Сердцеедка

Джиллиан тяжело навалилась локтями на стол. Она так и чувствовала, как стул прогибается под весом ее некрасивого, тучного тела. Обширная грудь заключена в простой практичный лифчик, под юбкой прячутся толстенные ноги. Плотная кофта давит на плечи, даже волосы сегодня кажутся тяжелыми.

Несколько секунд она не отрывала взгляда от столешницы, обводя пальцем узоры древесины и притворяясь, что ничего особенного не происходит. Палец замер на темном пятнышке от сучка. Что толку себя обманывать? Ей не просто тяжело. Ей страшно.

Телефонный разговор с Ричардом был совсем короткий. Ричард ничего не объяснил, только сказал, что привезет с собой даму и зовут ее Флер. Джиллиан посмотрела на свои короткие загрубевшие пальцы и прикусила губу. Могла бы знать, что рано или поздно этим кончится – Ричард найдет себе… подругу. А она-то вообразила, что все останется по-старому: Ричард, Энтони и она, Джиллиан. Почти как при жизни Эмили. Сколько раз они ужинали здесь втроем, а Эмили лежала в постели наверху.

Какая дурость… Конечно, так не могло продолжаться. Во-первых, Энтони уже почти взрослый. Скоро он окончит школу и поступит в университет. На что она рассчитывала – что останется после этого жить в «Кленах» вдвоем с Ричардом? Неизвестно, как относится к ней Ричард. Видит в ней только сестру Эмили или нечто большее? Считает ее своим другом? Членом семьи? Или он ожидает, что теперь, после смерти Эмили, она должна уехать? Джиллиан не знала ответа. За все годы, что она прожила в этом доме, ей очень редко случалось разговаривать с Ричардом. Как правило, они общались исключительно через Эмили. А теперь Эмили нет, и они вообще не общаются. Джиллиан делала вид, что ее присутствие в доме, само собой разумеется, а Ричард не возражал.

Теперь все изменилось. Появилась, женщина по имени Флер. Женщина, о которой Джиллиан ничего не знает.

– Ты ее полюбишь, – прибавил Ричард перед тем, как повесить трубку.

Джиллиан в этом сомневалась. Конечно, он употребил слово «любить» в современном легковесном значении. Дамы в клубе постоянно роняли такие словечки. Как я люблю это твое платье! Я просто влюбилась в эти духи! Люблю, влюбиться, любовь… Как будто это не священное слово, которым следует дорожить, лелеять его и беречь, а не трепать попусту. Джиллиан любила людей, а не модные сумочки. Она очень точно, отчаянно сознавала, кого любит – давно полюбила и будет любить всегда. Только никогда не говорила вслух о таких вещах – по крайней мере, с тех пор как стала взрослой.

Облачко, закрывавшее солнце, передвинулось, и лучик упал на стол.

– Хороший сегодня день, – сказала Джил лиан, прислушиваясь к звуку собственного голоса в мертвой тишине кухни.

В последнее время она все чаще разговаривала сама с собой. Иногда ей по несколько дней приходилось оставаться в доме одной – Ричард уезжал в Лондон, Энтони – в школу. Пустые, одинокие дни. В Грейворте у нее не было подруг; когда Ричард и Энтони отсутствовали, телефон переставал звонить. Приятельницы Эмили воспринимали Джиллиан скорее как нанятую домоправительницу, не как члена семьи, – а Эмили не потрудилась их поправить.

Эмили. Сестричка Эмили умерла. Джиллиан закрыла глаза и уронила голову на руки. Что же это за мир, где младшие сестры умирают прежде старших? Где хрупкое тело замужней сестры разрушают постоянные выкидыши, а мощный корпус другой сестры, старой девы, ни разу не подвергался испытанию? Джиллиан выхаживала Эмили после каждого выкидыша, нянчилась с нею после рождения Филиппы и позднее – когда на свет появился Энтони. Эмили слабела и угасала у нее глазах. А теперь Джиллиан осталась одна, по сути – в чужой семье, дожидаясь, пока явится та, кто займет место ее сестры.

Может, пора уже уйти, строить жизнь заново? Благодаря щедрому завещанию Эмили она теперь ни от кого не зависит в финансовом плане. Уезжай, куда захочется, делай все, что пожелаешь… Перед ней промелькнули картинки из рекламного буклета для пенсионеров. Можно приобрести домик у моря и копаться в саду, а можно отправиться путешествовать.

