Служебный роман, или История Милы Кулагиной, родившейся под знаком Овена

ЛЕДИ: <<три смеющихся смайлика>> Страшнее невозможно!!!

БРОДЯГА: Уж утешили так утешили! Благодарю вас!

ЛЕДИ: Да не за что! Приходите еще.

БРОДЯГА: Всенепременно!.. А вы, если вдруг утешение понадобится вам, вы ко мне придете?

ЛЕДИ: Вы же знаете, у нас, железных леди, всегда все в порядке! К сожалению… Лучше скажите все-таки, как вас зовут? Неудобно, знаете, в доверительной беседе называть человека без малого порядковым номером…

БРОДЯГА: Нет, милая Леди, не спрашивайте, эту леденящую кровь тайну я унесу с собой в могилу.

ЛЕДИ: Неужели не только вы сами, но и ваше имя — страшное, как… (Теряюсь в догадках…)

БРОДЯГА: Не то слово! <<смеющийся смайлик>>

ЛЕДИ: С вами просто невозможно разговаривать!

БРОДЯГА: Да, я крепкий орешек!..

ЛЕДИ: <<три смеющихся смайлика>> Ну вот вы и снова прокололись, Штирлиц! Будем знакомы, мистер Уиллис! Ничего, если я буду звать вас просто Брюс?

БРОДЯГА: Преклоняюсь перед вашими дедуктивными способностями, Леди.

ЛЕДИ: Ну вот, хоть кто-то, наконец, оценил по достоинству!

БРОДЯГА: Скажите, мой маленький друг, как вы себе видите наши дальнейшие отношения? Мне по-прежнему следует к моей современнице с переднего края науки девятнадцатого века обращаться как к Леди, а непознаваемое сказочное существо звать Тикки?

ЛЕДИ: А вам именно так больше нравится?

БРОДЯГА: Боюсь, что да. По крайней мере, еще некоторое время. Мне хочется сжиться с мыслью, что за одной из вас просвечивает другая. Можно?

ЛЕДИ: Сегодня я готова разрешить вам что угодно.

БРОДЯГА: Ах ты господи!.. Предупреждать же надо! Я бы подготовил длинный список просьб. А так что-то у меня окончательно голова выключилась от таких перспектив. Вы ведь, небось, завтра уже не будете столь сговорчивы, да?

ЛЕДИ: Разумеется. С другой стороны, вы что же собираетесь скончаться в ближайшее время?

БРОДЯГА: Да вроде нет.

ЛЕДИ: Я тоже пока совсем другое планирую на будущее. А коли так, не вижу оправданий вашему отчаянию. Плохо вы думаете о провидении и о себе, раз впадаете в уныние по пустякам. Пока мы живы, милый мой Бродяга, все возможно и ничто не потеряно.

БРОДЯГА: Это обещание?

ЛЕДИ: Нет.

БРОДЯГА: Спасибо. Вы меня очень обнадежили.

ЛЕДИ: Здорово! А теперь пойду и так же обнадежу Профессора.

БРОДЯГА: Стоять!

ЛЕДИ: Тиран!

БРОДЯГА: Я сам его обнадежу. Небось мало не покажется.

ЛЕДИ: Шалунишка.

БРОДЯГА: От шалунишки слышу. К величайшему моему сожалению, дражайшая Леди, дела внезапно потребовали моего присутствия в другом месте. Надеюсь, я вам за сегодня уже достаточно надоел?

ЛЕДИ: Идите-идите, не напрашивайтесь на комплимент.

БРОДЯГА: Ну тогда всего наилучшего, мой маленький друг, до новых встреч в кефире.

ЛЕДИ: Взаимно. Не пейте больше сегодня. По крайней мере, ничего крепче кефира.

БРОДЯГА: Мог бы успокоить вас, но предпочитаю быть искренним. Постараюсь, но не обещаю. Лучше уж весь оставшийся год буду примерным до отвращения… Целую ваши локоны.

ЛЕДИ: У меня их нет, раз уж речь зашла об искренности.

БРОДЯГА: О! Сейчас я разузнаю о вас немало. Ноги-то у вас есть?

ЛЕДИ: Ох, бродяга!.. Ну есть.

БРОДЯГА: Руки?

ЛЕДИ: Дурацкий вопрос. Чем же я, по-вашему, печатаю?

БРОДЯГА: О-о, вы не представляете себе всего богатства вариаций. Надеюсь, что не представляете. Что еще у вас есть?

