В обятьях зверя (СИ)

— Доброе утро, — услышал он за своей спиной и от неожиданности вздрогнул, но, увидев Аларика, успокоился.

— Доброе, — кивнул Сальваторе, поставил девайс на блокировку, а кружку с недопитым чаем отставил в раковину и уже хотел было выйти из кухни, потому что общество Аларика ему было совсем не по душе, но вдруг на своих плечах он почувствовал тяжёлые руки.

— Подожди, — холодным, почти железным тоном сказал Аларик.

Стефан обернулся и впервые поднял на него глаза: от его обычного дружелюбия не осталось и следа. Аларик смотрел на него упор с какой-то ненавистью и отвращением, плотно сжав губы.

— Думаю, нам нужно поговорить.

====== Глава 5 ======

Услышав такой тон Аларика, Стефан насторожился и напрягся, потому что ещё ни разу не видел его таким разозлённым. Сальваторе постарался взять себя в руки, чтобы не выдавать своё беспокойство.

— О чём? — как можно более ровным тоном спросил он.

Аларик сел за стол, но Стефан его примеру не последовал, встав неподалёку, оперевшись на столешницу поясницей и скрестив руки на груди.

— Стефан, я всегда считал, что вы с Еленой — прекрасная пара. Я действительно радовался за вас, потому что после всего того, что вы с ней…

— Аларик запнулся, стараясь найти подходящие слова, но Стефан всё равно в этот момент почувствовал колющую боль в сердце, вспомнив о родителях. Впрочем, трудно говорить Гилберту было не из-за этого: он подбирал слова не для того, чтобы как можно меньше ранить парня, а потому, что ему было невероятно сложно сдерживать злость. -…пережили в детстве, — наконец продолжил Рик, — создать собственную семью, где вы можете друг другу доверять, поддерживаете друг друга во всем и просто просыпаетесь по утрам с ощущением гармонии, — дорогого стоит.

Сальваторе на мгновение даже почувствовал, как у него свело скулы — так обычно бывает, когда ты берёшь в рот что-то очень кислое: что им с Еленой хорошо друг с другом, думали только окружающие и она сама, и Стефану с каждым днём было всё труднее поддерживать эту красивую картинку и жить двойной жизнью. Было мерзко и до боли обидно осознавать, что все считают тебя счастливым человеком, а на самом деле всё абсолютно наоборот, но поделиться этим было не с кем, кроме, разве что, старшей сестры Ребекки, которая, впрочем, в его жизнь старалась не вмешиваться. Он так хотел освободиться от этой бесконечной фальши, жить своими истинными чувствами… Но свободой для него было не отпустить Елену и забыть обо всём, а вести себя с ней, уже не сдерживая свою ненависть.

Аларик замолчал, сделал глубокий вздох и в какой-то момент опустил глаза, но уже через мгновение снова поднял полный злобы, строгости и решимости взгляд на Сальваторе, отчего у того внутри похолодело: он понял, что Гилберт, возможно, о чём-то узнал.

— Я доверил тебе самое дорогое, что у меня есть, Стефан, — мою племянницу. И я не позволю тебе причинять ей боль.

Когда он произнёс эти слова, сердце у Стефана пропустило несколько ударов, но это состояние оцепенения быстро сменилось окончательным осознанием того, что ситуация начала выходить из-под контроля, а внутренний холод уже через несколько секунд стал огнём ненависти: никто не мог рассказать Аларику о произошедшем, кроме Елены.

— Я видел тот синяк на пояснице у Елены, Стефан, — сказал Рик. — И я знаю, из-за чего он появился.

Сальваторе опустил взгляд, то ли стараясь изобразить стыд и искреннее раскаяние, то ли в спешке пытаясь обдумать, что сказать дяде Елены, чтобы предотвратить возможные последствия этого разговора, которые не сулили ему ничего хорошего.

— Я тебе не нянька и не отец, чтобы читать нотации, да и ты уже взрослый для этого, ты не находишь? Но я очень надеюсь, что ты всё же понимаешь, что… Это как минимум не по-мужски.

Стефан поднял взгляд на мужчину.

«Спокойно», — твердил себе он. «Только не сорвись на него».

— И что мне придётся принять меры, если это будет продолжаться. Я думаю, не секрет, что, приехав к племяннице в гости, я ожидал увидеть совершенно не следы от побоев на её теле.

