Любопытство - не порок, но оно наказуемо (СИ)

- Не прибедняйся, Волк, - я решил переключить его внимание. – Думаешь, я не знаю о твоем внушительном счете в швейцарском банке, что ты скопил на «черный день»? – заметив, как напрягся Вернер, не понимая, к чему я клоню, продолжил: - Ты не шавка и никогда ею не будешь, ты – свободный человек! Мне не нужны твои деньги, у меня своих достаточно. Я просто хочу сказать, насколько беспочвенны и абсурдны твои надуманные слова.

- Как глупо, Сильво. С человеком стоит общаться, только если он полезен. А кто я теперь?

- Ты мой возлюбленный, - прошептал я и поцеловал нежную кожу за ухом. Почувствовал, как дрогнул в моих руках Вернер.

- Любовь заканчивается так же быстро, как и начинается.

- Ты не прошибаемый скептик, Вернер. А где ответное признание?

- Не дождешься!

- Я люблю тебя.

- Идиот! – Грей так мило разрумянился. Наверное, это и есть его молчаливое признание. Ничего, я терпеливый, я дождусь.

…

В это день шел дождь. Небо затянуло плотным покрывалом туч. Я стоял под зонтом на кладбище, слушая вкрадчивые слова священника. Маленький Гримм умер, это непоседливое существо прожило всего каких-то шестнадцать лет. «Он думал, что держит в своих ладонях мир. Он переоценил свои силы. Он не захотел мириться с текущим положением вещей. Он поступил очень глупо», - я стоял, и картины прошлого проносились перед моим невидящим взором.

Вот я приехал в Неаполь. Тогда я был безбашенным боссом - охотником за головами, и каждый день прожигал свою жизнь на полную катушку. Подворотня. Что-то увесистое падает на асфальт. Этим что-то был мой кошелек. Обернувшись, увидел перед собой маленького ребенка лет шести, чудовищно худого, почти прозрачного. Грязные светлые волосы торчали во все стороны, а слабые руки не смогли удержать даже награбленную добычу. Наши взгляды пересеклись.

- Почему ты не убегаешь?

- А есть смысл? – как он прав, я схватил бы его в тот же миг. Такая странная и рассудительная реакция для беспризорника, заинтриговала меня.

- Сколько тебе лет?

- Десять.

- Почему воруешь?

- Есть хочется.

- Где родители?

- Умерли.

- Где живешь?

- Где придется.

- Зачем воруешь у неподходящих людей? Жить надоело? – парень неотрывно смотрел в мои глаза, и я не видел страха.

- Возможно.

- Пойдешь со мной?

- Пойду.

- А вдруг я продам тебя живодерам?

- Не продашь.

- Почему?

- У тебя глаза добрые, - от этих слов я расхохотался.

- У меня глаза добрые? Ну, ты ляпнул! Свои глаза протри, малыш.

- Я вижу, - насупился ребенок и посмотрел на меня исподлобья обиженным котенком. От этой милой реакции я снова расхохотался и, наклонившись, поднял с земли свой кошелек.

Гримм всегда весел на мне, сколько нас помню. Любил сидеть на руках. Рассказывал мне все. Не зная, что делать с ребенком, я отдал его в школу для мальчиков. Но пацан регулярно из нее сбегал, чтобы вернуться ко мне. Меня веселило такое его поведение. Отругав и накормив сладостями, я отправлял его обратно. Потом я стал его учить тому, чему учили меня. Познакомил с оружием и единоборствами. Мои люди посмеивались на мою возню с ним, называя его сынком.

«Я никому Вас не отдам. Вы мой, дон Армандо!».

На глаза выступили слезы. Гроб скрылся в яме, а на его крышку стали кидать цветы и горсти земли. Последнее прощание. Могильщики закопали еще вчера живого человека и накрыли могилу венками.

«Прощай, мой малыш».

…

По моему велению Джозеф собрал в кабинете для переговоров ключевых людей моей организации и бизнеса. Я вошел к ним вместе с Вернером.

- Здравствуйте, господа, - обратился я сходу, пожимая руки. – У меня есть для Вас важное заявление, - сейчас я должен сказать то, о чем даже Вернер не догадывается: - Хочу представить всем Вам Вернера Грея Вулфа. Я доверяю ему, как себе. Все дела мы будем вести вместе. Мое слово – его слово. Его слово – мое слово. Это Ваш второй босс.

Реакция была холодной. На Вернера смотрели, как на врага и молчали. Грей вначале растерялся – был удивлен, но потом натянул на себя нечитаемое выражение лица. Повисла тяжелая тишина. Наконец, советник семьи грозно меня спросил:

- Что это значит, Армандо?

- Это значит, что у меня выросла вторая голова, и Ваш босс стал сильней вдвое.

- Нам безразлично, как ты развлекаешься, но надо знать меру, - меня пронизывали уничтожающими взглядами, я смерил их презрительным в ответ. – Объяснись.

- Вы знаете, что Детройтский брат сменил главу, - все кивнули. – Вы знаете, что он сейчас набирает прежние обороты, - все снова кивнули. – Я решил скрепить наши семьи. Вулф является нашей гарантией благосклонности Детройта – это во-первых. А во вторых, Вернер достойный боец и хороший руководитель. Я смотрю в будущее и хочу, чтобы наша «семья» расширила пределы своего влияния, а для этого мне потребуется помощь. Вы понимаете мою мысль? – на нас смотрели уже более благосклонно, но так же недоверчиво. – И мне интересно, заслужил ли я доверие у Вас, господа?