Предложение (ЛП)

Глава 4

БРЭМ

— Детка, дай мне подрочить на твои сиськи. — Говорю я Астрид умоляющим тоном, и не очень-то этим горжусь.

Она смотрит на меня, мой член в ее руке, в уголках ее влажных губ слюна и эякулят. Она чертовски великолепна, несмотря на то, что порой её безумный вид приводит меня в ужас. Я остаюсь с ней не из-за ее ума, это уж точно. Но, учитывая то, как сильно я пытаюсь держаться подальше от своего прошлого, ради ее же блага, надеюсь, она не под коксом.

— Разве я плохо сосу твой член? — спрашивает она обиженным голосом маленькой девочки, прежде чем провести языком по пульсирующей головке.

Она хороша. Чертовски хороша. У меня нет никаких сомнений, где она набралась опыта. Не хочу об этом думать, как и она не думает о том, как мои губы и язык могут заставить ее кончить быстрее, чем она успеет выкрикнуть мое имя. Но, когда я написал ей днем, попросил прийти и заставить меня кончить, я рассчитывал трахнуть ее на полу. Или на кровати. Да где угодно, мне все равно.

Но у нее эти ее дни, так что мы делаем то, что делаем. Хотя, я совсем не против секса когда у дамы месячные. Это немного грязно, но так заводит. Но она, как и большинство, не в восторге от этой идеи. Не то чтобы я не наслаждался минетом, опять же, в этом она хороша. Но эта поза, когда она на коленях, заставляет мои мысли блуждать.

Я не хочу этого делать. Но в последнее время делаю слишком часто. Думаю о вещах, которые пытался похоронить, вещах, которые так или иначе всплывают и напоминают о себе.

К счастью, я почти готов кончить, так что я вытаскиваю член из ее рта и переворачиваю ее, надавливая на плечи так, чтоб она оказалась на полу. Пару раз поглаживаю себя и кончаю ей на шею, плечи, мне так нравится.

— Ты немного грубоват, — говорит она томным голосом, хихикая при этом.

И что в этом такого чертовски смешного?

— Только потому что тебе это нравится, — говорю я. Она обожает практически все, что я делаю, и полагаю это не из-за того, на что я способен в постели. Деньги говорят сами за себя.

— Стой так.

Я иду на кухню, беру бумажное полотенце и быстро вытираю сперму с ее спины. Задаюсь вопросом, какой самый легкий способ избавиться от нее? Если подумать, то мне вообще не надо было ее приглашать, но мне надо было что-то, чтобы отвлечь меня от мыслей о Николе.

Дело в том, что когда я даю девушке свой номер, я жду, что она позвонит. Они всегда так делают. И я дал его ей не потому что я хочу ее трахнуть или что-нибудь в этом роде. Я действительно хочу ей помочь. Я хочу этого. И она в этом нуждается. Это редкость, что все так складывается. Это редкость, что у меня есть все три составляющих.

Но уже два часа дня, а она так и не позвонила. Разве ей не любопытно? Разве она не в отчаянии?

Она, правда, так сильно меня ненавидит?

Я всегда знаю, когда женщина меня ненавидит. Знаете, это как прелюдия к срыванию одежды, интересный способ сделать наше общение более захватывающим. Есть женщины, которые меня ненавидят, а есть те, кто хочет моей смерти. Вот именно такое ощущение появилось у меня, когда в прошлом году в баре я впервые увидел Николу, я тогда только сюда переехал. Я-то просто считал ее чопорной выпендрежницей, но она была так мила со всеми остальными и такой высокомерной со мной, что я не мог не принять это на свой счет. И, конечно же, я почувствовал себя так, словно мне бросили вызов.

Это до сих пор не дает мне покоя. После этого я видела ее пару раз, или около того, и каждый раз одно и то же. Холодный кивок, смертельный взгляд, будто я обидел ее в прошлой жизни. Когда я увидел ее на свадьбе брата, я подумал - а вдруг она изменила мнение обо мне. Я поцеловал ее, знаю, я не должен был этого делать, но я и не мог этого не сделать. И на долю секунды я подумал - может быть, я смог бы её завоевать. Я видел что-то такое в ее глазах, что-то дикое и свободное, я просто хотел, чтоб она отпустила себя, как и эту чертовую тугую прическу, которую она тогда сделала.

Этого не случилось. Мой член переиграл меня.

