Любовь у тебя перед носом (СИ)

Я упорно пытаюсь разобраться — я чувствую к ней что-то или нет. Она лучшая подруга моей сестры, да ко всему ещё и дочь делового партнера и друга моего отца. Она часто появлялась в нашем доме ещё когда мы были совсем мелкими. И я ни разу не называл её по имени, бросая это небрежное «малявки» в её с Клэр сторону, разрешая себе катать «Кэнди» и «конфетка» на кончике языка перед сном. И где-то в глубине души я относился к Акколе как к сестре, ведь мы росли вместе. Но уже в подростковом возрасте её прозвище вызывало непонятную эйфорию и заставляло бушующий гормонами организм реагировать с вполне физическим подтекстом. Она всегда была милой девушкой со светлыми слегка вьющимися волосами и небесными глазами. Я знал, что таких много, и они хотят меня, — восемнадцатилетнего красавчика. Поэтому, уехав в Лондон на учебу, я не отказывал себе в ночных похождениях и ярких постельных экспериментах. И через какой-то год-второй мне удалось забыть о Кэнди, я с головой ушел в учебу, чтобы хоть немного угодить отцу и дотянуться до уровня Дэниела, а в свободное время я полностью отдавался новым коротким знакомствам и беспорядочным связям. И всё было хорошо до момента, пока я не вернулся на летные каникулы в Нью-Йорк и снова не увидел Кэндис. Она изменилась: нос был немного курносый, как и в детстве, глаза всё те же иссиня синие, вот только наличие пухлых губ и уже совсем недетских форм в нужных местах заставляло задыхаться. Это была уже совсем другая мисс Конфетка, такую хотелось попробовать на вкус, а затем съесть. Возможно, в какой-то момент я бы даже решился рискнуть и приударить за ней, но что-то сдерживало и заставляло играть роль уверенного холодного самца. А спустя некоторое время я узнал, что она встречается с неким Заком Реригом. Я знал его, он был младше меня на два года и мы учились в одной школе. И я искренне ненавидел его за то, что ему удалось покорить сердце Акколы, хотя и понимал, что он более достойная кандидатура для такой приличной девочки, чем я. Да нас-то в один ряд было сложно ставить: красавчик-квотербэк с милой внешностью и красавчик-эгоист с брутальным образом. У них были весьма длительные отношения, как-то от Клэр я краем уха слышал, что эта парочка едва не съехалась, но потом почему-то расстались, но при этом сохранили дружбу. Меня бесило присутствие этого Зака в жизни Кэнди, меньше всего мне хотелось думать, что это очаровательное создание подарило свою девственность именно ему.

А я в это время продолжал кутить, женщины в моей постели сменялись как лучи светомузыки на танцполах так полюбившихся мною клубов. И меня это устраивало, но отец обязательно должен был вмешаться даже сюда. Возможно, так нельзя говорить о родителях, но порой я его ненавидел. С самого детства он воспитывал меня в стиле ожидания того, что я буду похожим на моего идеального брата Дэниела, ставя его в пример нам с Клэр и Нейтом. Но Клэр было легче: отец слишком любил единственную дочь, самую младшую из детей, и всегда поощрял её прихоти. Именно поэтому она окончила тот университет, который хотела, и сейчас с подачи отца открыла свой салон по изготовлению дизайнерской мебели. Дэниел же был экономистом с двумя высшими образованиями, он с легкостью согласился перенимать отцовский бизнес, и от меня требовалось то же самое. И хотя я был силен в маркетинге, но меня тормозила моя вечная неуверенность в себе. Я боялся принимать решения и реализовывать инновации, потому что если я сделаю ошибку, то снова получу от папы это его «я же тебе говорил, вот Дэниел бы никогда не сделал такой глупости». И я тянулся к идеалу, проклиная себя за свою слабость. Вот Нейт другой, хотя и характер у него уступает моему, но он смог сказать «нет» ещё когда ему было только шестнадцать. Да, конечно же, все посмеялись и забыли его фразу «я хочу другой жизни», но он доказал, что так оно и будет. Натаниэль при первой же возможности съехал из родительского дома в тесную квартирку в одном из спальных кварталов, которую арендовал за небольшие деньги, по ночам работая барменом. Я всегда завидовал Нейту, этой его легкости и какой-то радикальности что-ли в поступках, он просто делал то, что ему нравилось и приносило удовольствие в жизни, при этом чихая на любые правила, мораль и общественные нормы, тем более на мнение нашего отца. Брат окончил академию искусств с отличием, несмотря на то, что папа пытался сделать всё, чтобы его отчислили и даже выселили из квартиры. Мама, вечно пытающаяся примирить нас всех, но при этом державшаяся в нейтралитете, потому что слишком любила своего мужа, впервые встала на защиту Нейта. И папа сдался, просто махнул рукой, но всё же не забыл полностью. Брат иногда приезжал на семейные обеды, и отец не упускал возможности поддеть его, цепляясь по любому поводу. А Натаниэль упорно делал вид, что его это ничуть не колышет, каждый раз приходя в яркой футболке, потертых джинсах и кедах, которые явно видали и лучшие времена, он с наигранным уважением обнимал отца в знак приветствия и нарочно комкал ткань его белоснежной выглаженной рубашки на плечах. Это вызывало добрую улыбку, которую прятал за бокалом вина, кажется, даже Дэниел.