ЛЕДИ: Квартира и работа.

БРОДЯГА: И больше ничего? Жаль, жаль. Ну что ж, на нет и суда нет. Тогда целую все выявленное, кроме квартиры и работы.

И на этой сомнительной любезности Бродячий Профессор (или Профессиональный Бродяга?) отключился.

Я щелкнула тумблером и блаженно откинулась на спинку кресла (а хорошее я себе креслице прикупила — мягкое и упругое).

Все получилось даже лучше, чем было задумано. Я так и не выбрала формы изобличения Бродяги-Профессора — но он сам подставился! А вот не читайте чужих писем, любезнейший!

Вот уж действительно вечер сюрпризов! Хотя не могу не признаться, что отдельные моменты поразили меня скорее неприятно. Как выяснилось, я оказалась гораздо глупее, чем привыкла считать: это ж надо, почти приревновать одного виртуального персонажа к другому, столь же виртуальному!

Впрочем, хоть перед собой-то притворяться не стоит. Настоящим потрясением стало не это. А тот внезапный шаг в мою сторону, невероятно сокративший расстояние между нами, нарушивший мое жизненное пространство не помогли и доспехи из стекла и пластика. Как бишь он сказал? «А вы, если утешение понадобится вам, вы ко мне придете?» Не «обратитесь», а «придете»… Боже, как я испугалась! А чего, казалось бы? Того, что, ответь я утвердительно, из экрана по плечи взметнулся бы… Кто? Моя единственная опора, человек, в общении с которым я только и бываю прежней? Тот, чье неназойливое, но постоянное присутствие не только помогло мне пережить одну зиму, но, если повезет, будет помогать и дальше?

А если бы я спросила: «Где вы сейчас находитесь? Мне как раз остро не хватает вашей руки в своей руке…» Что тогда?

Господи, да что это мне в голову лезет?.. Может, это меня и напугало — эхо сетевых бесед, проникшее в материальный мир, где, как я уже усвоила, все давно закончилось? Где мне осталась лишь работа и родовое гнездышко, куда более уютное, чем прежде, но все такое же пустое? В чем, если вспомнить, я и призналась сегодня в порыве нетрезвого откровения моему нетрезвому другу. «Что еще у вас есть?» — «Квартира и работа!»

Одно утешает: счет пока равный. Как оказалось, у собеседника ситуация сродни моей. Вот ведь ирония судьбы! Мало того, что я исхитрилась выловить в необъятной сети двух совершенно разных, но одинаково понравившихся мне человечков — а они возьми да окажись одним! Так этот один еще и оказался совершенно, вопиюще одиноким! Его личная жизнь исчерпывается тремя виртуальными контактами, двумя из которых оказалась я. Если, конечно, он не выдумал всего, что соизволил мне сообщить.

Но в том-то и дело, что я знала, печенкой чуяла: нет, не выдумал. Такие вот у меня в отношении безымянного моего друга прорезались параненормальные способности…

А теперь спать, пока утро не настало. Кроватка у меня не хуже кресла и дивана. Удобная и просторная — хотя последнее и не актуально.

Под сомкнутыми веками еще некоторое время мигали елочные огоньки и проносились смутных очертаний озаренные полуулыбками лица феи или эльфы, должно быть. Или Профессор, с которым я так и не поговорила… Запульсировали в ритме колыбельной почти забытые строчки:

Ах, если бы, если бы…

«СЮРПРИЗ, ЦЕЗАРЬ!»

Все-таки моя работа и я идеально подходим друг другу. Я радостно иду на службу утром и радостно возвращаюсь со службы вечером. Сейчас я дождусь, когда народ потянется на обеденный перерыв, и выйду в сеть. А сама перекушу позже. А то и вовсе попрошу Мишеньку стать мне родной матерью и принести чашечку чаю прямо в кабинет. Он, добрая душа, еще ни разу не отказал распоясавшейся директрисе в чашке чая на основании того, что у нее у самой есть и ручки, и ножки… Не то что некоторые.

Припомнив последний разговор о ручках и ножках, я подавила смешок. Боюсь, этот разговор и стал причиной трехдневного молчания Бродяги. И Профессора. Хотя не исключаю, что с Бродягой мы просто разминулись, а Профессор, глядишь, что и оставил для меня — я же не проверяла…

Тьфу ты… Сама никак не привыкну, что эти двое — «два в одном».

Тишина. Даже за стеной, в кабинете Снегова, больше не слышны шаги.