Жёлтый бриллиант

Сережа собирался вздремнуть. Была такая тяжелая ночь. Но Элеонора Леонтьевна торопит Сережу. Она практически сняла весь свой рабочий день ради этого «чудища». Эля оставила свою машину около дома Татьяны Петровны. Все загрузились в большой дежурный джип и поехали в Барвихино. С Элизом Эля уже договорилась.

В Барвихино много собак и собачек. Практически в каждой усадьбе. По просьбе местных жителей в деревне открыли большой «Зооцентр». Он объединял ветеринарную клинику, зоомагазин и салон для стрижки животных. Элиз был лучшим грумером. К нему приезжали стричь болонок, йориков, пуделей и прочую «мелкоту». Элеонора доверяла свою мальтийскую болонку Люлечку только нежным рукам Элиза. С крупными, серьезными собаками работала Мария Степановна. Эта сильная простая женщина выросла в Барвихино. Она помнит те времена, когда деревня была как деревня. В хозяйстве ее родителей были козы редкой пуховой породы, с тонкой теплой шерстью. Маша с детства помогала матери стричь коз. Зимой пряли пряжу. Деревенские старухи вязали из шерсти носки, пуховые платки, безрукавки. Товар расходился мгновенно. Мария Степановна справлялась с любой собакой, делала из нее «человека». Сейчас Мария Степановна загорала в Турции, в отпуске.

Элиз вырос в деревне, в Калужской области, в дружной работящей семье. В большом родительском доме жили три кошки. Мать работала дояркой, отец — зоотехником. Миша Елизаров помогал родителям. Он любил и понимал животных. В доме на стене висел яркий календарь с котятами. На шее у котят были завязаны веселые бантики. Перед новым годом Миша с младшей сестрой повязали своим кошкам цветные бантики. Всем кошки понравились. Новый год был веселый и радостный. Миша учился в зоотехникуме в Калуге, отслужил в армии. Работал вместе с отцом в большом современном Агрокомплексе. Летом организовали экскурсию в Москву. Миша гулял с друзьями по Воробьевым Горам, по набережной Москва-реки. Рядом гуляли москвичи с маленькими собачками, одетыми в смешные костюмчики. Миша потерял покой. Дома в деревне он нашел в Интернете этих собачек. Йорк-терьеры «помутили» его разум. Миша Елизаров бросил хорошую работу, любимую девушку, родителей и уехал в Москву. Сначала он работал в зоомагазине. Собачий бизнес в столице активно развивался. Миша попробовал стричь собачек. Не сразу, но получилось. Потом он попал в Барвихино и стал грумером Элизом. Это была уже другая жизнь.

Элиз пришел в неописуемый ужас при виде косматого чудища. Он долго закатывал глаза, заламывал руки.

— Я просто не представляю, как стричь этого «медведя». Он меня — съест! Этот кошмар я не переживу! Элеоноре надоели кривляния Элиза.

— Слушай, Мишка! Надень на морду тонкий намордник и прощупай собаку. Пойми, какой у нее скелет. Тогда поймешь, как стричь.

Миша решил действовать по научному принципу.

— Эля, пойдем в клинику, сделаем рентген.

В клинику Жулика без документов о прививках не хотели пускать. Эля все уладила. Жулька понимал, что решается его судьба, он ни разу не зарычал и не загавкал. Когда сделали рентген всего скелета собаки, во-первых, обнаружили в левом ухе микрочип. Во — вторых, скелет демонстрировал чистокровного, породистого фокстерьера. Медицинский собачий атлас явно отставал от идеальных пропорций Жульки. Когда «считали» микрочип, все стало ясно. Этот кобель со сложным именем, объединяющим его предков, числился во всех собачьих таблоидах под № 1. Жульке было полтора года от роду. В клинике сделали ежегодную комплексную прививку, выписали «собачью карту», вклеили распечатку микрочипа и вернули Элизу. В придачу вручили рентгеновский снимок скелета Жульки. Элиз и Эля работали с Жулькой три часа. Этого королевского фокстерьера можно и нужно было везти на выставку собак в Лондон. Но у Жульки были другие, более серьезные проблемы.