Но сейчас я меньше всего хотел думать о семье, перед глазами постоянно всплывали картинки последних месяцев. Сам не знаю, что на меня нашло, но я хотел избежать сотрудничества с Кэндис любой ценой, потому что уже в самый первый день, как только она вместе с моим папой переступила порог моего кабинета, я знал — рано или поздно я сорвусь. Она была идеальна в этом своем, впрочем, скучном сером классическом костюмчике. И никогда в жизни я не хотел кого-то так сильно, именно поэтому сразу же выбрал тактику нападения. Возможно, мне бы даже удалось уладить всё мирным путем, договориться с отцом, но он просто поставил меня перед фактом — он уволит меня с должности и уберет из семейного бизнеса. И я опять почувствовал себя слабаком, неспособным дотянуться к этой чертовой планке, поэтому эта канитель и началась.

Честно, я же надеялся, что Кэнди сдастся уже на второй день, но эта девушка удивила даже меня. Её кофе бесил меня жутко, а едва уловимый запах духов заставлял что-то внутри переворачиваться. А потом она начала эту офисную войну, и я в ней явно проигрывал. Это было ужасно глупо с моей стороны — притянуть её и поцеловать и уж тем более — заняться сексом прямо в кабинете, не заперев дверь. Но у неё были такие сладкие губы, что оторваться было невозможно. Это случилось очень быстро, и я даже сожалел об этом, но Кэнди не отталкивала, а я просто ловил момент. Я клялся, что это не повторится больше никогда, одновременно обещая себе, что если и повторится, то мы займемся этим медленно, и я успею запомнить на вкус, ощупь и запах каждую клеточку её превосходного тела. Стоит ли говорить, о чем я думал весь понедельник и все остальные рабочие дни, сидя за этим столом, где посмел взять мою мисс Конфетку? Я грозился выбросить этот предмет мебели, заменив его на вполне сносный вариант из салона сестры, но так и не сделал этого, каждый день дотрагиваясь до поверхности в том месте, где в тот вечер Кэнди касалась своей попой, и мне казалось, что под пальцами ещё тают остатки тепла от её горячих бедер.

Аккола сводила меня с ума, и я уже даже для себя не скрывал, что хочу её открыто и постоянно. И я желал повторить с ней это сумасшествие сотни раз, пока мне не удастся насытиться, хотя в случае с ней это было просто невозможно. А Кэнди будто специально провоцировала меня своими выходками, и я снова сорвался. Я был готов вылизать её, как бы пошло и одновременно унизительно это не звучало, а она просто оставила меня. Я наблюдал через окно за тем, как моя мисс Конфетка неровной возбужденной походкой выходит на парковку и садится в свой автомобиль, уезжая домой. Я знал, что у неё между ног всё полыхает от предложенной мною перспективы, и она уже сожалеет. И я готов был броситься за ней следом. Но это было бы глупо, я просто заперся в кабинете, рывком расстегивая ремень и опуская брюки вместе с бельем, я зажал стоящий колом член в кулак и принялся дрочить, ощущая себя настолько голодным, словно меня вернули на десять лет назад.