— Аларик, — выдохнув, перебил Стефан. — Боже мой…

Он провёл ладонями по лицу.

— За то, что я натворил месяц назад, я буду винить себя, наверное, всю свою жизнь. Я сам не понимаю, что произошло… Как будто бы я — это был не я.

Сальваторе сразу признался в своём проступке, не стал отнекиваться или пытаться защититься, и этим несколько усыпил бдительность Рика: тот не ожидал такого поведения и немного удивился искренности с его стороны, хотя всегда очень хорошо относился к нему. Возможно, именно поэтому разговор продолжился в более-менее спокойном русле.

— Вы даже представить себе не можете, что для меня значит Елена, — прошептал Стефан, взглянув на Аларика. — Когда я увидел её следующим утром, я готов был валяться у неё в ногах, только чтобы она меня простила.

— Лучше следить за своими действиями вместо того, чтобы потом вымаливать прощение, как считаешь? — нахмурившись, проговорил Рик.

— Согласен, — кивнул Стефан. — Аларик, в этой жизни ошибается каждый, никто из нас не безгрешен. Я не пытаюсь сейчас оправдаться, нет. Я просто хочу сказать, что та безумная ночь… Она заставила меня о многом задуматься и научиться ценить то, что я имею. С тех пор я не притрагивался к спиртному и не собираюсь, если не верите — можете спросить у Елены. Наверное, я не заслуживаю этого… — произнёс он, покачав головой. — Но она простила меня. И, клянусь, я лучше сдохну, чем причиню боль ей снова.

Стефан держался из последних сил и ни одним своим жестом, ни одним словом старался не выдать истинного отношения к этой девушке, хотя единственное, чего он хотел сейчас, — это со всей силы впечатать её в стену.

Гилберт слушал его, и слова Стефана звучали с таким сожалением, так неподдельно, что и ему самому хотелось верить во всё то, о чём он говорил. Но ярость из-за того, что сделал Сальваторе, не отпускала его, поэтому он не мог, как Елена, довериться ему окончательно.

— Ты же понимаешь, что пока это всё не более чем красивые слова, и они — ничто по сравнению с одним-единственным поступком. Я не собираюсь обсуждать эту тему, это противно для меня, — с отвращением сказал Рик, посмотрев куда-то в сторону. — Просто запомни одно: за неё я перегрызу глотку любому, — он снова перевёл взгляд на парня, и в этот момент Аларик напомнил ему какого-то зверя, который действительно в любой момент был готов наброситься на него. — И пока первый на очереди, по всей видимости, ты.

Стефану не было страшно: ни Аларик, ни Елена не знали даже самой малой доли правды, которую он скрывал. И в этом была его сила.

Сальваторе глубоко вдохнул, чтобы хотя бы немного успокоить нестерпимое жжение в горле.

— Я уже много раз просил прощения у Елены и сейчас хочу попросить его у Вас. Я знаю, что после произошедшего Вам трудно верить мне, но я обещаю: такого больше не повторится.

— Я надеюсь, — коротко ответил Аларик. — В противном случае, поверь мне, ты об этом пожалеешь.

С этим словами, больше ни разу не посмотрев в сторону парня, он вышел из-за стола и куда-то ушёл.

Сальваторе налил себе в стакан холодной воды и залпом выпил её, чтобы немного остыть и в этот день не показать Аларику своих истинных эмоций. Однако взбесил его даже не разговор с ним, а тот факт, что Елена обо всём рассказала ему.

«Безмозглая дура, ты даже не представляешь, что ты наделала… Ну ничего, я тебе покажу, как чесать языком, сука!»

Стефан хотел дождаться, пока Елена вернётся: ему было уже плевать на свидетеля в лице Аларика, и он горел только одним желанием — выплеснуть на неё всю свою злобу и ненависть, сделать ей ещё больнее, чем в ту ночь, вновь увидеть слёзы у неё на глазах. Но Сальваторе позвонили с работы и стало ясно, что в выходной день ему придётся выехать в офис: появились какие-то проблемы с отчётностью, что повлекло за собой конфликт с клиентом. Стефану пришлось уехать, но за то время, что он провёл на работе — ему пришлось пробыть там почти весь день — его ярость не только не утихла — даже усилилась. Последние часы он с трудом сдерживался, чтобы не заорать на сотрудников и клиентов и не послать всё к чертям, и ждал того момента, когда он сможет вернуться домой.