Джиллиан вспомнилось давнее предложение, от которого она пришла в такой восторг, что тут же кинулась рассказывать Эмили. Кругосветное путешествие с Верити Стэндиш!

– Ты помнишь Верити, – взволнованно говорила она, а Эмили стояла возле камина и вертела в руках фарфоровую статуэтку. – Она в октябре улетает в Каир, оттуда поедет дальше. И приглашает меня! С ума сойти, правда?

Она ждала, что Эмили улыбнется, начнет рас спрашивать, обрадуется за Джиллиан так же безоглядно, как Джиллиан радовалась за Эмили все эти годы. Ничего подобного! Эмили обернулась и, не дав сестре времени перевести дух, произнесла:

– Я на четвертом месяце.

Джиллиан ахнула. Слезы радости навернулись на глаза. Она думала, да и все думали, что у Эмили больше не будет детей. После Филиппы все ее беременности заканчивались выкидышем не позднее двенадцатой недели. Трудно было представить, что она способна доносить еще одного ребенка.

Джиллиан бросилась к ней, схватила за руки.

– Четвертый месяц! Ох, Эмили!

Но голубые глаза Эмили смотрели на нее с укором.

– Следовательно, ребенок должен родиться в декабре.

Джиллиан вдруг сообразила, на что та намекает. Единственный раз в жизни она попыталась вырваться из-под власти сестры.

– Ты ведь не будешь возражать против моей поездки? – Джиллиан старалась говорить бодро и буднично. – Я уверена, Ричард тебе поможет. А в январе я приеду и тоже включусь. – Она замялась. – Просто случай такой редкостный…

– Поезжай, конечно! – ломким голосом воскликнула Эмили. – Я прекрасно могу нанять медсестру из роддома. И няньку для Филиппы. Все будет отлично.

Она сдержанно улыбнулась.

Джиллиан настороженно смотрела на сестру. Эта игра была ей знакома; ни разу еще она не су мела заранее предугадать следующий ход Эмили.

– Да и когда ты вернешься, няньку вполне можно будет оставить. – Серебристый голосок Эмили мучительной занозой пронзил сердце Джиллиан. – Поселим ее в твоей комнате. Ты не против? Скорее всего, ты к тому времени уже будешь жить отдельно.

Напрасно она поддалась на этот блеф. Нужно было все равно поехать с Верити. Прервать по ездку через несколько месяцев и вернуться к семье. Эмили не отказалась бы от ее помощи, сейчас Джиллиан была в этом уверена. Надо было поехать! Полные горечи слова отдавались у нее в мозгу, все тело напряглось, кровь была отравлена сожалениями о том, что произошло пятнадцать лет назад.

Нет, она не поехала. Она сдалась, уступила, как и всегда уступала сестре, осталась и дождалась рождения Энтони. И уже после того поняла: никогда она не уйдет от них по собственной воле. Потому что Эмили не любила маленького сына. А Джиллиан полюбила его больше жизни.

– Расскажи мне о Джиллиан, – попросила Флер, удобно устраиваясь на сиденье.

– Джиллиан? – рассеянно отозвался Ричард, включая указатель поворота, чтобы перестроиться в соседний ряд. – Ну давай, болван, уступай дорогу!

– Да, Джиллиан, – повторила Флер. – Давно она живет у вас?

– Да уже много лет. С тех пор как… не знаю… наверное, с тех пор как родилась Филиппа.

– И вы хорошо с ней ладите?

– О да.

Флер глянула на Ричарда. Его равнодушное лицо ничего не выражало. Так, с Джиллиан все ясно.

– А Энтони? С ним я тоже пока не знакома.

– О, Энтони тебе понравится. – Лицо Ричарда засветилось энтузиазмом. – Он славный мальчишка. Играет с гандикапом двенадцать – совсем неплохо для его возраста.

– Замечательно, – вежливо ответила Флер.

Чем дольше она общалась с Ричардом, тем яснее становилось, что ей не отвертеться от этой ужасной игры. Она представила себя в ботинках для гольфа с шипами и кисточками, и ее передернуло.

– Здесь такие красивые места, – промолвила Флер, глядя в окно. – Я и не знала, что в Суррее разводят овец.

– Изредка. Порой и коров.

Губы Ричарда иронически дернулись. Флер ждала. Движение губ означало, что Ричард собирается пошутить.

– С самыми отборными местными коровами ты познакомишься в гольф-клубе, – изрек Ричард и расхохотался.