Полагаю, теперь она меня на дух не переносит. Уверен, она видела, как я уединился с той цыпочкой в кустах, и, полагаю, я настолько взбесил ее, что дороги назад нет.

Тем не менее, когда вчера вечером я сказал, что мог бы помочь, я не просто пытался ей понравиться, как-то компенсировать прошлые ошибки. Ну, хорошо, может быть, и по второй причине тоже, но на самом деле у меня самые благие намерения.

Но, если она мне не позвонит, она этого никогда не узнает. А теперь у меня здесь Астрид, по пояс обнаженная, на полу моей квартиры, вытирает остатки моей спермы со своего тела, и я не знаю, как же мне ее выставить.

Я застегиваю штаны и притворно зеваю.

— Знаешь, думаю мне надо вздремнуть. Вечером мне надо поработать.

Она поднимается на ноги, ее задорные грудки покачиваются передо мной. Теперь она выглядит не безумно, а раздраженно. Хорошее изменение.

— Так ты что, пригласил меня сюда для этого, а теперь выгоняешь?

— Я тебя не выгоняю, — говорю я, хватая ее рубашку и кидая ей.

Она хмурится.

— Ты свинья, — говорит она, быстро натягивая рубашку и злясь.

— Я больше похож на борова, — поправляю я. — Они, как правило, больше.

— Сначала ты приглашаешь меня на вечеринку, а потом остаешься в больнице.

Я морщусь.

— Эй, никто этого не ожидал.

— Ну это ведь произошло, — говорит она, направляясь к двери. — И с меня хватит. Не звони мне больше.

Дверь захлопывается за ней.

А я и не собирался звонить. Большинство девушек не выдерживают со мной больше недели, потом с них достаточно. Они могут вести себя молчаливо и добродушно, но я знаю, у всех них есть границы, и я довольно хорошо о них знаю – я их проверяю. Кто-то скажет, что это грустно, но когда это ваша жизнь, вы научитесь принимать это.

Я беру свой телефон и смотрю на него. Никаких пропущенных вызовов, ни сообщений. У меня даже нет ее номера, чтобы самому ей позвонить.

Хотя, я могу позвонить братишке. Если он не за штурвалом вертолета, то он ответит.

Он отвечает на третьем гудке, но связь немного нечеткая.

— Да, что ты хочешь? — кричит Линден.

— Не говори, что ты в воздухе и тебе пришлось ответить.

— Вот-вот собираюсь взлететь. Что случилось?

Я прочищаю горло, интересно, как задать вопрос так, чтоб у него не сложилось неверное впечатление.

— Как девочка? Которая помладше?

— Ава? — спрашивает он, он повышает голос, пытаясь перекричать винты, которые начали крутиться. — Она в порядке. Они сказали, у нее диабет, это своего рода шок. Ты ведь был там.

— Я знаю, что я там был. Я имею в виду, как она сейчас? Как ее мама?

— Полагаю настолько хорошо, насколько это возможно, учитывая ситуацию. Я не знаю. Я знаю, что сейчас с ней Стеф, она помогает. Она чертовски беспокоится. Ты же знаешь, как она может заботиться о близких.

Да, я это знаю. Стеф как мама, которой у нас никогда не было. Я не говорю это Линдену, а то он сюда еще Фрейда приплетет.

— У тебя есть ее номер?

— Николы? — спрашивает он. — Не в моем телефоне. Она есть у меня в Фейсбуке. Зачем тебе?

— Не важно, — говорю я, пауза. — Расскажи мне что-нибудь о ней.

— Что, зачем? Подожди. Нет, Брэм. Нет, — командует он, словно я какая-то дворняга.

— Да нет, я не поэтому спрашиваю.

— Верно, ты спрашиваешь не потому, что хочешь засунуть в нее свой член.

— Да честно, — отвечаю я. — Думаю, она заплачет, если увидит член в реальной жизни.

— Отлично, — сухо говорит он. — Во всяком случае, для тебя она под запретом. Она через многое прошла. Ей не нужен мой брат засранец, который еще больше испоганит ее жизнь.

— Засранец?

— Да, Брэм, — устало отвечает он. — Послушай, мне пора.

Он вешает трубку, и я матерюсь на телефон.

Я могу сделать только одно.

Вскоре я паркуюсь в гараже недалеко от Юнион-Сквер и иду пару кварталов пешком в самое сердце паршивого райончика Тендерлойн.