пошла наверх, в свою комнату, беспокоясь и гадая, как женщина должна готовиться — после самого волшебного из всех дней — к самой важной ночи в своей жизни. В одном она была уверена: думать не нужно. Если она позволит мыслям оформиться, закрадутся сомнения. Сомнения в отношении всего того, что произошло, — и того, что еще произойдет.

Прежде всего, она будет действовать. Она просто будет.

Ванная, которая примыкала к ее комнате, свидетельствовала о современной роскоши. Войти из спальни с ее антиквариатом и плисовым бархатом в это царство кафеля и стекла — словно попасть из одного мира в другой.

Но это, полагала она, уже сделано. Она наполнила огромную ванну водой и ароматным маслом, погрузилась по подбородок и расслабилась, омываемая тихими струями.

На длинной белой полке стояли баночки с серебряными крышками. В них она нашла крем, который нанесла на кожу. И посмотрела на себя в запотевшее зеркало. Вот так столетиями женщины готовились к встрече с любовниками. Смягчали кожу, делали ее благоуханной для мужских рук. Для мужских губ.

Магия женщины.

Она не будет бояться, не позволит беспокойству вытеснить наслаждение.

В гардеробе она нашла длинное шелковое платье цвета спелых слив. Оно слегка облегало тело и сильно открывало грудь. Она надела серебристые туфли и повернулась к зеркалу.

Нет, она не хочет увидеть свое отражение в зеркале. Она хочет увидеть свое отражение в глазах Флинна.

Он чувствовал себя молодым и неопытным — все нервы напряжены, движения неуклюжи. В свое время он был весьма умелым в обращении с женщинами. И хотя пятьсот лет наверняка могут сделать человека черствым в определенных обстоятельствах, он видел сны.

Но даже во снах он не желал так сильно любить и быть любимым.

И разве я мог? — подумал он, когда Кейлин стала спускаться к нему по лестнице. Сны блекли рядом с ее властью.

Флинн протянул руку, почти боясь, что та пройдет сквозь пустоту, и ему останется лишь это страстное желание и тоска.

— Ты самая прекрасная женщина из всех, кого я знал.

— Сегодня, — она взяла его пальцы, — все прекрасно. — Она сделала шаг к нему и смутилась, когда он отступил.

— Я подумал… Не потанцуешь ли со мной, Кейлин?

Когда он заговорил, воздух наполнился музыкой. Свечи, сотни свечей, сливались в единое пламя. Помещение озарилось бледно-золотистым светом, стены украшены цветами, которые превращали зал в сад.

— С удовольствием, — сказала она и положила руки ему на плечи.

Они вальсировали в большом зале, среди покачивающего пламени свечей и аромата роз, которые цвели повсюду. Двери и окна были распахнуты, впуская свет луны, звезд и благоухание ночи.

Охваченная трепетом, Кейлин откинула голову и позволила ему стремительно нести себя в волнующих звуках.

— Чудесно! Все просто замечательно. Откуда ты знаешь, как танцевать вальс? Ведь в твое время вальса еще не было.

— Я вижу сны. В них я наблюдаю, как движется мир, и из снов я беру то, что мне нравится больше всего. В снах я танцевал с тобой, Кейлин. Ты не помнишь?

— Нет, — прошептала она. — Я не вижу снов. А если и вижу, то не помню их. Но этот я не забуду. — Она улыбнулась ему. — Никогда.

— Ты счастлива?

— Я никогда в жизни не была так счастлива. — Ее рука поднялась с его плеча, вдоль шеи и остановилась на щеке. Синева глаз потемнела. — Флинн.

— Вино, — сказал он, почувствовав новый приступ нетерпения. — Ты хочешь вина?

— Нет. — Музыка продолжала нарастать, пока они стояли. — Я не хочу вина.

— Тогда мы поужинаем.

— Нет. — Ее рука скользнула и обхватила его затылок. — Ужинать я тоже не хочу, — тихо сказала она и притянула его губы к своим. — Хочу тебя, — прошептала она. — Только тебя.

— Кейлин. — Он мечтал ухаживать за ней, очаровать ее. Соблазнить. Сейчас она все это сделала с ним. — Я не хочу торопить тебя.

— Я ждала так долго, даже не зная об этом. У меня никогда не было мужчины. Сейчас я думаю, и не могло быть никого, кроме тебя. Покажи мне, что значит принадлежать.

— Женщины, к которым я прикасался, ничего не значат. Они лишь тени рядом с тобой, Кейлин. А это, — сказал он и поднял ее на руки, — реальность.

Он понес ее сквозь музыку и свет свечей, вверх по большой лестнице. Она чувствовала его руки, биение его сердца, словно плыла на волнах счастья.