Когда Жулька, Эленонора и Сережа пришли в зоомагазин, смотреть на чудо-собаку сбежались все продавцы, вышел даже директор магазина. Такой красоты еще никто никогда не видел. Как истинный джентльмен, Жулька скромно стоял рядом с Сережей. Этот добрый, «большой» человек нравился ему больше, чем женщина Эля. Она, конечно, красивая, но пахнет совсем другой, не подходящей Жулику породой. Эти мальтийские болонки всегда вызывали у предков Жулика необъяснимое раздражение. Мелкие льстивые собачонки только и делали, что вертелись в ногах своих хозяек, не вылезали из их постелей. Благородные предки Жулика были охотниками. Они охотились на лисиц. Чтобы поймать лисицу, необходимы ум, сноровка и смелость!

Перед «такой собакой» продавщица разложила несколько подстилок, овальных «гнезд» и диванов. Да-да, настоящих собачьих диванов. Жулька испробовал все, повалялся на каждом коврике и выбрал итальянский диван из «экологической» микрофибры, благородного терракотового цвета. Из магазина Сережа тащил огромные пакеты. Жулька гордился новым мягким ошейником и английской рулеткой-поводком.

Елизавета Михайловна не верила глазам своим!

— Ну, помоют, обстригут дворняжку. Лишь бы блох не было. Такого королевского возвращения в дом она не ожидала. Все стали фотографировать Жульку, снимать видео на телефон. Сережа решил смонтировать видео-ролик для Татьяны Петровны и Николая Александровича, пока те в больнице.

Операция шла уже четыре часа. Состояние пациента — на грани жизни и смерти. Еще через два часа операцию закончили, больного ввели в состояние искусственной комы и отвезли в реанимацию. Теперь все зависело только от Бога. Через три дня должен начаться процесс активного приживления биоматериала, введенного эндоскопами в желудок в области язвенного поражения. Вопрос в том, пойдет ли процесс заживления в данных условиях. Опасность отторжения очень велика. На все раздумья, жить или не жить, организму Николая Александровича отводилось не более четырех суток.

Прошло двое суток. Картина не изменилась. Мониторы диагностических приборов демонстрировали усиление воспалительных процессов в желудке. Имплантированные «кусочки» биоматериала, казалось, отторгаются какой-то неведомой силой. Воспаление на плече приобрело угрожающие размеры. На третьи сутки стало ухудшаться общее состояние больного. Сердце устало бороться за жизнь. Николая Александровича подключили к аппарату искусственного дыхания и стимулирования сердечной деятельности.

Татьяну Петровну информировали о состоянии мужа общими, ничего не значащими фразами. К ней подключили аппарат контроля сердечной деятельности. Рядом постоянно дежурила медицинская сестра.

На четвертый день после операции, на 10 часов утра назначен большой консилиум с участием известных специалистов из Германии и Франции. На консилиуме разрешили присутствовать ординатору, Александру Бакеридзе. Три часа заседания, обсуждения и споров не дали никаких результатов. Статистика отторжения имплантированных тканей достаточно велика. Но в данном случае типичные причины, провоцирующие отторжение, отсутствуют. «Светила медицины» устали, решения не было. Неожиданно попросил слова Александр Бакеридзе. Тема его диссертации и выбранное направление медицинской практики — дерматология и проблемы совместимости тканей человеческого организма. Александр волновался. Он никогда не видел сразу столько известных врачей. А главное, присутствие отца. Александр не мог подвести имя Ашота Бакеридзе!

Александр начал говорить:

— У меня есть друг. Однокурсник, Петька Соловейченко.

Он замолчал. Откровенное признание, но какое отношение к больному имеет Петька Соловейченко? Александр продолжал.

— Петька сейчас ординатор в 17 городской наркологической больнице. Проблема с тканями типична для отравленного наркотиком организма. Больные просто не доживают до этих проблем. Вот, статистика и все данные по таким случаям. Мы с Петькой уже трое суток работаем над этим. Сегодня, нет, сейчас, надо взять анализы крови, тканей, костного мозга у больного и выделить в чистом виде тот, конкретный вид наркотика. Возможно, это «самопал», то есть разовое изготовление «зелья», наобум, по индивидуальной формуле. Возможно, преступник поставил цель манипулировать жертвой. Разные дозы, разные химические соединения дают «заказные» результаты. Например, агрессия, полная пассивность, временная, а потом постоянная амнезия, гиперэротические фантазии. Все зависит от целей преступника-манипулятора. Ашот Александрович вспомнил разговор с Татьяной Петровной. Она отрицала вариант наличия наркотиков. Неясные следы химических соединений присутствуют в тех анализах, которые экстренно сделаны до операции. Все грешили на неумеренное потребление алкоголя. Ашот Александрович обратился к сыну, нет, к коллеге: